Дайр усмехнулся:
— Не льстишь ли ты себе, Самиран? Даже если тебе кажется, что твой детородный орган длиннее, чем у всех, то он всё равно не вывалится из нательного белья. Зачем тебе трусы длиннее, чем у всех?
— Мне нужны не трусы, а что-то вроде трусов. Чтобы они доходили до пяток.
Дайр Фааб даже отложил портновские инструменты:
— Ты желаешь трусы до пяток?
— Не совсем трусы. Эх, как тебе объяснить это… Представь, что ты шьёшь халат.
— Ну.
— В нём же есть рукава?
— Смотря какой халат. Бывают халаты…
— Представь тот, который с рукавами.
— Представил.
— Теперь представь, что рукава сшиты так, что в них продевают не руки, а ноги.
— Ты хочешь халат для ног?
— Да! То есть, нет. Не халат, а только рукава от него.
— Ты желаешь, чтобы я пришил рукава к твоим трусам?
— Примерно… Хотя из твоих уст это звучит безумно.
— Из твоих уст это звучит не менее безумно, — заметил Дайр. — Но если таково твоё решение, то я попробую исполнить его.
— Попробуй, уважаемый. О цене не беспокойся.
— Я и не беспокоюсь, — усмехнулся Дайр. — Ведь твоё богатство у всех на виду.
И он кивнул на стопку золотых треугольников, которые я всё так же носил в руках.
* * *
Все мои «одноклассники», или, как их принято называть — «младшие ученики», были молодыми людьми от пятнадцати до восемнадцати лет. Их поведение соответствовало возрасту. Они мало интересовались знаниями по экономике, истории и культуре родной летающей тверди. Даже изучение озарений не увлекало их внимание надолго.
Зачем учить тонкости отличий одного исцеляющего озарения от другого? Зачем ломать голову, выясняя как создавать вихри «Порыва Ветра»? Какая разница между «Ударом Молнии» и «Ударом Грома»? И почему и там и там есть и гром и молнии? Или какая разница между «Заботливым Распорядителем» и «Распорядителем Нутра»? Или почему нельзя вылечить все болезни только «Мягкими Руками»? Зачем вникать во всё это, если можно выбрать готовую схему, по которой жило твоё сословие, род или семья.
Эти парни и девчонки больше интересовались сплетнями из жизни певцов и танцоров, или выдуманными судьбами персонажей «Игры Света». Они могли часами обсуждать какие-то свои интрижки: кто кого любит, кто кого бросил, предал или назвал грязью. Они сплетничали, дружили, ссорились и мирились. Иногда — дрались. В основном — воины.
В свободное от учёбы время, вместо дополнительного изучения Скрижалей по истории Дивии, тинейджеры Дома Опыта предпочитали собираться вместе. Одни пили вино, незаконно купленное на рынках Ветроломов, другие играли в «Двенадцать Озарений» или кидали мяч в корзину, играли в местную разновидность баскетбола. Третьи покупали в складчину и смотрели дорогие кристаллы «Игры Света» или шли в Дом Пения, послушать унылую и неинтересную дивианскую музыку.
Все они предпочитали проводить время на рынке какого-нибудь Кольца: глазели на выступления танцоров, слушали игру музыкантов или посещали кукольный театр. Никому не взбрело бы в голову пойти после учёбы в хранилище знаний и, стерев пыль со скрижали, вчитываться в прорезавшиеся на каменной поверхности иероглифы.
Молодёжь не хотела учиться, а хотела веселиться. Я их понимал, сам был таким в их возрасте.
Но среди них было несколько отличников, которые проявляли настоящий интерес к скучной учёбе. Среди этих задротов числился и я.
Я, Реоа Ронгоа и ещё с десяток учеников Дома Опыта основали негласный клуб поклонников скрижалей. Ведь мы часто встречали друг друга, бродя от скрижали к скрижали. Мы знали друг друга по именам и отличали от тех учеников, которые томились здесь по приказу учителей.
Наши Линии Духа почти перестали увеличиваться за счёт выучивания узоров озарений. Как оказалось, нельзя бесконечно прокачивать Дух таким образом. Точнее прокачка сильно замедлялась.
Учительница по имени Киа Дивиата — хранительница скрижалей — встречала меня и Реоа, как старых знакомых. Абсолютная память Внутреннего Голоса делала всех окружающих старыми знакомыми.
Хранительнице нравилось, что я интересовался тем, чем не интересовались другие воины.
— Завидная любознательность у тебя, Самиран, — сказала она. — Ради тебя мне приходится вспоминать такие Скрижали, которые давно унесли в подвалы за ненадобностью.
Вот и сегодня Киа Дивиата радостно встретила нас:
— Давно же вы не заходили в зал Знаний!
И она с удивлением оглядела мою розовую тунику, удлинённую вставками из узорчатой голубой ткани. Вдобавок обут я в изящные серебристые сандалии на невысоком каблуке. Шнуровались они не кожаными верёвками, а разноцветными ленточками. На поясе болталась непривычно огромная, как барсетка, шкатулка, расшитая сверкающими стеклянными камешками и золотыми иероглифами ДОСТАТОК и БЛАГОПОЛУЧИЕ. В ней хранились мои золотые треугольники.
И за эту красоту мне пришлось отдать тысячу четыреста сорок золотых граней. Дайр Фааб заверил, что якобы продал тунику себе в убыток. «Всё из-за плохой расцветки» — пожаловался он.
Ну, а кошелёк для жирных золотых граней, само собою, не мог стоить и выглядеть дёшево.
— Что сегодня ищешь в Зале Скрижалей, Самиран? — улыбнулась Киа Дивиата. — Не хочешь ли узнать о предпочтениях разных сословий в одежде? Есть скрижаль, в которой описывается одежда, наиболее удобная для разных предназначений. Насколько мне известно, воинам лучше не носить яркие цвета.
— Ага, враги начнут умирать со смеху, — поддакнула Реоа Ронгоа.
— Как всегда, уважаемая госпожа, я хочу знать всё и немного больше. Про одежду тоже интересно. Я заметил, что сословия одеваются по-разному. Так же не прочь узнать про шкатулки и коробочки, которые мы носим на поясе. Кто их придумал и зачем? Но сначала я хотел бы пройти в зал управляющих озарений, к скрижалям сословия Помогающих Создателям.
— А ты что ищешь, Реоа?
— Как всегда — ничего, госпожа.
— Ах, ну да, у тебя же на всё есть ответ.
Учительница провела нас в нужный зал. Я отыскал скрижаль, описывающую «Пророческий Сон». Скрижаль была покрыта тонким слоем пыли, что свидетельствовало о её непопулярности.
— Странно, — спросил я. — Неужели никто не хочет знать предсказание будущего?
— Наоборот, — ответила Киа Дивиата, — все хотят. Но сие озарение столь сложно в работе, а плоды его предсказаний столь незаметны на низких ступенях, что его усваивают только на яркой ступени.
— А остальные ступени «Пророческого Сна» разве не предсказывают?
— Сам узнай и рассуди, — уклончиво ответила учительница. — Ведь для этого ты здесь?
В конце зала раздался неприлично громкий смех и радостный девичий визг. Какие-то молодые ученики решили поиграть тут в любовные игры.
