— Это он? — услышал я густой низкий голос одного из незнакомцев, старшего, с густой шевелюрой и такими же, как и у отца, серыми глазами. Он обращался к моему отцу, нависая над ним, психологически давя мощью вожака. Но тот не отвечал, опустив затравленный взгляд.
— Я спрашиваю — ты отвечаешь! — проговорил тот мужчина ещё более грозно, — Этот мальчик твой сын? Ты знаешь — юлить бесполезно!
— Зачем ты здесь, Ратмир? — с трудом подняв голову, сдавленным глухим голосом спросил отец.
— Что здесь происходит? — поинтересовался я, разглядывая незнакомцев.
На мой вопрос никто не обратил никакого внимания. Старший сверлил моего отца стальным взглядом, двое других молча расслабленно сидели, но их расслабленность, я это заметил, была просто напускной.
— Отец? — проговорил я, пытаясь встретиться с ним взглядом, но всё было тщетно, по какой-то странной причине он не мог поднять глаз, ему трудно было говорить, словно он боролся с давящей на него сверху десятитонной плитой. Поникшие плечи, потухший взгляд, заторможенность движений говорили мне, что на отца происходило какое-то воздействие, и ему невозможно было с этим справиться.
— Вы кто такие? — осведомился я, сделав шаг в их сторону, но старший перевёл на меня свой тяжёлый взор и сказал жёстко:
— Стой, где стоишь, мальчик!
Когда он переключил на меня внимание, отец смог поднять голову. Отчаяние застыло в его усталых глазах.
— Я вам не мальчик! — выплюнул я. — меня одолел гнев. Дух зверя впервые за несколько недель зашевелился под кожей, требуя выхода. Он хотел хорошей, но заведомо провальной, драки за свою территорию, за свою семью. Понимая, что в бою с сильными соперниками потерплю поражение, старался не допустить оборота на глазах у незнакомых людей и ровно глубоко дышал, успокаивая зверя. Все трое уставились на меня строгими глазами, но прямой угрозы от них я не чувствовал. Присутствовало ощущение мощи, силы характеров, но не угрозы.
— Убирайтесь вон! — прорычал я.
— Экий горячий, — проговорил главный. — Не хочешь знать, зачем мы здесь?
— Мне наплевать! Оставьте отца в покое!
— Он заслужил ещё и не такое, — спокойно ответил главарь. — Он совершил преступление, за которое карают смертью.
Я снова поглядел в глаза отцу и проговорил:
— Это правда?
— Я предал стаю… — сдавленно проговорил он. — Вожак вправе меня убить.
— Ты? — удивлённо переспросил я.
— Я не подчинился воле старейшин, отказался убить тебя в чреве твоей матери. Я выкрал её, увёз и спрятал. В стаю я больше не вернулся.
— Ты обязан был подчиниться воле большинства! — сухо проговорил вожак, — Долг важнее! Но нет, ты спас вампира и его отродье. Ты предал стаю, предал свой род! Ты наплевал на наши законы, поправ их! Поэтому ты не вернулся, ты знал, что тебя ждёт наказание.
— Для меня был важен мой сын! — громко сказал отец, расправив плечи. Вожак снова применил какие-то способы воздействия, отчего на отца снова навалилась невыносимая тяжесть.
— Значит, я отродье вампира? — глухо проговорил я, констатируя этот факт.
— А ты не знал?
— Просветили совсем недавно, — с вызовом ответил я, прямо глядя в колкие стальные глаза, догадавшись, что мужчины, пришедшие к нам ни кто иные, как волки отцовской стаи. — Давайте, делайте то, зачем явились. Я готов.
— Ты знаешь, зачем мы пришли? — удивлённо спросил вожак.
— Убить меня, полагаю.
— Ты очень догадлив, — хмыкнул он.
— Отпустите отца.
— Хорошо, — произнес вожак, вставая из-за стола, и направляясь мимо меня к выходу. — Идём со мной.
Я пошёл следом, услышав за спиной сдавленный голос отца.
— Не — е–е — ет! — только и смог произнести он. Я оглянулся на ходу и встретился с его полными боли глазами. Отец пытался подняться, но двое молодых и сильных волков удерживали его, не давая пошевелиться.
— Прости, — прошептал я и отвернулся.
— Ратмир, убей меня, но не его! — кричал вслед мой бедный отец, но его слова повисли в воздухе, не достигшие ушей того, кому предназначались.
Старый вожак и я спустились по ступеням, обогнули дом и направились в глубину леса. Шли мы, молча и недолго. Лес густел и через двести метров мы оказались под сенью спутанных ветвей вековых дубов и грабов. Вожак шёл впереди, не оборачиваясь. Я вполне мог бы атаковать, напав на него сзади, чтобы попытаться спастись. Но мне незачем было это делать. Не зачем отсрочивать неизбежное.
Меня вообще не должно было быть.
Зайдя в густую лесную тень, вожак остановился, повернулся ко мне и сразу безо всяких вступлений спросил:
— Итак, ты готов умереть, мальчик?
— К чему лишние разговоры? — удивлённо протянул я.
— Чтобы попытаться разобраться, — сказал он, внимательно глядя мне в глаза.
— Делайте свою работу, — отрывисто бросил.
— Я хочу знать, почему такое решение? Не сопротивляешься, не пытаешься переубедить. Тебе жизнь не мила?
— Этому много причин. И я не хотел бы распространяться ни об одной из них.
— Ты не боишься?
— Уже нет.
— У тебя есть последнее желание? — спросил Ратмир.
— Да. Я хотел бы, чтобы отец не пострадал. Я согласен, что он поступил неправильно. Но он защищал свою семью.
— Хорошо, с твоим отцом ничего не случится, — пообещал вожак. — Значит, ты согласен с мнением стаи?
— Да…
— Согласен с тем, что должен умереть, потому что представляешь опасность для всех нас?
— Опасность? Вряд ли! В нужный момент я не смог справиться даже с вампиром. Так что сомневаюсь, что могу кому-нибудь навредить. Но сопротивляться не стану. Это только продлит мои мучения.
— Впервые вижу такое отношение к собственной жизни. Это что ж должно было произойти?
Опустив взгляд, я пялился себе под ноги и молчал, не желая отвечать.
— Ну что ж, ладно, но вначале выполни одну мою просьбу: покажи мне, на что ты способен.
— Зачем? — скривился я в усмешке.
— Хочу убедиться, в самом ли деле ты такое чудовище, которого все боялись уже тогда, когда ты находился в утробе твоей матери. Я тогда ещё не был вожаком, но, всё же, не понимал, чем нам может угрожать не родившийся младенец. Таких детей, как ты, ещё свет не видывал. Поговаривали, что ещё в младенчестве ты сможешь голыми руками душить волков и медведей, но теперь я вижу перед собой обычного паренька, ничем не отличающегося от любого члена моей стаи. Так покажи мне, на что ты способен, обратись. Твой отец убеждал меня, что ты настоящий оборотень, что в тебе от твоей матери ничего нет, кроме тёмных волос. Я хочу убедиться, а заодно посмотреть, как ты охотишься, что умеешь, чему тебя научил твой отец.
