Из акраба выскочило огромное, размером в половину этой башни животное. У него были сильные, согнутые задние лапы, а передние болтались на весу, как у кенгуру. По бокам вытянутой как у тираннозавра головы быстро вращались и моргали огромные и выпуклые глаза. Из полуоткрытой пасти вырвалось облака то ли пара, то ли дыма.
У чудища гладкая тёмно-зелёная кожа, только на шее и на загривке рос серый мех. Всё тело его разрисовано квадратными белыми узорами, похожими на африканские, а на шее болтались деревянные амулеты в виде треугольников, обёрнутых разноцветными нитками.
Чудовище ещё раз взревело, показывая огромную пасть, полную кривых зубов.
Низкие воины ритмично запрыгали, радостно выкрикивая рифмованную фразу, что-то вроде: «Хракка-а-ак, хракка-а-ак!»
— Гракк! — закричала Маджа. — У них гракк!
Выпустив изо рта облако пара, гракк рыкнул последний раз, и, приободрённый криками низких, ринулся на Маджу, которая была к нему ближе всех.
Могучая девушка-воин встретила его ударом копья, но на этот раз её убийственное оружие ударило по коже гракка с таким же результатом, с каким копья низких били по самой Мадже — то есть без результата.
Инар Сарит крутанул топором и ударил по лапе гракка. Животное взвизгнуло, рыкнуло и отпрыгнуло в сторону.
Одновременно с ним глухонемая Эхна Намеш ринулась на тварь, но гракк заметил её и не дал приблизиться — ударил по Эхне передней лапой. Удар был такой силы, что девушку просто выбросило бы с крыши ветролома! Она расправила мраморные крылья, упорхнула влево и в полёте успела ударить по когтистой лапе. Животное злобно рыкнуло и отдёрнуло лапу.
Отлетев на десяток метров, Эхна приземлилась на ноги, проехав ещё пару метров по инерции. Потом убрала крылья. Использовать их в полной мере всё ещё не позволял ветер.
«Так вот вы какие, творения грязи», — подумал я, наблюдая за тем, как гракк размахивал передними лапами, стараясь попасть по Мадже и Инару.
Ладно, гракк, сейчас отведаешь моей самой сильной молнии. Я начал складывать узоры «Удара Молнии» в стопку, добиваясь яркого уровня.
И тут гракк показал, на что способны творения грязи, кроме того, чтобы рычать и кошмарно выглядеть. Тело его вдруг покрыла сетка сияющих трещин, словно свет разрывал его изнутри.
Ослепительная вспышка поглотила гракка и расширилась, накрыв нас всех, включая низких.
Я ослеп.
Внутренний Взор, в котором отображались иероглифы моего озарения, не пропал, ведь он не зависел от зрения. Но в нём произошло такое, чего я никогда ещё не наблюдал — заботливо собранные узоры «Удара Молнии» разлетелись и растаяли. А возле иероглифов других озарений появился иероглиф «Затухание», будто я их уже применил!
«Тебя поразило озарение «Подавление Света», — сообщил Внутренний Голос. — Все твои озарения истощены».
В подтверждение этих слов моя Линии Духа заколебалась и резко истончилась.
Но этим дело не кончилось. В тех частях моих доспехов, где располагались гнёзда, что-то дрогнуло. Зрение моё уже вернулось, поэтому и я увидел, как из гнёзд наручей и нагрудника медленно выплыли осколки кристаллов озарений.
Гракковское «Подавление Света» уничтожило их тоже.
Эта зелёная тварь не только владела озарениями, но использовала их, как лучший ученик Дома Опыта!
Продолжая выкрикивать: «Хракка-а-ак, хракка-а-ак!», низкие воины подобрали щиты и снова выставили копья. После чего ринулись в контратаку.
Теперь мы не сильнее низких. И нас всего четверо.
* * *
«Голос, — спросил я. — Какое из моих озарений восстановится быстрее всего?»
«Отталкивание Вещества, оно у тебя тусклой ступени».
Да уж, толку-то от него в битве? Верёвки — оружие одиночного боя. Свяжу одного низкого — его товарищ тут же развяжет. Более того, без озарений для скорости и отталкивания вещества, я буду кидать верёвки так же, как кидал их Неронг Кхарт: если посчастливится — попаду противнику петлёй в глаз.
Видимо, Маджа Патунга тоже спросила свой Голос о восстановлении озарений и получила неутешительный для себя ответ. Сунув тяжёлое копьё за спину, приказала нам:
— Бежим отсюда!
Она и Инар развернулись и помчались к той дыре в крыше, через которую мы сюда выбрались. Мне бежать не надо, я и так был почти рядом.
Гракк, потративший все свои силы на вспышку «Подавления Света», сделался вялым. Опустив башку и лапы, он покачивался словно обкуренный. Вероятно, в этот момент он наиболее уязвим! Поэтому зверя тут же окружила часть низких, прикрыв щитами.
Но нам было не до гракка. Остальные низкие, воодушевлённые тем, что мы потеряли все озарения, бросились в атаку, размахивая копьями и топорами.
Отступление — самый разумный выбор. Хотя бы даст нам время переждать, пока озарения не восстановятся.
Всё бы ничего, но Эхна! Глухонемая девушка, конечно, не слышала приказа. И не видела, что мы отступили. А Внутренний Голос почему-то не подсказал ей.
Эхна самозабвенно размахивала мочи-кой: обрубала острыми шипами направленные на неё копья и отбивала плоским древком стрелы.
Уже двое низких бойцов корчились у её ног, обагряя крышу своей кровью и раскидывая по ней внутренности. Такое уж свойство у её мочи-ки — удобно вспарывать людей от пупка до горла, выпуская из них кишки, как пух из подушки.
Но чёрная обмотка на теле Эхны больше не защищала от уколов. Во многих местах ткань порвалась, в разрывах блестела кровь.
Лучники на крыше акраба выпустили в нас ещё один поток стрел. Одна попала в Эхну: пробив кожаный наплечник, застряла в плече. Девушка успела перебросить мочи-ку в левую руку и продолжила бой.
— Поглоти её грязь, — выругалась Маджа и развернулась. — Возвращаемся!
Я взял наизготовку мочи-ку и помчался вместе со всеми на помощь Эхне.
Навыки боя оружием без озарений, которые нам вдалбливали в Доме Опыта, придутся очень кстати.
* * *
Низких бойцов осталось человек десять. Пятеро охраняли скулившего и мотавшего башкой гракка. Ещё трое тыкали копьями ослабевшую Эхну. Девушка всё хуже отбивала удары. Остальные низкие или валялись мёртвыми или, волоча внутренности, ползли в сторону каменного акраба, оставляя на металле ветролома блестящие полосы крови.
Лучники почему-то ушли с крыши акраба.
Мы и низкие столкнулись.
На меня пришлось двое противников, на Маджу — четверо. Остальные окружили Инара — парень отчаянно махал топором, не давая приблизиться к себе.
«Адреналин в моей крови зашкаливал», — так часто говорила моя девушка, рассказывая о полётах на параплане. И я ненавидел её фразы с упоминанием адреналина. Будто она сдавала кровь на анализы и делала замеры.
