— Я буду благоразумной.
— Ох, с тобой можно с ума сойти, какая ты упёртая.
— Я вся в тебя, папа!
— Анна! Ты меня просто бесишь!
— Прости.
— Ладно. Значит, говоришь, ничего не было?
Я кивнула в ответ.
— Так, что же вы, чёрт подери, делали в одной постели? — спросил папа.
— Ничего, — ответила я спокойным голосом, пожимая плечами.
— Ну, Анна, смотри у меня! — воскликнул отец и вышел за дверь.
Я осталась в своей комнате одна. Наконец-то, я смогла относительно успокоиться насчёт Алекса, услышав его голос.
Мне приятно было узнать, что он тоже скучает, волнуется из-за произошедшего, и стала с нетерпением ждать окончания каникул, чтобы, наконец, утонуть, раствориться в серых глазах, почувствовать согревающее тепло лучезарной улыбки, чтобы обняв, услышать биение сердца.
Похоже, из-за разлуки моё чувство к Александру ещё более окрепло, обрело форму огромной жар-птицы, которая горела в моей груди, расправив свои горячие крылья. В некоторые моменты моей жизни она сжигала меня, но, стоило лишь услышать голос предмета своей страсти — согревала моё сердечко, трепещущее так, словно у него тоже растут крылья.
Глава 34. Жизнь в разлуке
Анна
Время шло, уже стояла зима, а борьба с самим собой не давала положительного результата.
Волк одолевал меня всё с новыми силами, пытаясь завладеть всем моим существом.
Думаю, что, чем больше я боролся с этим проклятием, тем сильнее оно овладевало мной. Иногда мне казалось, что я хоть немного могу себя контролировать, но вдруг меня одолевали такие дикие чувства, что я почти не мог ничего соображать, а контролировать и подавно.
Пытаясь удержаться на грани, за которой следовало превращение, хватался за всплывающий в голове смутный образ Анюты. Это помогало, но не всегда. Иногда я просто сходил с ума, и совсем терял контроль. Превращение происходило всякий раз против моей воли, причиняя мне сильные душевные муки.
Со временем во мне становилось всё больше звериного, чем человеческого. Осознание этого меня просто убивало. Отец убеждал меня не противиться природе, говорил, что это бесполезно, требовал, чтобы я окунулся в свою звериную сущность с головой, но я не хотел слушать его, снова и снова причиняя себе новую боль. Как бы я не желал избавления, проклятие довлело надо мной постоянно.
Моё и без того ужасное положение усугубляла разлука с любимой. Никогда раньше я не испытывал таких терзаний, как теперь.
И надо же, всё произошло по странному стечению обстоятельств, как будто что-то специально хотело нас разлучить. Её отец, относившийся ко мне хорошо, вдруг превратился в непримиримого врага, просто возненавидев меня. С моей стороны вражды не было, я не мог ненавидеть ни его, никого из этой семьи, так как они были кровными родственниками той, с которой я запечатлён.
Как теперь выходить из этого положения, я не представлял. Несколько раз у меня появлялось сильное желание увидеть её, я хотел наплевать на опасность и броситься в посёлок, сломя голову, но, когда вспоминал прежний опыт, когда её отец всадил мне пулю в бедро, здравый смысл всё-таки побеждал, и хватало ума отказаться от глупых планов.
Не знаю, что было бы со мной дальше, если уже через неделю в буквальном смысле я начал сходить с ума. Постоянно набирал её номер, но мобильный девушки был отключён. Я не видел её и не слышал её голоса около десяти дней, и сердце моё разрывалось от боли и отчаянья.
Ещё чуть, чуть, и я бы не выдержал, сотворил что-нибудь такое, о чём впоследствии пришлось бы очень сильно пожалеть, как вдруг на Рождество на моём телефоне раздался звонок.
Анюта сама позвонила. Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда я услышал любимый голос, один бог знает, каких усилий мне стоило удержать себя в руках и говорить спокойно без всплесков эмоций, и без дрожи в голосе, но, справившись с этим, я мог собой гордиться.
После звонка всё стало на свои места, узнав, что с Анной всё хорошо, я должен был успокоиться, и самое главное, моя психика должна была стабилизироваться, но не тут-то было.
Меня постоянно терзало какое-то новое странное чувство неведомой опасности, но я не мог понять, откуда она исходила.
Вначале я связывал всё это с разлукой, ведь почти всегда, когда находился дома, меня со страшной силой одолевали дикие чувства. Не владея собой, всякий раз обращался зверем. В посёлке вообще не позволял себе появляться, так как там мог натворить несусветных глупостей, лишив себя всякой возможности жить среди людей.
Иногда мне казалось, что я сам придумывал себе все эти сложности, чтобы хоть как-то отвлечься от страданий, связанных с разлукой, ведь так давно я не видел синих глаз и не слышал ласкового голоса своей возлюбленной.
На рождество я услышал её голос, который, словно бальзам залечил мою несчастную душу, но чувство опасности не притупилось, возобновляясь всё чаще.
За время зимних каникул я стал каким-то параноиком, и не мог понять, почему. Чего я страшился так сильно? Ведь я же точно знал, что неуязвим ни для каких врагов, разве что для охотников, но только тех, кто выстрелит мне в голову или прямо в сердце.
Считая себя достаточно быстрым, во много раз быстрее любого охотника, вполне легко мог этого не допустить, используя скорость так, что никакой охотник не сумел бы даже прицелиться.
Наверняка, опасность исходила от чего-то другого, но от чего? Этот вопрос до сих пор оставался без ответа. Итак, после звонка Анны, я продолжал сходить с ума, но в какой-то момент вспомнил, что что-то подобное почувствовал на новогоднем празднике в школе, на который собралось много поселковой молодёжи.
По той причине, что Анна была постоянно рядом, я удержался от превращения, и даже не заострил на этом своего внимания, так как появилось множество других важных дел, а потом я, наверное, был даже рад тому, что Анна запросилась домой, ведь с некоторых пор мне не нравились места большого скопления людей.
Когда мы покинули школу, чувство опасности постепенно стало угасать, это значило только то, что этот кто-то или что-то, от чего исходила опасность, находилось в данный момент в школе.
Обязательно надо было вернуться и определить источник опасности, дабы убедиться, что я не параноик, но меня принудительно оставили ночевать в гостях.
А потом мои мысли были направлены в иное русло и, и, забыв об опасности, я, словно младенец, витал где-то в облаках, ведь произошло то, о чём стоило только мечтать.
Находясь в доме своей возлюбленной, так близко от неё, и в то же время не имея права даже думать о том, чтобы каким-то образом открыть ей свои чувства, имея право только на дружеские отношения, я не мог уснуть. Лежал и думал обо всём, что происходило со мной за последние месяцы (а произошло столько всего, словно я прожил уже целую жизнь), как вдруг услышал лёгкие шаги.
