— Ну, урод, тебе не жить!
Из его разбитого носа и лопнувшей губы, капая на одежду, текли струйки крови. Одноклассники толпились вокруг. Девчонки смотрели со страхом то на Валерика, то на Алекса. Друзья, желая оценить повреждения на лице Глухова вблизи, только толкали один другого. В классе поднялся шум. Послышались угрозы.
Александр, словно не видя весь этот бедлам, спокойно расположился за партой, не забыв мне кивнуть. Я не дыша стояла у окна. Разочарованно глядела на парня и не узнавала, как будто на его месте был кто-то другой, жестокий и опасный.
Не ответив на приветствие, лихорадочно соображала, ища возможность пересесть за другую парту, не привлекая всеобщего внимания.
Прозвенел звонок, в класс вошла учительница истории, пожилая женщина со скверным характером. Увидев окровавленного ученика, она возмущённо закричала:
— Что у вас опять произошло? Кто это сделал? Валера, иди в медпункт. Все быстро сели! Колесникова! Ну-ка, сядь на место!
Одноклассники молча расселись по местам. Глухов выбежал из кабинета и захлопнул за собой дверь. Всеми внутренностями ощущая исходящую от соседа опасность, я осторожно присела на краешек стула.
Историчка начала причитать о скверности нашего поведения, о неправильном воспитании, о том, что мы все избалованные, тупые дети, и она всегда об этом знала. Ума не приложу, почему она причислила к хулиганам весь класс, наверное, решила, что такого здоровяка, как Валерик, мы могли избить только все вместе.
Почти не слыша причитаний учителя, я растерянно рассматривала крышку парты. По телу пробегала нервная дрожь.
Никак не могла понять, как может так быстро измениться человек, с которым была знакома около месяца. Казалось, что хорошо его знаю. Алекс мне нравился, ведь с ним было просто, легко. Но вдруг за такое короткое время друг превратился во что-то совершенно чужое, отталкивающее. От таких людей я всегда старалась держаться подальше, ведь никогда не знаешь, чего от них ожидать.
Боковым зрением заметила его взгляд, длящийся несколько секунд. Повернулась, с вызовом поглядев на него, но осеклась. Выражение его лица было уже спокойным, глаза чистыми. Как такое могло быть? Ясно же видела накануне покрытые сетью кровоизлияний белки его глаз. Видимо, выражение моего лица его озадачило. Он тоже нахмурился и спросил:
— Что?
— Ты что, совсем? — вырвалось у меня.
— Ты о чём? — подчёркнуто вежливым тоном он попытался уточнить.
Не знаю, что я конкретно имела в виду, может быть то, что он совсем сошёл с ума, или можно сказать другими словами: взбесился или озверел. Естественно, он не понял. Смотрел спокойно и удивлённо.
— Зачем ты это делаешь? — спросила, стараясь оставаться спокойной и не показывать своего нервного состояния.
— Что именно? — с удивлённым видом переспросил он.
— Если это для тебя в порядке вещей, то я поражаюсь, как в течение целого месяца ты умудрялся казаться нормальным человеком и только теперь показал своё истинное лицо, — вспыльчиво выдала я.
— Подожди, я тебя не понимаю. Что ты хочешь сказать? — настаивал Александр.
— Ничего! Я совершенно ничего не хочу сказать! — резко бросила, заканчивая разговор, отвернулась и уставилась в окно.
Историчка, наконец, закончила свою лекцию и приступила непосредственно к уроку. Надеясь, что отвечать домашнее задание меня не вызовут, сидела, уставившись в учебник.
Отгородилась от Алекса, мысленно построив между нами стену. Не замечала его присутствия, забыла о существовании, игнорировала.
Как только звенел звонок, возвещающий об окончании урока, срывалась с места и уносилась прочь, чтобы было не догнать, а на очередной урок входила после звонка.
Надеясь пересесть за другую парту, желательно с Верочкой, обдумывала этот вариант.
Глава 11. Разговор
Анна
Соответственно, больше я с Алексом не разговаривала, но боковым зрением всё-таки замечала, что парень подолгу смотрел на меня иногда, но понять, о чём он думал, было сложно.
Зато и без наблюдений было ясно, что он думал о чём угодно, но только не об уроках, так как ни на одном из них он ни разу не ответил ни на один вопрос, не выполнил ни одного задания, будто витал где-то в облаках, а все его знания улетучились в один миг.
Сначала мне показалось, что он делает это намеренно, чтобы привлечь к себе внимание, но, сколько можно испытывать терпение учителей, постоянно переспрашивая, какой вопрос был ему задан, сколько можно притворяться, ведь двойки уже не исправить.
Я решила вовсе не обращать на это внимания, хотя такое поведение начало меня злить, и одноклассники начали даже посмеиваться, но просветление у Алекса так и не наступило.
После четвёртого урока, на большой перемене, пошла пообедать в столовую, когда оттуда все уже расходились, специально, чтобы не встречаться с ним. Взяла свою тарелку и уселась за стол, и только собралась начать есть, как парень присел напротив меня, словно ждал именно этой возможности. Сцепив длинные пальцы, положил свои руки на стол и уставился на меня с несчастным видом.
Глаза его были грустны, а на лице застыло скорбное выражение. Он молчал.
— Что? — нервно спросила я, положив вилку на тарелку, так как есть, когда на тебя так смотрят, было просто невозможно, кусок не лез в горло. Игнорировать парня больше не могла, у меня просто не хватало сил. Уставившись на него недовольно, решив, что неприятного разговора избежать не удастся, нахохлилась и собиралась оградить себя воображаемыми острыми иглами.
— Ты меня боишься… — Проговорил он, то ли вопрос, то ли утверждение, и голос его звучал приглушённо и печально.
— Тебе показалось, — по какой-то причине соврала, стараясь говорить спокойно.
— Я же не слепой… избегаешь… игнорируешь… — сказал он грустно, ни на секунду не сводя глаз с моего лица. Я молчала, надеясь, что он выскажется и вскоре уйдёт. На следующий день намеревалась пересесть за другую парту и постепенно перестать о нём думать.
Время шло, и, не выдержав тяжёлого взгляда, я вскочила из-за стола, передумав есть, и, собираясь покинуть помещение, сделала всего один шаг к выходу, но была схвачена за локоть цепкими пальцами. Находясь по другую сторону стола, парень вскочил, успел поймать мою руку и держал над столом
— Отпусти! — дёрнула я плечом, пытаясь вырвать локоть из его жёстких пальцев, но он не отпускал, серым взглядом сканируя моё лицо.
— Ну, что ты хочешь? — гневно прошипела я, ещё раз дёрнув рукой.
— Прости, — отпуская мой локоть, проговорил он хрипло, словно его что-то душило. — Просто выслушай!
— Хорошо, — я села на место, парень тоже сел, снова напротив, и, молчал. Казалось, не мог собраться с мыслями. Когда моё терпение подходило к концу, он вдруг выдал измученным тоном:
