Было воскресенье, маме не нужно на работу, Ульяне – в садик. Они пошли гулять в парк, вдвоём. Папа к ним давно уже не приходил, только позвонил как-то раз и сказал, что у неё родилась сестрёнка по имени Варя. Интересно, Варя тоже кем-то раньше была? Когда научится говорить, надо будет у неё спросить. «Она и этого удержать не смогла» – снова пришла в голову мысль. Нет, это не было чужим голосом в сознании, это её собственные мысли, но какие-то другие, не обычные. Будто снова баба Яга из соседней воспоминательной комнаты с ней говорит.
Мама учила её кататься на роликах, и сама тоже надела ролики. Было весело и немного страшновато, потому что они обе не умели держаться на этих колёсиках. Но старались.
– Девушки, вам помочь? – предлагали симпатичные спортивные дяденьки. Какие дяденьки? Парни, молодые мужчины. Надо всё называть своими именами.
Ира наблюдала за Ульяной. Какая-то она задумчивая сегодня. Там, где раньше хохотала бы в полный голос, сегодня только улыбается. Даже когда Ира чуть в клумбу не въехала. Не специально, просто только на это её мастерства катания на роликовых коньках хватило. Детей такие нелепости часто смешат, а тут девочка сделала ей замечание, чуть ли не выговор:
– Мама, будь осторожнее, пожалуйста. Какой ты мне пример показываешь?
Пример? Это вообще что-то новенькое. Будто перед ней не девочка четырёх с небольшим лет, а строгая взрослая преподавательница. Преподавательница? Ой, не дай, Боже!
Вечером, когда Ира укладывала дочь спать, Ульяна всё так же серьёзно посмотрела на неё и сказала:
– Мама, мне очень понравилось сегодня кататься на роликах. Спасибо тебе большое.
Ирина растрогалась, обняла девочку, прижала. Почувствовала, как ритмично вместе бьются два сердца. Когда-то давно она жадно, чуть ли не до панической атаки, ловила звуки этого сердцебиения на УЗИ.
– Пожалуйста, Уля. В следующие выходные мы ещё покатаемся с тобой, правда? Обещаю больше не таранить клумбы и урны.
– Ладно! – кивнула Ульяна и улыбнулась.
А на следующий день она пропала. Прямо из детского сада. Её пытались найти, целый час бегали по всему зданию, по всей территории. Никто Ульяну не видел. Исчезла она, судя по всему, на прогулке, потому что именно после неё заметили отсутствие девочки. В группе числилось 30 человек, и в тот день отсутствовали всего трое. В такой толпе немудрено не заметить одного отбившегося от общей массы. Ира была на совещании по планированию новой медиакомпании, и сразу звонок принять не смогла. Перезвонила только через 15 минут, когда уже вышла. В трубке рыдающая заведующая попросила срочно приехать.
– Что случилось? – спросила коллега, увидев, как с лица Ирины моментально сбежали все краски жизни, остался только лёгкий слой декоративной косметики.
– У меня ребёнок пропал. Из детского сада. – Ирина сказала это и только тогда поняла, что случилось. С утра у неё была Уля, а вот сейчас, в обед, на её месте знак вопроса. Где она? Что с ней?
Что делают в таких случаях? Обращаются в полицию? Собирают отряд волонтёров? Ира на такси ехала в детский сад, соображая, как быть дальше. Она чувствовала, что дочь жива и с ней не происходит ничего жуткого. Более того, Ульяна захотела исчезнуть сама. Ира была в этом уверена, как и в том, что не успокаивает себя, выстраивая психологическую защиту. Но даже если четырёхлетний ребёнок решил уйти из садика сам, по дороге, куда бы он ни следовал, с ним может много чего произойти. В том числе самое ужасное. Выбежав из такси, Ира только тогда поняла, что не позвонила Пете. А надо ли? Может он чем-то сейчас помочь, или только усугубит панику?
Заведующая детским садом бросилась к Ирине, заламывая руки. Прорвавшись сквозь поток извинений, Ира услышала, что девочку всё же видели, да и на камеры видеонаблюдения она попала. Пока дети гуляли, на территорию заехал мусоровоз, проследовал прямиком к пищеблоку, где стояли контейнеры. В это время ворота были открыты. Не более десяти минут, но Уле этого времени хватило. Она проскользнула в манящую лазейку и убежала дальше, на улицу. Сотрудники полиции уже прибыли и хотели поговорить с Ириной и сотрудниками учреждения. Интересовало их вовсе не то же, что и всех остальных. Ира и педагоги думали о том, как и где искать девочку. Полицейские же очень хотели узнать, довольным ли выглядел ребёнок, не жаловался ли на обстановку дома, не имел ли следы побоев и вообще, не сами ли вы, взрослые, довели девчонку до побега. Ирина терпеливо отвечала на вопросы, она понимала, что эти формальности надо пройти, и потом все вместе они будут что-то делать. Тем более, двое прибывших служителей правопорядка уже опрашивали жителей ближайших дворов, вдруг кто видел Ульяну, а один пошёл искать её рядом с домом. Это имело смысл, так как чаще всего дети сбегают именно домой.
– Как думаете, куда могла пойти девочка? Может, есть какие-то любимые места, куда ей хочется попасть? – спрашивали у Иры, когда выяснилось, что ребёнок не растёт в семье маргиналов, а в детском саду нет признаков «дедовщины».
– Куда пойти? – Ира перестала плакать и задумалась. – Ей всего четыре. Разве она может далеко уйти?
– Ох, знаете, современные дети очень толковые, – сочувственно произнёс полицейский. – У них будто чип предустановлен, мой пятилетка, допустим, в схеме метро отлично ориентируется, и на карте города раньше меня нужный дом находит.
– Может, она к папе пойти захотела? Вы же не вместе живёте? – спросила молодая сотрудница «органов».
– Не вместе, – подтвердила Ира. – Но его дом от нас далеко, на метро ехать надо.
Стало понятно, что без звонка Петру не обойтись. Скоро на ноги были подняты все. Ира не знала, что ей делать. Бежать? Куда бежать? Что она может сделать? Двое жителей соседнего с детским садом дома сказали, что видели похожую на Ульяну девочку. Она пошла в сторону автобусной остановки.
– Я её спросила, где её мама, – рассказывала свидетельница. – А она махнула рукой, засмеялась. Говорит: «Тётя, вы не бойтесь, я очень хорошо знаю, куда мне нужно, и меня ждёт самый замечательный человек».
Тогда все уверились, что малышка поехала к отцу. Весь маршрут начали прорабатывать. Ей нужно было проехать две остановки до метро, затем спуститься в подземку, и без пересадок по прямой – пять станций.
– У девочки есть доступ в интернет? Может, она с кем-то там познакомилась и ей велели приехать? – строго интересовались полицейские.
– У неё есть доступ к планшету. Но там нет никаких мессенджеров. И для соцсетей она ещё маленькая, – отвечала Ира. Она уже с трудом могла говорить. Её душил страх.
– Вы точно это знаете? Вы же не круглосуточно её контролируете, не стоите над ней, когда она в гаджете сидит?
Это было правдой. Ира, хоть и была уверена, что Уля не лезла ни в какие группы в соцсетях, гарантировать, что это так на 100%, тоже не могла. Тем более, девочка вдруг читать начала, чуть ли не сама. Ирина ей только часть букв показала, в детском саду тоже на грамоту слишком не налегали. Может и переписки вести научилась, а она, равнодушная мать, всё пропустила. Теперь локти кусай.
