– Откуда вы узнали о смерти Рыдвановой? – уточнил полковник.
– Мы звонили к ней домой, а там никто не отвечал. И мобильный не отвечал. Тогда я позвонила ее соседке. У нее уже были ваши сотрудники.
– Вы можете идти, – разрешил Савченко.
– Оставьте себе мой платок, – посоветовал Захар Леонидович, – потом мне вернете.
Когда Тришина наконец вышла из кабинета, он обратился к своим гостям:
– Почему вы мне сразу не сказали? Вы думаете, что ее мог убить кто-то из нашего аппарата?
– Нет, – ответил Савченко, – мы пока ничего не думаем.
– У меня два последних вопроса, – вставил Дронго. – Как вы считаете, Мальцев мог принять кого-нибудь без доклада? Без предварительной записи или обращения к секретарю.
– Не думаю, – нахмурился Барченко, – у него никогда не было лишнего свободного времени. И он был очень дисциплинированным человеком. Не терпел вольностей. Все по плану, аккуратно и четко.
– Тогда последний вопрос. Я просто обязан его задать. Как вы считаете – Вероника Рыдванова могла иметь неформальные отношения с Николаем Антоновичем?
Захар Леонидович даже отпрянул назад. С изумлением посмотрел на гостей.
– Вы с ума сошли, – замахал он руками, – как вы могли такое даже подумать. Он был абсолютно верный семьянин. Обожал свою супругу и был помешан на любви к своей дочери. Я это точно знаю. Скорее я мог быть любовником Рыдвановой, хотя доходил бы ей до груди. Она была не для него. На посторонних женщин он просто не реагировал. Он обожал свою семью. Что касается Рыдвановой, то ей, очевидно, нравились такие крупные самцы, как этот Мельников.
Савченко улыбнулся.
– Понятно, – сказал Дронго, – но меня всегда возмущает, когда мужчины и женщины говорят про рост самцов. Получается, что это основной критерий их мужской состоятельности.
– В общем, да, – вздохнул Захар Леонидович, – рост всегда был показателем такого мужского преобладания. Вы, наверно, этого даже не понимаете с вашим ростом. Какой у вас рост?
– Сто восемьдесят семь.
– А у меня сто пятьдесят девять. Так кому из нас легче обольстить незнакомую даму?
– Запишите название, – неожиданно предложил Дронго, – есть такой замечательный французский фильм «Любовь не по размеру». Там в высокую и красивую женщину влюбляется мужчина, рост которого даже не доходит ей до груди.
– И чем все это заканчивается?
– Они решают остаться друг с другом.
– Это только в кино, – вздохнул Барченко.
– Может, вы вспомните что-нибудь необычное, о чем вас расспрашивал Мальцев? В тот день или раньше?
– Все было как всегда. Он уточнял, когда мы дадим ему документы на новых сотрудников по министерствам, которые он курировал. Хотя один раз он задал непонятный вопрос. Расспрашивал про какую-то туристическую фирму. Я даже не понял зачем. Потом узнал, что они собирались лететь в Италию. Все равно удивился, ведь поездки вице-премьеров обычно готовят их сотрудники, а не туристические агентства. И тем более что собирался в Италию, а спрашивал про азиатское направление.
– В день смерти?
– Нет. За день или за два. Я уточнил номер и передал ему.
– Название агентства вы помните?
– Нет. Я даже не уточнил название. Он назвал, и я выяснил номер телефона. Вы знаете, я стараюсь не загружать голову ненужной информацией.
– И не сказал вам зачем?
– Нет. Но я видел, что он нервничает.
Они попрощались и вышли из кабинета.
– Что вы об этом думаете? – спросил полковник. – Может такой сильный и ревнивый художник задушить свою бывшую возлюбленную? Он мог ее приревновать. Как вы считаете?
– В таком случае он появился в очень нужный момент, – сказал Дронго. – Давайте поедем и проверим прямо сейчас.
– Поехали, – согласился Савченко.
Интерлюдия
В девяностом году в Казани уже работали первые кооперативы. Ганифа начал работать в одном из таких кооперативов, занимавшихся продажей дешевого белья и джинсов, которые начинали привозить в огромных количествах сначала из Польши и Румынии, а затем во все возрастающих количествах из Турции. Пока остальные думали о том, как приумножить свое состояние, Ганифа твердо решил получить высшее образование. Целый год работы в кооперативе позволил ему скопить небольшую сумму в две тысячи долларов. И летом девяносто первого он наконец осуществил свою мечту, поступив в политехнический на заочное отделение.
Потом были августовские события и распад огромной страны. В Татарстане началось движение за суверенитет. Тяжело заболел отчим. Мать выбивалась из сил, снова пыталась зарабатывать рубли на старой пишущей машинке, чтобы иметь немного больше денег на лекарства. Ганифа понимал, что так дальше продолжаться не может. У сестры Малейки появился ухажер, который приезжал за ней на новых «Жигулях». Все было привычно, обыденно и очень скучно. В один из дней Ганифа принял решение. Весной девяносто второго он сумел перевестись в Москву, чтобы продолжать учебу. Он снял комнату у вдовы известного актера на Беломорской улице и пытался понять, куда и как можно вложить деньги. Дважды его обманывали. Сначала на пятьсот, потом на тысячу долларов. Обещанные дивиденды не появлялись, его знакомые исчезали с деньгами, а он оставался без денег и без перспектив. Последние триста долларов он одолжил своему другу Борису, который улетал в Турцию. На оставшиеся деньги нужно было выживать. Денег не хватало даже на еду. Он исправно платил за комнату, но больше ничего не мог себе позволить. К тому времени он устроился на работу на почту, пытаясь каким-то образом заработать на жизнь. Но денег катастрофически не хватало. По всей Москве выстраивались тысячи людей, которые торговали прямо на улицах. Чувство голода иногда становилось просто невыносимым на фоне магазинов, которые были переполнены невиданными деликатесами.
Через некоторое время он придумал, каким образом можно будет поддерживать себя в форме. Ганифа начал ездить в различные аэропорты, где наблюдал за пассажирами, обедающими в буфетах. Многие опаздывали на самолеты и бросали купленную еду, которую не успели доесть. Он не брезговал и не стеснялся. К этому времени вернулся его знакомый, который получил триста долларов. Он вернул все деньги и добавил еще пятьсот. Тогда это были очень большие деньги. Ганифа продолжал учиться заочно, уже понимая, что нужно зарабатывать деньги самому. И примерно через год он впервые отправился в Турцию. Дешевый ширпотреб и кожаные изделия шли в России на ура. Уже через год он открыл небольшую палатку. Теперь в Турцию летали по его поручению уже другие люди. Однако в начале девяносто четвертого года у его магазина появились «братки», которые сразу пояснили, что на этой улице и в этой части города правят именно они.
Сумма, выставленная ими в качестве своеобразного «налога», была непомерно большой. Ганифа попробовал торговаться, и тогда его палатку просто подожгли. Подкупленные сотрудники милиции и пожарные равнодушно смотрели, как горит палатка, в которую он вложил все свои деньги. В результате весь новый товар сгорел дотла, а у него остались долги на несколько тысяч долларов. Это тоже был урок. Важный урок жизни. Нужно было договариваться или искать другой выход, но не пытаться идти против течения. Однако было уже поздно.
