– Ничего странного. Такое часто случается. Если никого не было, она могла пройти за нужным документом и вернуться. Хотя это достаточно необычно, она могла позвонить мне, и я бы подежурил в приемной, пока ее не было. А насчет водителя и Габита вы вообще не правы. Водители никогда не поднимаются в здание, если их не вызывает сам руководитель, что случается не очень часто. Габит, хоть и числился помощником, на самом деле был телохранителем, который приставлен к вице-премьеру. И Николай Антонович вполне мог его куда-то послать.
– Это я понимаю. Но разве Елизавета Трофимовна не могла послать вместо себя кого-то другого? Или дождаться, когда в референтуру вернется Рыдванова.
– Конечно, могла. Кстати, Вероника очень способная и творчески мыслящая молодая женщина. Иногда дисциплина подводит, она опаздывает, но сейчас повсюду такие автомобильные пробки, а она приезжает за рулем своей «Ауди».
– При ее зарплате она купила «Ауди»? – сразу уточнил Дронго.
– Красивая и эффектная женщина, – оживился Захар Леонидович. – Я думаю, что у нее есть масса поклонников, которые могли сделать ей такой подарок. В этом нет ничего необычного.
– Она с кем-то встречалась?
– Кажется, говорили, что раньше у нее был друг, какой-то художник. Если не ошибаюсь. Но потом они расстались.
– Фамилию не помните?
– Конечно, нет. Я и не спрашивал. Вы можете узнать все у нее. Я думаю, она не будет этого скрывать.
– К сожалению, мы ничего не сможем узнать, – вмешался полковник Савченко, – Вероника Андреевна Рыдванова вчера погибла.
– Что вы говорите? – всплеснул руками Барченко. – Какой кошмар! Теперь понимаю ваш интерес к нашей сотруднице. Это такой ужас. Наверно, попала в автомобильную аварию?
– Не совсем, – уклонился от ответа Савченко. – Как зовут ее подругу в референтуре?
– Настя. Анастасия Тришина. Они были одногодки. Какой ужас. Такая молодая и красивая женщина. Просто ужасно.
– Вы можете пригласить Тришину сюда? – попросил полковник.
– Конечно. Прямо сейчас позову. – Барченко поднял трубку телефона, попросил зайти к нему Тришину. И, положив трубку, посмотрел на обоих гостей. – В жизни бывает и такое, – жалобно произнес он, – может случайно погибнуть молодая и красивая женщина, а старики продолжают жить.
Гости молчали. Захар Леонидович осторожно переложил лежавшие перед ним бумаги на край стола.
– Как вы считаете, в аппарате могли быть люди, которые не любили покойного Николая Антоновича? – спросил Дронго.
– Не думаю, нет, не думаю. У нас здесь серьезная работа, а не парк развлечений. Личные пристрастия и симпатии не имеют значения.
В дверь постучали, и Барченко крикнул, чтобы входили. В кабинет вошла молодая женщина. Это была Анастасия Тришина. Брюнетка в сером брючном костюме. Было заметно, как она волнуется. Тушь на глазах была размазана.
– Что случилось? – первым осведомился Захар Леонидович. – Почему вы в таком виде, Тришина?
– Вероника, – простонала молодая женщина, – она вчера… вчера ее…
– Да, – быстро сказал Барченко, – она вчера погибла. Это большое несчастье. И не нужно себя распускать.
– Она… ее вчера убили, – выдавила Тришина.
Наступило неловкое молчание. Барченко посмотрел на обоих гостей.
– Как это убили? – спросил он. – Что вы говорите? Почему убили?
– Вчера ее убили, – заплакала Тришина, усаживаясь на свободный стул.
Захар Леонидович как-то неожиданно всхлипнул и, выбежав из-за стола, протянул ей свой носовой платок. Она продолжала плакать.
– Как это произошло? – недоуменно спросил он, оглядываясь на гостей.
– Мы уточняем все факты, – пояснил Савченко, – все не так просто.
– Какое несчастье. – Барченко сочувственно посмотрел на плачущую Тришину.
– Успокойтесь, – попросил Савченко, обращаясь к женщине, – успокойтесь, пожалуйста. Мы сделаем все, чтобы найти возможного преступника.
Тришина заплакала еще сильнее.
– Вы хорошо знали Веронику? – уточнил Дронго, решив, что пора вмешаться.
– Мы дружили, – всхлипнула она.
– С кем она встречалась в последнее время?
– Не знаю. Она меня с ним не знакомила. Говорила, что он взрослый и солидный мужчина.
– Это он подарил ей автомобиль?
– Да.
– Вы его никогда не видели?
– Нет, – она наконец подняла голову, – она никогда нас не знакомила. И не отвечала на мои вопросы. Просто говорила, что он солидный мужчина и скоро обязательно на ней женится.
– А раньше она встречалась с каким-то художником?
– Да, с Василием Мельниковым. Но они постоянно ссорились.
– Почему ссорились?
– Они ревновали друг друга. У него вечно были натурщицы и другие женщины, а она назло ему принимала ухаживания других мужчин, и он тоже злился.
– Давно они расстались?
– В прошлом году. Или чуть раньше.
– Какой он был из себя? – уточнил Дронго.
– Я вас не понимаю, – испугалась Тришина.
– Я имею в виду его физическое телосложение. Высокий или низкий, мускулистый, с рахитичной фигурой, лысый или волосатый.
– Нет, он был высокий и сильный. Раньше занимался боксом или еще каким-то спортом. Кажется, называется «кикбоксинг» или что-то такое. Один раз, когда они поругались, он так ударил ее, что она отлетела к машине. Потом у нее был синяк, и он всю неделю звонил и просил прощения.
– А машина у нее появилась после того, как она ушла от Мельникова?
– Да, конечно. Ее купил новый друг. До этого она ездила на «Киа», за которую выплачивала деньги по кредиту.
– Понятно. Вы не знаете случайно, где именно жил этот художник?
– Почему случайно. Мы у него были в мастерской несколько раз. Она находилась на Новоостанкинской. Дом 23 или 25. Я точно не помню.
– В тот день, когда скоропостижно умер Николай Антонович Мальцев, вы позвонили в его приемную и попросили секретаря вице-премьера зайти за письмом. Которого потом никто не нашел. Куда делось это письмо?
– Я не знаю… – растерялась Тришина, – меня попросила об этом Вероника. Она как раз спускалась в общий отдел. И я позвонила. Но это не такое нарушение, – добавила она, глядя на Захара Леонидовича.
Тот недовольно покачал головой.
– В любом случае нужно все делать строго по инструкции.
– Рыдванова ничего потом вам не говорила? – спросил Савченко. – Может, спрашивала о письме?
– Нет, ничего, – всхлипнула Тришина.
– Спасибо. – Дронго взглянул на Савченко.
