— Поздно. Ты давно её забрал.
Он долго смотрел в глаза с выражением боли на прекрасном лице. Постепенно хватка рук, которыми он всё ещё держал меня за плечи, ослабла, и они опустились.
— Анна… я не знаю, что мне делать… — только и смог хрипло вымолвить он, словно стон.
— Поцелуй меня, — тихо попросила я.
Боль на лице парня сменилось удивлением. Долгим пронзительным взглядом он смотрел прямо в душу, и, всё-таки, наклонился ко мне, почти мимолётно коснувшись устами моих губ. Поцелуй был слишком короток, чтобы им насладиться, даже холоден, но я успела ощутить жар, исходивший от его лица.
Алекс отстранился, но его, выражающее противоречивые чувства, лицо было так близко, и я провалилась в тёмный омут серых глаз, не имея ни сил, ни желания оторваться, и неожиданно даже для самой себя потянулась и поцеловала его сама, со всей нежностью и страстью, на которую только была способна. Подняв руки, обхватила ими его шею и запустила пальцы в длинные смоляные волосы. На мгновение он застыл, но потом ответил мне, сначала несмело, словно боясь навредить, осторожно обнял меня, но потом, поняв, что я не фарфоровая кукла, со всей страстью, на которую был способен, притянул к себе так, что трудно стало дышать. От жарких объятий по моему телу разлилось приятное тепло, в груди защекотало, и сердце сдавила сладкая боль. Ноги больше не держали меня, и я повисла в его могучих, но ласковых руках.
По телу гуляли волны пьянящего жара. Сквозь томную негу, туманом окутавшую меня, я услышала возле своего уха тихий голос Александра:
— Анечка, милая моя, нежная. Я тоже люблю тебя с самого первого дня нашей встречи. С того самого дня я принадлежу одной лишь тебе. Только потому, что на свете есть ты — я до сих пор живу. Но я не смел даже подумать об ответной любви.
На мои глаза навернулись слёзы, и я прижалась к нему ещё крепче, обнимая его за шею и плечи так, словно кто-то мог его у меня отнять. Прислушиваясь к ритму его сердца, я вдыхала запах его волос, его кожи, наслаждалась теплом его тела, его близостью.
У меня и в самом деле появилось ощущение, что моя душа уже не принадлежала мне, и я была даже счастлива отдать её оборотню. Моему любимому.
Алекс снова и снова горячо целовал меня, со всей страстью впиваясь в мои губы, и я сгорала от страсти, отдавая ему всю себя без остатка.
Тело ныло от сладкой истомы, губы горели, но я не замечала этого, словно находилась в забытьи. "Он любит меня!" — красной нитью горело в моей голове, а всё остальное было не важно.
Вконец ослабевшую от поцелуев, Александр опустил меня на розово — белый ковёр из цикламенов и прилёг рядом, глядя прямо в мои глаза.
Его лицо теперь было спокойно и безмятежно, а глаза лучились тёплым ясным светом. Словно весеннее солнышко, серые очи согревали меня своими тёплыми лучами.
Не смея оторвать взгляда от его лица, я тихо произнесла:
— Прости, что испугалась тебя в волчьем обличье. Я просто не ожидала такого. Если бы я знала, что это был ты, то повела бы себя по-другому.
— Это ты меня прости. Мне нельзя было перекидываться на твоих глазах.
— Пожалуйста, обратись волком ещё раз. Обещаю, что не буду бояться.
— Нет. Я больше не совершу такой ошибки.
— Это опасно?
— Это было глупо — пытаться показать, какой я на самом деле. Ты чуть не погибла по моей вине.
— Значит, не обратишься?
— Нет, прости. Может быть, когда-нибудь…
— Ладно. А что было бы, если бы ты укусил меня, я бы тоже стала оборотнем? — тихо спросила я.
— Слушай, я как-то об этом не подумал! Давай, проверим? — проговорил он, обнажая в улыбке свои смертоносные жемчужно-белые зубы.
Я бесстрашно протянула ему свою ладонь со словами:
— Давай.
— Ты готова на это ради меня? — улыбаясь, проговорил Алекс.
— Да! — Выдохнула я.
Он взял протянутую руку и прикоснулся к ней горячими губами, потом подвинулся ближе и, склонившись надо мной, прикоснулся губами к моей шее в том месте, где пульсировала крупная артерия.
— Милая моя, отважная девочка. Даже если бы это было возможно — я бы никогда не поступил так с тобой, — прошептал Алекс мне на ушко. — Но всё не так уж и просто — это проклятие передаётся только по наследству.
Парень снова поцеловал меня в шею, потом в губы.
Вкус его губ был солоновато-терпким, и от них нельзя было оторваться, словно я была сама не своя, словно не только моя душа, но и моё тело принадлежало ему, повиновалось только его воле, отказываясь подчиняться разуму хозяйки.
Да мне и не нужна была власть над собой. Я готова была отдать себя любимому всю целиком. Его поцелуи становились всё настойчивей, и я не мыслила противостоять им, откликаясь ему с такой же страстью, но он вдруг хрипло произнёс:
— Ань, мы должны остановиться… Я больше не могу себя контролировать… и могу причинить тебе вред…
— Саш, не надо останавливаться, — прошептала я. — Я просто не могу оторваться от тебя. Я принадлежу тебе.
Александр посмотрел на меня своими чудесными глазами, искрящимися ясным тёплым светом, и улыбнулся.
— Ты готова на всё? — спросил он тихо.
— Да… На всё.
— А ты отчаянная! Ты просто чудо, ты вся моя жизнь. Я счастлив, что у меня есть ты, Анна…
— Я тоже счастлива, что встретила тебя, — прошептала я.
Мы снова слились в жарком поцелуе, сплетя свои тела, и случайно моя ладонь оказалась на голой коже его спины, там, где задралась тонкая куртка. Она была невыносимо горячей, словно у парня был жар. Просунув руку дальше под рубашку, я провела по всей его спине. Александр шумно выдохнул и откинулся на спину, отчего моя рука оказалась на его плоском твёрдом животе.
Глаза его были закрыты, он не шевелился, и я догадывалась, что должна делать. Я тоже этого хотела, поэтому, расстегнув молнию на его куртке, я начала расстёгивать пуговицы на рубашке, наблюдая, как от тяжёлого дыхания вздымается его грудь. Когда оставалась последняя пуговица, я медленно расстегнула и её, и, раздвинув полы его рубашки, провела ладошкой по горячей твёрдой коже его мускулистых груди и живота, медленно опускаясь вниз, но Александр внезапно перехватил мою руку, сдерживая мой пыл, и, открыв глаза, проговорил хриплым голосом:
— Нам нельзя этого делать!
— Почему? — удивилась я.
— Плохая наследственность.
— Ты о чём?
— Все мои дети тоже станут оборотнями, а я бы не пожелал такого никому.
Я изумлённо уставилась на него, наконец-то до меня дошло всё то, что мучило его, вся та ответственность, которая была на него возложена, вся та боль, что он испытывал.
— Прости, что не сказал тебе о своих чувствах раньше — я боялся, что ты не примешь меня таким, а лгать, что я человек, не хотел. Теперь меня мучает другое: если ты будешь со мной — у тебя не будет будущего. Между нами огромная пропасть. Ты, ведь, человек, а я зверь. Но больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива. И я всё для этого сделаю, всё, что потребуется. Ты веришь мне?
