— Да ты чокнутый! — прорычал Андрей Иванович, опуская ствол. — Мозги набекрень! Где были мои глаза? Немедленно проваливай отсюда, и чтобы я больше тебя не видел!
— Я уйду, но вы должны знать: я Анюту люблю и никогда не обижу! Я берегу её, как величайшее сокровище.
— Я не желаю этого слышать, щенок! Молоко на губах ещё не обсохло, а всё туда же. Оставь её в покое, слышишь?
— Папа, прекрати, пожалуйста! — попросила Аня. Она стояла, прижавшись к забору, и слёзы, крупными каплями стекали по её щекам.
— А ты не влезай! С тобой я ещё разберусь, где ты была весь день. Прогуляла школу, обманула родителей. Думала, что всё сойдёт с рук?
— Это ты не позволяешь нам встречаться! Если бы ты был нормальным отцом, мне не пришлось бы тебя обманывать! — закричала она, резким движением смахнув слёзы.
— Вот как? Я, значит, ненормальный отец! А ты, значит, хорошая послушная дочь?
— Андрей Иванович, позвольте нам встречаться, и увидите — всё будет хорошо, ни один волосок не упадёт с её головы, пока я рядом! — попросил я.
— Это всё твоя вина! — пробасил он. — Раньше моя дочь такой не была. Значит, ты плохо на неё влияешь!
— Как вам объяснить, как она мне дорога?
— Проваливай!
— Пока вы не поймёте, что я ей ничего не сделаю, я не уйду. А если сомневаетесь, не доверяете, лучше сразу убейте! Мне без неё никак!
Вдруг Андрей Иванович бросил оружие на землю, а потом с размаху ударил меня правой прямо в челюсть.
Этого удара я совсем не ожидал, но вполне мог бы его избежать, но делать этого не стал и получил хороший такой хук справа. Челюсть моя устояла, зубы тоже, но тонкая кожа на губах лопнула, и брызнула алая кровь. Я едва устоял на ногах, такой силы был удар.
— Ты сам напросился, — сказал мужчина и, одной рукой подняв с земли ружьё, а другой, схватив свою дочь за руку, буквально потащил её во двор, не давая подойти ко мне.
— Вам стало легче? — крикнул я вслед, но он не ответил, даже не обернулся. Последнее, что я увидел — глаза Анюты, полные слёз.
В голове моей был полнейший сумбур, мысли путались, я не знал, что делать. Прислонившись к забору дома Колесниковых, я стал ждать следующих действий отца Анны. Я надеялся, что он не выдержит и выйдет поговорить.
Тогда я мог бы попытаться убедить Андрея Ивановича, что никогда не причиню Анюте зла, потому что очень сильно люблю. Но время шло, а из дома так никто и не появился. Стемнело. Мобильник Анны не отвечал. Ждать далее смысла не было, и я отправился домой.
Дома меня ждал отец, который был не в самом лучшем расположении духа. Когда я вошёл в дом, отец спросил меня строго:
— Александр, где ты сегодня был весь день?
Лгать я не умел. Бросив школьный рюкзак на пол, и стаскивая куртку, ответил честно:
— Весь день я провёл с Анной. Мы гуляли в лесу.
— Вы просто гуляли? — недоверчиво спросил отец. — Ты ничем не обидел её, не перешёл границу дозволенного?
— Отец, ты о чём?
— Андрей Колесников каким — то образом узнал, что его дочки и тебя не было в школе, и устроил мне в лесничестве такой разнос, какого тебе и не снилось. Он высказал мне всё, что думает о тебе и о ваших с ней отношениях.
— Он и мне устроил очень тёплую встречу возле своего дома, — сказал я тихо, немного помолчал, обдумывая слова отца, и спросил: — Ну, и что же он тебе сказал?
— Он считает, что ты плохо влияешь на неё. Скажи мне, между вами уже что-то было? — резанул слух резкий голос отца.
— Ты о чём?
— Не прикидывайся. Её отец сказал мне, что вы спали вместе.
— Это ещё ничего не значит.
— Так спали или не спали?
— Спали. Но ничего такого, в чём вы все нас подозреваете — не было. Я же не идиот!
— Ладно, — сказал отец уже более спокойно. — Значит, Колесников ошибся. Знаешь, Александр, на всякий случай держись от неё подальше. Не ровен час, он и стрелять начнёт.
— Но я не в силах. Разлука равносильна пытке.
— Ничего, к этой пытке можно привыкнуть. К тому же, тебе нужно больше времени уделять тренировкам, а то ты и вовсе их забросил. Необходимо развивать инстинкты, силу и скорость. Без этого ты ни на что не годен.
— Мне это не нужно, — произнёс я резко. — Я не собираюсь подчиняться зверю!
— Ладно, я вижу, что толку с тобой спорить нет никакого. Но знай — всё это мне очень не нравится. Так не должно быть. Ты — волк. Это дано тебе на всю жизнь, независимо от того, хочешь ты этого или нет! Перерождение произошло, и оно не убило тебя. Конечно, если бы всё случилось раньше, когда тебе было лет двенадцать, у нас бы не стояла сейчас эта проблема. В семнадцать психика уже полностью сформирована, поэтому ты не принимаешь дар.
— Отец, я не считаю это даром, — резко высказался я. — Это проклятье, и оно мучает меня, разрывает мою душу, мешает мне жить так, как я хочу. А хотел бы я жить просто по-человечески и всё бы отдал, только бы не обрекать на страдания любимую девушку.
— Почему именно на страдания?
— А как ты представляешь себе жизнь прекрасной нежной девушки с оборотнем?
— Тебе только кажется, что это страшно.
— Нет, отец, Это постоянный самоконтроль, чтобы ненароком не вывихнуть или не дай бог, не сломать ей что-нибудь. Это невозможность расслабиться ни на секунду. А что дальше?
— Не такие уж они и хрупкие, эти нежные создания, — проговорил успокаивающе отец. — И как-то живут с оборотнями, рожают им детей, и бывают счастливы, потому что волк никогда не обидит и не предаст, каждая суженая волка знает, что жизнь любимой оборотню дороже своей собственной, и ценит это.
— Отец, она любит меня, даже после всего того, что я натворил, но я не представляю, как можно обрекать жизнь той, которую ценишь выше своей, на муки рядом с собой? Она готова на всё ради меня, и всё зашло слишком далеко, надо было как-то прервать эти отношения, и чтоб её как-то сдержать, сегодня я всё ей рассказал.
— Что именно?
— Открыл ей всю правду, кем являюсь на самом деле. Думал, что после этого у неё появится ко мне отвращение, и таким образом я уберегу её, но всё пошло не так. Она не отвернулась от меня.
— Значит, тебе повезло найти свою истинную. Ты доверил ей свою тайну и это ещё больше сблизит вас.
— Я доверил ей всё, своё сердце, свою душу, но, отец, она всего лишь человек! Зачем мне мучить её, отравлять жизнь своим существованием! Просто признай, мы не пара. Её отец это понимает, но чем больше он старается нас разлучить, тем становится только хуже. Если я мог хоть как-то держаться, обманывать себя, то теперь, когда она призналась мне, мне себя не сдержать.
На следующий день рано утром я был возле дома моей возлюбленной и, прислонившись к забору, ждал, когда она выйдет. Её бешено лающий пёс не отвлекал меня от моих мыслей. Я пытался просчитать, как в следующий раз может поступить её отец, и как мне реагировать на его поступки. Как снова заслужить доверие её родителей? Похоже, желаемая цель была просто недостижимой.
