Но только этой фразой можно передать моё состояние сейчас. Ведь это моя первая настоящая битва. Не считая случая, когда я усыпил воров граней. Но то была не битва, а скорее попытка бегства.
Мои руки и пальцы, обмотанные потерявшей озарения защитной тканью, промокли от пота. Холодный ветер свистел в ушах, забираясь под помятый шлем. Но даже сквозь ветер я различал такие мелочи, как скрип мокрой ткани по рукоятке мочи-ки, стук моих кожаных сандалий по железу и тихие всхлипы низких людей, которые даже сейчас, замахиваясь на меня копьями, продолжали шептать в трансе: «Хракка-а-ак, хракка-а-ак…» Но уже не так бодро.
От первого тычка копьём я увернулся. Копьё второго низкого воткнулось мне в икру. Защитная ткань хоть и потеряла свои озарения после «Подавления Света», но частично смягчила удар. Разорвав обмотку, наконечник копья надсёк кожу.
Как на тренировке с манекенами, я пригнулся и крутанул мочи-кой, захватив в её изгиб колено противника. Со всей силы дёрнул. Если бы мой «Тяжёлый Удар» был активен — срезал бы ногу низкого вместе с костью, как сорняк серпом. Но сейчас я всего лишь разорвал мышцы и сухожилия.
Истошно вопя, низкий упал и закатался по металлу. Надрезанная нога болталась, как перешибленная лапа собаки.
Но его товарищ ловко отпрыгнул от моей второй подсечки мочи-кой и обрушил на меня копьё.
Копья у низких воинов были примитивными — деревянный неровный шест с примотанным к нему четырёхгранным наконечником. Но некоторые носили такие же копья, как и небесная стража или воины, то есть отлитые из металла или выплавленные из небесного стекла.
Именно такое цельнометаллическое копьё оказалось у моего противника. Его удар, пришедший на спинную часть моих доспехов, пригвоздил меня к земле. Кончик копья пробил доспехи и обмотку и уколол в спину.
— Хракка-а-ак, — отрешённо повторил низкий и снова замахнулся копьём.
Перевернувшись на спину, я встал на одно колено и блокировал удар, захватив древко копья в изгиб своей мочи-ки. Низкий не растерялся и лягнул меня, целясь обутой в старые сандалии ногой в моё горло.
Я просто отпустил мочи-ку, оставив её вращаться на копье, как стриптизёршу на шесте, а сам откатился в сторону и выхватил кинжал из ножен на поясе.
К этому низкий не оказался готов. Всё ещё стоя на колене, я воткнул кинжал в живот противника. Чёрное небесное стекло с лёгкостью прошло и сквозь тряпичную обмотку и сквозь деревянные дощечки, которые, как оказалось, были под тканью и служили низким чем-то вроде доспехов.
— Хракка-а-ак… — выдохнул низкий и обмяк. Его затуманенные трансом или грибным наркотиком глаза на секунду приобрели осмысленное выражение. Его умирающий, полный ужаса взгляд встретился с моим. После чего глаза низкого закатились под лоб.
Меня обуял тот злобный демон, который впервые проявился во мне, когда я едва не убил маму Самирана. Я схватил низкого свободной рукой за плечо и оттолкнул, снимая со своего кинжала. И тут же полоснул его по горлу.
Небесное стекло снова вошло в человеческую плоть так же легко, как ножик в торт.
Мы сотни раз разучивали эти приёмы на манекенах. Но я будто не верил, что мне придётся применять их на живых людях. На людях, которые не укрепляют своё тело озарениями. Которые не останавливают потоки крови из разрезанного горла с помощью «Унятия Крови». Которые верили, что в Дивии живут боги, но оказались достаточно смелыми для того, чтобы бросить вызов этим богам.
Мои жесточайшие поединки с Инаром и Эхной были как бы не по-настоящему. За нами следили учителя, готовые остановить бой, если один из участников начнёт умирать. За нами следили целители, способные приставить отрезанную руку, а то и голову, на место.
Но сейчас все мои кристаллы уничтожены. Озарения — погасли. От низкого меня отличало лишь намного лучшее снаряжение и подготовка. Как выяснилось — уже огромное преимущество.
Снова не отдавая отчёта в своих действия, я направился за первым воином. Он волочил непослушную ногу, ковыляя к товарищам, которые окружили гракка. Неспешно догнав раненного, я схватил его за плечо, и, не разворачивая к себе, резанул кинжалом по горлу.
Отпустив брызжущий кровью труп, вернулся обратно и снял свою мочи-ку с валявшегося в луже крови копья. Во мне не было и следа жалости к низким. Кажется, я стал настоящим дивианцем.
Глава 23. Летающая башня и парящий сарай
Пока я героически и, как мне казалось, мастерски победил двух низких, Маджа и Инар победили восьмерых. На смену поверженным пришло подкрепление, ранее охранявшее гракка. Сама тварь уже очухалась и, шлёпая лапами по металлической крыше ветролома, вяло прыгала за спинами низких, целясь, как бы поточнее ударить Маджу и Инара.
Мои товарищи, залитые чужой кровью так, будто их опустили в бочку с кровью, стояли спиной к спине, благо оба были громадными качками. Маджа чуть больше, Инар чуть меньше.
Низкие воины наседали на них, ритмично повторяя: «Хракка-а-ак, хракка-а-ак!» Честное слово, хотелось всех их прибить только за это назойливое повторение.
«Твои озарения «Отталкивание Вещества» и «Крылья Ветра оправились после «Подавления Света», — сообщил Внутренний Голос.
Я спешно вызвал Внутренний Взор.
«Тяжёлый Удар», который был бы полезен, ещё не восстановился, но оставалось совсем немного. «Удар Молнии» был всё ещё бледным.
Я бросился на помощь к Мадже, но она крикнула:
— Назад, назад! Спасайся!
Я недоумённо остановился. В этот момент гракк снова задрожал и покрылся сеточкой светлых трещин. На этот раз не желтоватых, а голубоватых. От твари изошла волна холода, соперничающая с пронзительным ветром.
— Хракка-а-ак, хракка-а-ак! — скандировали низкие воины, разбегаясь в стороны. Я заметил, как мгновенно заиндевели их потные тряпки. Пол вокруг гракка покрылся корочкой льда.
Теперь я понял, о чём предупреждала Маджа!
Больше не думая, я выхватил один узор «Крыльев Ветра» и применил его. К счастью, ветер дул от гракка, поэтому крылья сразу же отнесли меня на несколько десятков метров. Потом крылья развалились, и я ударился об крышу.
Одновременно с этим гракк рыкнул и исторг вспышку. На этот раз озарения связанного со льдом и холодом. Но однозначно не «Ледяное Копьё», возможности которого я когда-то запомнил ради интереса.
Судя по всему, это озарение создало вокруг гракка область чрезвычайно низкой температуры. Ибо само животное покрылось коркой льда и жалобно завыло. Холодная область затянула тёплый воздух, создав снежную воронку, которая скрыла от меня и товарищей и самого гракка.
— Хракка-а-ак, хракка-а-ак, — радостно проскандировали низкие. Некоторые упали, скованные наростами льда, впившегося в их спины.
Из сорока низких воинов осталось всего семеро, и все они продолжали славить гракка, победившего высших.
