- Что-то я не верю в мгновенно возведённую каменную стену, - покачала я головой.
- Верно, быстро не выйдет. Но я узнал – запас камня есть, люди есть. Можно начинать хоть завтра. С того участка, который напротив главного входа, ну и огородить, сколько сумеем. Ворота лучше заказать в столице, я представляю, где и у кого, и как доставить, тоже можно придумать.
Да, порталом можно. Портал есть у короля, и наверное, у кого-нибудь ещё.
- Отлично, - кивала я. – С Тарантулом говорил?
- Увы. Сказали – объезжает какие-то дальние границы, будет к ночи.
Значит, это завтра.
Принесли кувшин холодной воды, в которой развели немного вина, я не успокоилась, пока не выпила три больших глиняных чашки. Солнце садилось, есть хотелось немилосердно. И кажется, я обгорела – лоб и щёки просто пылали. Вот и подумаешь, что в стражеской форме больше смысла, чем кажется на первый взгляд! Чтоб я ещё с открытым лицом и без головного убора тут хоть раз на солнце вылезла!
В общем, дальше уже был ужин, и я сказала господину Лири, что завтра с утра продолжим. А после ужина вместе со служанкой Агнией поднялась в свою комнату наверху.
Там не было жарко – или толстые стены, или заклятие. И там восседала Барбара. Увидев нас, она спряталась, дождалась, пока Агния разберёт мне причёску и расшнурует в боках платье, и только та ушла, как выбралась и зависла прямо передо мной.
- Ну что, всё видела? – спросила она. – Почему не наказала предателей?
- Потому что пока не поняла, кто предатель, а кто просто дурак и лентяй, - выдохнула я.
- Все предатели.
- Не скажи. Вы с графом приучили их работать из-под палки, а как только та палка закончилась – вот они все и разбегаются, как тараканы. Они не думают, что это их дом тоже, это их урожай, за счёт которого им дальше жить, это их стены, без которых их вскоре завоюют.
- Это чернь, они и думать-то не умеют!
- Ну конечно, не умеют. Всё они умеют. Свою выгоду способен понять каждый. Скажи лучше, есть у тебя тут какое-нибудь средство от ожогов? Ну там мазь какая, или ещё что?
- Ты зачем с непокрытой головой на солнце вышла?
- Не подумала. Нет привычки к такому солнцу. Теперь уже, как есть. А целителя мы с собой не взяли, целители редкие и ценные.
- В ближней деревне есть Ливия, она вроде умеет. Если придёт. Отец казнил её мужа за то, что тот сносился с предателями Дождями.
Что б хорошее сделал тот отец. Своим людям и своей дочери!
- Ладно, завтра спросим. А хоть какая-то косметика у тебя тут есть? Чтобы сейчас помазать?
- Вон в том ящичке посмотри, - сказала Барбара.
Названный ящик был из полированного красного дерева, и внутри него стояли стеклянные флаконы с притёртыми пробками. Красивые.
- Вон тот зелёный попробуй, - сказала она. – В нём должно быть.
В зелёном флаконе и впрямь была налита приятно пахнущая кремообразная субстанция. Я на свой страх и риск намазала лицо и руки, забралась в постель и провалилась в сон.
Спокойной ночи. Дальше – завтра.
6. Вассалы
Спала я неважнецки – как всегда, если обгоришь на солнце. Жарко, обожженную кожу не задень, и сны дурные в комплекте. Приснилась же мне почему-то сестрица Кристина – впервые с того момента, как я узнала во сне про свою смерть. Мы с ней будто бы встретились на улице – я как я, а не как Барбара, и она как она, и на улице лето, как положено – июнь, одуванчики на газонах, аквилегии на клумбах. Она как увидела меня, так вытаращилась, рот рукой прикрыла и хотела убежать, но я повела себя, как самая настоящая Барбара, взяла её за плечо и развернула к себе.
- Здравствуй, сестрица, - как язык-то поворачивается, ну какая она мне сестрица, на самом-то деле?
Ласточка и Рысь куда как ближе.
- З-з-здравствуй, - пробормотала она, натурально стуча зубами.
- Как в моей квартире живётся? Сыто-богато? Как на моей кровати спится? Сладко?
Она силилась что-то сказать, но не могла. Тьфу. Я отпустила её и пошла себе куда-то дальше, и впереди замаячило строение с белыми мраморными колоннами, и я знала, что мне обязательно нужно туда дойти. Но не дошла, проснулась.
Тьфу ты, вот зачем такое во сне видеть? И ведь ночь ещё, ни лучика света из-под ставней не пробивается. Я села на постели, зажгла магический свет, дотянулась до стоявшего на столе кубка. Позвала воды – холодной, пожалуйста – выпила залпом. И вообще, куда ночь, туда и сон.
- Что с тобой? – возникла из-за изголовья кровати Барбара.
- Да родня приснилась. К чему дурная родня снится?
- Это у тебя… там была дурная родня?
- Точно. Родители умерли, а сестра двоюродная – ну, такое.
- Помолиться надо. Или в старый храм сходить, отец так делал иногда.
- Это в какой ещё старый храм?
- Это если ехать в строну Акри, то на полпути и будет.
- Что за храм-то? Какому святому построен?
- Да не святому, а имперский ещё храм. Похож на колонны во внутреннем дворе. А посвящен он кому-то из их великих. Отец никогда не говорил, что там делал, но как-то раз сказал, что это – последнее средство, если не поможет – то ничего уже не поможет.
- Что ж ты его не расспросила?
- Да как-то не было нужды.
- И господин Лири сказал, что ты не очень-то интересовалась делами замка и владения в целом.
- Как-то и так было неплохо, с господней помощью. Пока мерзавка Ирида не предала.
- Ты её била?
- Не слишком, она хорошо мне служила. До последнего момента, - Барбара вздохнула.
- А сколько ещё до рассвета?
- Не знаю. Часа два? Три? Может быть, ты будешь спать? Тебе нужно. Это я теперь и так могу.
- А я не могу, - вздохнула я и улеглась обратно.
Уснуть удалось не сразу, но – удалось. Больше никаких неприятных людей ко мне во сне не приносило, и слава богу. Но с обгорелым лицом спать всё равно неудобно.
Когда я увидела в щель, что на улице светло, то решила, что пора вставать. Умываться и всё такое.
Умываться было больно. Эх, что это вообще такое – моя непривычка к здешнему солнцу или тонкая кожа Барбары, или всё вместе? Я глянула в зеркало – и поняла, что не хочу в таком виде говорить с Лео. Испугается же. А это просто ожог, он сойдёт.
Прямо в рубахе выглянула в коридор – точно, жизнь есть. Девы мои как меня увидали, так испугались, особенно Ласточка.
- Что это? От солнца? Не может быть, - качала она головой.
Рысь выругалась.
- Тебе мало бед, решила добавить? Что делать-то теперь? Тебя ж нельзя никому показывать! Твои лентяи тебя не узнают, скажут – не ты.
