Пришлось абстрагироваться от всего и привыкать к такой работе, к виду крови и рваных ран, ведь я собиралась поступать на врача. Я выполняла необходимые действия словно автомат, только так могла уберечь свою психику от новых потрясений.
Когда Александр начал приходить в себя, почти всё было закончено. Раны были промыты и зашиты. Задрожали его чёрные ресницы, раздался глухой стон, и парень открыл глаза, белки которых были покрыты красной сеткой микрокровоизлияний. С трудом разлепив сухие губы, он попросил пить. Я поднесла кружку с водой к его губам, поддержала голову. Сделав несколько глотков, парень откинул голову на столешницу.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался его отец.
— Бывало и лучше, — прохрипел и снова закрыл глаза.
— Ну, ничего, жить будешь, — сказал тот. — Кости срастутся, раны заживут. Через несколько дней и не вспомнишь.
— Что с вампирами? — разлепляя веки, прошептал Алекс, с трудом повернув голову в ту сторону, где стоял его отец.
— Мертвы.
— Как ты их убил? — хрипло спросил Александр.
— Я совершил оборот, сынок.
— Хм, — усмехнулся. — Через столько лет… дух зверя проснулся.
— Отказаться от этого невозможно, сын. Мы такие, какими нам суждено быть.
— Чёрт возьми, — произнёс шёпотом Алекс и снова закрыл испещрённые красным узором тёмно-серые очи.
Немного помолчав, отец сказал:
— Тебе придётся остаться на столе. Спи. Только постарайся не шевелиться, чтобы все кости правильно срослись. Ладно, пойду, покормлю Вороного, если подпустит.
— Можно мне стереть кровь с его тела? — спросила я, когда мужчина вышел за дверь и уже собирался её закрыть.
— Конечно, — ответил он.
Я налила в таз тёплой воды из чайника, взяла полотенце и подошла к столу, на котором лежал Александр. Намочила полотенце и мягко коснулась дорогого мне лица, осторожными движениями удаляя засохшую кровь и грязь с его кожи. Затем протёрла шею и грудь, руки и ноги, стараясь лишний раз не касаться ран. Он лежал безучастный к происходящему, не открывая глаз и мерно дыша. Закончив, хотела выйти на улицу, думая, что он спит, но вдруг он позвал меня:
— Аня, — и его голос напоминал глухой стон.
Я бросилась к нему и увидела такую боль в его глазах, что в груди защемило, и к горлу подкатил плотный комок. Я закусила щёку, чтобы снова не разрыдаться, не тревожить его своими слезами, решив, что пролью их потом.
— Что, Солнышко? — произнесла ласково, стараясь не показывать своего волнения.
— Прости меня, — хрипло произнёс он.
— За что? — удивилась я, ведь он едва не погиб из-за меня.
— Я не смог тебя защитить…
— Но всё обошлось! Твой отец спас нас! Мы живы, — воскликнула я, взяв его здоровую руку в свои и сжав пальцы, — Не надо себя ни в чём винить, Алекс, любимый!
— Да, ты права, — тихо произнёс он, и глаза его снова закрылись.
Некоторое время проведя рядом с ним, держа его руку в своих руках, я поняла, что он, наконец, уснул. Грудь его мерно вздымалась. Дыхание было свободным и глубоким, тело, наконец, расслабилось. Осторожно, чтобы не разбудить, я отпустила его ладонь. Подобрав с пола куртку, вышла во двор и прикрыла за собой дверь. Уже стемнело. Отец Алекса сидел на ступени крыльца, уронив голову на сложенные в замок руки.
— Вам надо отдохнуть, вы очень устали, — посоветовала ему я.
— Как Александр? — спросил он тихо.
— Кажется, спит, — произнесла я. — Мне пора домой. Родители, наверняка, места себе не находят, не понимая куда я пропала. Мобильник сгорел в костре, так что позвонить им невозможно.
— Я провожу тебя, чтоб по дороге с тобой ничего не случилось, — сказал мужчина, поднимаясь с места.
— Нет, не оставляйте сына, вдруг ему что-то будет нужно, — проговорила я.
— Он теперь не скоро проснётся. Проспит почти сутки. Да и одну я тебя отпустить не могу, дочка. Александр не простит мне, если отпущу тебя одну.
Натягивая куртку, я только тогда обратила внимание, что она была не только разорвана, но и вся испачкана в крови.
— Боже мой! Что я родителям скажу?
— Оставь куртку здесь, скажешь, что потеряла. Я её сожгу.
Ещё раз приоткрыв осторожно дверь, я взглянула на Алекса и, убедившись в том, что он дышит, успокоенная, отправилась домой. Его отец сопроводил меня до самого посёлка, но всю дорогу мы шли молча. Выйдя из леса, он дошёл со мной до моего дома, и тогда я искренне сказала:
— Спасибо вам. Я век вам буду благодарна за всё, что вы для меня сделали. А ведь даже не знаю вашего имени.
— Святослав, — сказал отец Алекса.
— А отчество?
— Игоревич. Но лучше без него.
— А я Анна, — проговорила я.
— Я знаю, — ответил оборотень.
— Святослав, мне неприятно это признавать, но Александр пострадал по моей вине, — смущённо проговорила я.
— Только не надо себя винить, девочка! — резко ответил мужчина. — Всё произошло не из-за тебя. У этой проблемы глубокие корни, уходящие во времена ещё до твоего рождения. Скорее это моя вина…
Я внимательно выслушала запутанное объяснение, но, так ничего и не поняв, снова поблагодарила:
— Ещё раз большое вам спасибо, уважаемый Святослав, если б не Вы, я не знаю, были бы мы сейчас живы или нет. Надеюсь, скоро увидимся. Я бы хотела навестить Александра.
— Да, конечно, приходи, когда захочешь.
— До свидания, — сказала я, направившись к дому. Мужчина проводил меня взглядом, пока я не скрылась за дверью.
Дома меня ждал ужасный приём: мать вся в слезах и разъярённый отец, который, как только я появилась на пороге, набросился с вопросом:
— Где ты была? Почему выключила телефон? Мы же здесь с ума сходим!
— Я была с Алексом, — тихо проговорила, не собираясь скрывать правду. Конечно, всю правду открыть всю правду было невозможно, но её частичку я всё-таки сказала.
Как отец на меня орал, казалось, что барабанные перепонки лопнут в ушах от напора непрекращающегося обличительно-оскорбительного потока обвинений. Я сидела, зажимая уши, но слышала всё до единого слова. Когда он требовал объяснений, и я пыталась открыть рот, чтобы хоть что-то сказать в своё оправдание, он снова и снова прерывал меня и его гневные тирады становились ещё более громкими. Наконец, отец охрип, но всё ещё носился в бешенстве по комнатам, и от его беготни мало места было всем. Когда он окончательно выкричался и сел в изнеможении на диван, я сказала:
— Да, папа, мама, я виновата перед вами, но я люблю Александра, и ничего не могу с этим поделать. Только рядом с ним я по-настоящему живу, а без него просто существую.
