– Спасибо, конечно. Но жаль, что у вас так вышло. Вы уверены, что вас именно продинамили? Может она опоздала и вот-вот появится. А тут я с цветами.
– Не появится, – помотал он головой. – Меня бросили смской. Хотя как сказать, бросили… Это должно было второе свидание быть. Но она передумала.
– Сочувствую, – проявила Алёна солидарность, вдыхая тонкий аромат цветов. Ей обычно казалось, что розы пахнут морковкой, но у этих почему-то запах был другой, настоящий.
– Леонид, – вдруг представился парень безо всяких экивоков. – А вы?
– Алёна.
– Очень приятно, Алёна, – ответил он, протягивая ей руку для пожатия. – Разрешите с вами прогуляться? Я, правда,не маньяк, нападающий с букетами. Просто хотелось бы человеческой компании. Но если вы не в настроении, я пойму и не стану навязываться.
Интересный парень, разговаривает как литературный персонаж, она к такой манере не привыкла.
– Почему нет? – она даже не кивнула, тряхнула головой соглашаясь. – Не откажусь от сопровождения. Опять же, если руки устанут, вы букет понесёте.
– Ты. Ты понесёшь.
Увидев в глазах Алёны непонимание, он уточнил:
– Это я так предлагаю перейти на «ты». И, конечно, с цветами помочь не отказываюсь, сам виноват, тяжёлые такие выбрал.
– Красивая, наверное, девушка, раз на второе свидание уже с такой клумбой пришёл, – сказала Алёна с некоторой завистью.
– Да, весьма эффектная, – согласился Леонид. – Но я почему-то уже перестал жалеть, что она не пришла.
– Это ты ветреный какой-то, – осудила Алёна.
– Нет, это ты замечательная какая-то, – заявил он. – Извини, не хочу пугать. Просто мне с тобой сразу почему-то легко стало.
В итоге они общались почти до ночи, Алёна спохватилась за десять минут до закрытия общежития. Пришлось бежать, не то придётся ночевать не пойми где. Или просить соседок простынку кинуть с третьего этажа. Бывало у них и такое, да! Как-то на первом курсе ещё, Люда с ухажёром подзадержалась на полчаса, а двери уже и того, захлопнулись. Строгая консьерж впустить ни в какую не согласилась. Тогда Варя и Алёна вспомнили, что есть практика затягивания парней, желающих погостить «в номерах», с помощью связанных друг с другом простыней и покрывал. Сами они такого ещё не практиковали, но когда-то всё делаешь в первый раз. Ничего у них тогда, надо сказать, не вышло. Все испугались и сплоховали. В итоге на первом этаже открылось окошко и девчата затащили паникующую Люсю, а оттуда она уже и к себе пробралась. Но воспоминания богатые остались.
Эту историю Алёна рассказывала Лёне по дороге, пока они бежали до общаги.
– А тебе-то не надо к какому-нибудь закрытию? – спросила она испуганно. Не хотелось человека подводить.
– Нет, нормально всё. Я местный.
Без двух минут одиннадцать они были у нужного здания.
– Мне было очень приятно познакомиться, – сказал Лёня. – Давай ещё погуляем как-нибудь?
Алёна согласилась, беззаботно впорхнула в ещё приветливые пока двери своего жилья, и только потом вспомнила, что номерами-то они и не обменялись. От этого немного грустно стало, хотя никаких парней она себе не планировала. Ей даже и подумать страшно было о возможности отношений, хотя знакомились с ней часто. Она себя, кажется, наказывала так. Первая юношеская любовь, которую она сумела вызвать совершенно без осознанных действий со своей стороны, привела к смерти. Так что, достойна ли она теперь нормальных человеческих отношений?
Снова вспомнилась Вера, которая, без преувеличений, прокляла её перед отъездом. Встретила случайно на улице. Алёна её не сразу узнала. Она и сама в то время на свою тень походила, шарахалась от всего, но Вера её по части депрессивного вида превзошла. Красные, заплаканные глаза, круги под ними, будто углём очерченные. Да она влюблена в Венечку была! И во взгляде – ненависть. Настоящая, концентрированная. Увидела Алёну и задышала через зубы, со свистом.
– Как тебя ноги ещё носят, убийца!
Строго говоря, Алёну убийцей назвать было нельзя, Веньку под машину она не толкала, даже не обижала его. Просто поддалась собственному влечению, она же не обязана всем отвечать взаимностью, если на то пошло? Но чувство вины у нее всё равно было, ещё какое. Поэтому под шквалом осуждения бывшей одноклассницы она съёжилась, прикидывая направления для отступления. Увидела просвет между домами, и туда бегом.
– Боишься? – кричала ей вслед слегка поехавшая крышей Верка. – Да будь ты проклята, живи без любви и сочувствия.
Тогда Алёну колотило по-настоящему, ей казалось, злобные слова прилипли к коже и не ототрутся ни одной мочалкой. Вот и до сих пор она не позволяла себе ответить ни на чьи ухаживания. Травма душевная, как-никак. Значит, всё к лучшему, хорошо что у Леонида ее номера нет.
На следующий день, возвращаясь из универа, Алёна увидела нового знакомого на крыльце общежития. И опять с цветами.
– Это тебе, – сказал он, протягивая ей розовые хризантемы.
– У меня еще тот букет не кончился, – растерялась она. – Да и зачем это?
– Затем, что на этот раз они точно для тебя, мне так захотелось. Свободна сейчас? Хочу показать тебе одно место.
Она была свободна и не против посмотреть что-то новое и интересное. Это оказалось арт-кафе с душевной компанией творческих людей, которая приняла Леонида как своего. Понятно, откуда у него такая речь изысканная, в таких кругах вращается.
Вечер получился замечательный, с бардовскими песнями в хорошем исполнении. А потом они опять гуляли почти до закрытия общежития.
Ухаживал Леонид красиво и очень ненавязчиво, словно понимал, что у Алёны есть некая душевная травма, которая ограничивает ее в чувствах и действиях. По сути, это даже ухаживаниями назвать сложно, они просто дружили, делились впечатлениями, обсуждали книги и стихи, в которых Лёня неплохо разбирался. Узнав, что он играет на гитаре, Алёна вначале напряглась, вспомнив Венечку. Но потом отпустило, уж очень он был непохож на ее бывшего соседа по парте. Месяца через два, когда Алёна расслабилась в его присутствии и уверилась, что они просто хорошие друзья с кучей общих интересов, он ее поцеловал. И это было очень романтично. Они стояли на своей любимой набережной, шел пушистый снег, щедро обсыпая пуховики и шапки. Алёне поздно пришло в голову, что надо бы дополнительно защититься от мокрых хлопьев, она кое-как отряхнула головной убор, чтобы не множить на нем сугробы, и принялась извлекать прижатый шарфом капюшон.
– Давай, помогу, – предложил Лёня, аккуратно ослабил шарф, мешающий выполнить необходимое действие, очень бережно надел Алёне на голову капюшон. И все еще держась за него обеими руками, наклонился к ее лицу, прикоснулся губами к губам. Алёна закрыла глаза и прижалась к нему, обняв за талию, на поцелуй ответила с большей готовностью, чем сама от себя ожидала.
– Я люблю тебя, – сказал он, глядя ей в глаза.
