— Мне приятно. Тоже хочу узнать тебя поближе.
Видать, чужие гормоны взыграли во мне. Я смело придвинулся к девушке. Она зарделась ещё больше, хотя её щёчки всегда розовели поросячьим румянцем.
Отвернувшись от меня, девушка резко наклонилась, вынула из лохани мокрую тряпку и сунула мне в руки:
— Лезь наверх.
— Нужно протереть дедушку?
— И поосторожнее с Внутренним Взором. Статуя старая, от неё иногда отваливаются составные части.
* * *
Скользя сандалиями по гладкому камню, я взобрался на постамент. Получилось это не с первого раза — физические данные Самирана далеки от атлетических.
Пока карабкался, думал, что грязный ручной труд не сочетался с аристократическими традиция семей. Если Карехи богатые и знатные, то почему за них не работали слуги? Почему дочь семьи трудилась в свинарнике?
Или тот же Карапу Карехи. Человек явно не светлого ума, но всё же потомок богатого рода, а занимался тем, что гонял палкой арестантов, присланных на общественные работы. Неужели у благородного отпрыска нет занятия поважнее? Не знаю, охота на лисиц или типа того?
С другой стороны, девять поколений Карехи против двадцати двух поколений рода Те-Танга — это фигня. Не особо-то и древние. Скорее выскочки, которые очень хотят казаться родовитыми.
Интересно, как считались эти поколения?
Спрашивать Внутренний Голос не хотел, он опять ответит какими-нибудь метафорами.
Сжимая мокрую тряпку, я выпрямился на постаменте и начал протирать руку старца.
Меня поразила реалистичность скульптуры: с близкого расстояния видно, что в камне воспроизведены даже такие мелочи, как фактура ткани, волоски в бороде и ресницы. Не говоря уж о многочисленных складках кожи старческого лица. Ни в одной культуре мира я не видел такого гиперреализма, он просто недостижим для классического скульптора.
Уголком тряпки протёр конструкцию Внутреннего Взора, закреплённую на правой руке старца. Теперь я удостоверился, что она выполнена из золота и драгоценных камней.
Недешёвая статуя.
Навряд ли дивианцы выкапывали драгметаллы из своей летающей тверди. Если вспомнить рассказы Хаки о войнах с низшими, то можно догадаться, что Дивия добывала ресурсы старым добрым грабежом. Торговлей, возможно, тоже. Со слов Хаки ясно, что кристаллы озарений весьма ценились низкими.
Вообще я рассчитывал сегодня изучить Внутренний Взор и всё то, что он рисовал на моей руке. Но из-за Виви пришлось отложить.
Пусть я и попал в чужое тело, жившее в неведомом мне мире, но только полный ушлёпок будет разговаривать с молодой, розовощёкой и полногрудой девушкой о социально-политическом устройстве государства или его экономике. Или об магическом интерфейсе, который был для неё обыденностью.
— И как твои успехи в постижении предназначения «Меняющая Смыслы»? — спросил я.
— Учителя показывают разные озарения этого предназначения, но я усвоило только одно — незаметную «Игру Света».
— Очень интересно, — соврал я. — Вот бы посмотреть.
— Ты правда хочешь увидеть? — воскликнула девушка.
— А то!
Я быстро домыл верхнюю часть статуи Первого Карехи и спустился. Виви церемонно предложила мне сесть на ступеньку постамент. Сама отошла от меня и каким-то возвышенным голосом сообщила:
— Моя игра света расскажет о девушке, которая была разлучена со своим любимым. Не вынеся разлуки, она бросилась в грязь. Её танец — история несправедливого страдания и отчаянно гибели.
Виви довольно грациозно подняла руки. Ткань туники ещё сильнее обтянула выпуклую грудь.
Я думал, что она сейчас будет танцевать, но вместо этого произошла очередная магия. От фигуры девушки отделилась другая фигура, совсем другой девушки. Более стройной и красивой. Одетой гораздо более легкомысленно, чем сама Виви. Короткая туника открывала стройные ноги, зашнурованные выше колен. Фигура девушки была полупрозрачной, сквозь неё видно кусты и забор сада.
А Виви Карехи, замерев в той же позе, произнесла:
— Моя героиня была чиста, как дуновение высшего ветра. Она была красива и кротка.
Под эти слова призрачная фигура начала танцевать. Плавно водила руками, изгибаясь назад, потом отводила руки за спину, как крылья птицы, и наклонялась вперёд.
Кажется, эти движения символизировали чистоту и кротость.
— Скоро она встретила юношу, который был так же чист и кроток, как она, — продолжила Виви.
На короткое время появилась фигура призрачного юноши, но замигала и пропала. Призрачная танцовщица закружилась на месте, то опуская, то поднимая руки.
— Но злые люди были против их союза.
Танцовщица закружилась быстрее.
— Девушка и юноша поклялись в вечной любви, — с придыханием поведала Виви. — Взявшись за руки, они побежали на…
Танцовщица замерла в стремительной позе на одной ноге, чем-то напоминая героинь аниме. И растворилась в воздухе.
— Я ещё не придумала, куда они побежали, — выдохнула Виви. — У меня пока что не хватает озарения. Надо было усваивать не мерцающее, а сразу светлое.
Я уже догадался, что «мерцающее», «незаметное», «светлое» и прочие — это градации силы озарений. Поэтому кивнул:
— Да, было бы лучше.
— Ты считаешь, что я плохо играю со светом? — ужаснулась Виви.
— О, нет, ни в коем случае! Это лучшая «Игра Света», которую я видел в жизни!
Хотя бы тут не соврал.
— Ты преувеличиваешь, — зарделась Виви. — Это всего лишь игра света незаметного озарения.
— А выглядит так, будто она уже яркая! — заявил я наугад.
— Ну, теперь ты точно льстишь, — весело ответила Виви. — Яркое озарение «Игры Света» создаёт целый мир с множеством призрачных лицедеев, танцовщиков и их действий. Мне ещё далеко до этого.
Глава 8. Убийца Травы и мясной барон
До наступления времени обеда, мы успели помыть статую и расчистить от травы и сухих веток площадку вокруг неё. Виви без умолку рассказывала о Доме Опыта, где она обязательно изучит все озарения предназначения «Меняющего Смыслы».
Собирая сухие листья граблями с очень тонкими зубчиками, Виви пылко призналась:
— Я уже выбрала себе ветку озарений. Одно яркое, три светлых и десять заметных.
— Хм, разумно.
— Это редкая ветка, — продолжила Виви. — Все её озарения направлены в сторону «Игры Света».
— Ну, да, так тоже верно.
— Если я приму её, то мой Путь станет прямым и без извилин.
— Это… как бы… хорошо… да?
— Обратного Пути уже не будет.
