В окнах ближайших хижин разгорелись златоцветы. Распахнулись ставни. Захлопали двери. Дриады выглядывали, выскакивали во дворы, заинтересованные суматохой. Кто-то перекидывался удивленными возгласами. Другие сразу рванули к оградам жилищ, наблюдая за зрелищем.
— Наследник! — ударили по слуху Олеандра два голоса. — Вам нужна помощь?
По подвесному мосту впереди семенил Юкка. Чуть дальше в просветах листвы виднелась лысая голова Драцены.
— Силин! — громыхнул Олеандр и ушел влево, пропуская катившуюся по дороге бочку.
Её внутренности вытряхнулись. По дороге растеклась лужа сиропа, приправленная кореньями и лепестками. Напрасно Олеандр понадеялся, что земля быстро вберёт в себя сироп. Нога проскользила. Тело повело вбок. И он врезался в прохожего, который в свой черед толкнул второго прохожего. Все трое проломили прутья забора и упали в кусты стонущим клубком.
На миг перед глазами сгустилась чернота, а чуть позже Олеандр обнаружил себя уткнувшимся в потный затылок. Фу! Спешно извинился. Отряхиваясь, вытянулся в рост и устремился в погоню.
— Ловите силина! — выкрикнул он и свернул на узкую тропу, которая утекала к пятачку.
Там поселенцы затеяли танцы. Там среди десятков ног и мелькал синий хвост-метёлка.
Великий Тофос, пощади! Олеандр ворвался в толпу. Резанули по ушам дудки, поддерживаемые звяканьем бубнов и хлопками. Мелодия звенела в воздухе громом суматошных нот, заводила толпу. Кто-то подхватил его руки, прокружил раз, второй, третий.
Одно смеющееся лицо сменялось другим. Бряцание монет на юбках девиц раздражало. Бесили шелковые платки, извивающиеся вокруг волнами. Покрывало ниспало на лоб, Олеандр тут же сорвал его. Швырнул в музыканта, который, пританцовывая, подкрадывался к нему со свирелью у губ.
Швырнул — и припал к земле. Прополз на четвереньках и узрел, как силин удирает вверх по дороге.
Тычок ноги пришелся в бок. Олеандр стиснул зубы, запирая рвавшиеся на свободу ругательства.
Одному Тофосу ведомо, каким чудом он вырвался из галдящей толпы. Казалось, не пару мгновений он там пробыл, а пару лет. Казалось, его пережевали и выплюнули. Но он все равно ринулся в погоню.
С Юккой они сошлись на перекрестке и едва не стукнулись лбами. Драцена подоспела позже. И шесть вспышек света соскочили с пальцев трех пар рук, озарили листву и воздух зеленью чар.
Десятки лиан, опутавших деревья и кустарники, ожили и изогнулись хлыстами.
— Вместе! — крикнул Олеандр.
И лианы со скоростью ветра устремились к зверю. Одна за одной они свивались в кольца. Скручивались, пытаясь опутать и зажать изворотливую тушу. Но силин словно всю жизнь с удавками боролся. Он кружил, прыгал из стороны в сторону, уворачиваясь и выскальзывая из петель.
Снова загрохотали переворачиваемые бочки. Тучи лепестков и пылищи взвились в воздух.
Олеандр чувствовал, что вот-вот вспыхнет и пустит из ушей пар, как перегретый над огнем котел.
— Дурман!
Хранители вняли зову. Лианы взмыли к стволам, в тот миг как листья на предплечьях Олеандра ощерились. Кожу ладоней перекрыло сотканное из коры полотно. Он растопырил пальцы, дозволил чарам покинуть плоть. Зелёные нити стекли с рук, окольцевали сучья по бокам тропы.
Мысленный приказ — и сучья отогнулись и застыли дугами, дрожа от натянутого напряжения.
— Бросок!
Горстка семян полетела навстречу силину. Раздался треск, потом — поочередные хлопки. Розоватая пыльца развеялась над тропой, мерцая и переливаясь на солнце. Олеандр задержал дыхание. Сглотнул. И ослабил хватку. Сучья рывком распрямились, поднимая ветра, которые сдули пыльцу в сторону рогатой макушки силина. Зверь тряхнул мордой. Чихнул. И всё.
И всё, твою ж деревяшку! Лапы потащили его дальше. К лекарням, где недавно лежала Спирея.
— Да что с этим зверьём не так?! — выпалил Олеандр в угоду гневу. — Что хин, что силин, Боги!..
— За ним? — спросил Юкка.
— Обожди, — Драцена коснулась его плеча. — Господин Олеандр, похоже, он несётся в…
— В сторону моей хижины, — докончил за неё Олеандр и добавил: — Юкка! Беги за ним, гони его в тоннель. Мы с Драценой пойдём к другому входу, попытаемся его перехватить.
— Понял.
Юкка взмахнул подолом плаща и рванул за силином. Драцена и Олеандр сошли с тропы, затерялись среди деревьев. Он спрыгнул с земляного уступа. Подал ей ладонь, помогая слезть.
Вскоре среди листвы замаячила крыша дома. Сознание полоснуло воспоминанием, словно он позабыл о чем-то важном. Отложенная в памяти пометка дала о себе знать. Эсфирь! У Олеандра аж дыханье перехватило. Он выбежал во двор. Отметил, что из дома Крылатое Недоразумение не выходило. До сих пор спит? И огляделся. Слева высилась хижина. Справа — тоннель.
— Плети сеть, — Олеандр поглядел на подоспевшую Драцену через плечо. — Мастерим ловушку.
Лианы сползли с древесных стволов, подхваченные чарами. Скрутились в нехитрую сетку: дернешь за концы, и она сомкнется капканом. Сеть плавно опустилась и укрыла дворик.
Завитки ушей раскрутились. Олеандр весь обратился в слух, прячась за стенкой тоннеля.
— Внимательно, — бросил он, и Драцена закивала, затаила дыханье, вслушиваясь в шорох.
Ветви затрещали совсем близко. Еще раз. Еще. Еще. Силин вылетел на свет.
— Давай! — выкрикнул Олеандр.
Безмолвный приказ — и лианы оторвались от почвы, затачивая зверя в невод, как пойманную рыбу.
— Ну вы и дурни! — прозвучал из темноты шипящий голос. — Шерстяную метлу поймать не можете?
Олеандр заглянул в тоннель. И отпрянул. Струя отравы прыснула оттуда, стрелой вонзилась в спину силина.
— Боги! — Воздух с хрипом вырвался из легких Драцены, когда зверь пискнул и с глухим шлепком упал.
Чары сгинули. Сетка оседала, погребая силина под завитками лиан. Над его тушкой вилось облако ядовитого тумана. Кончик хвоста еще трепыхался. Глаза-блюдца скрылись за веками.
Истошный женский визг разнёсся по округе.
Рубин ступил во двор и приложил ладони к ушам, сокрытым под остроконечным капюшоном.
— Как жестоко! — Драцена кинулась к зверю, разгребла лианы и тронула усатую морду. — Жив.
— Жив… — выдохнул Олеандр, внушая себе не идти на поводу ярости, направить мысли в иное русло.
Не получилось:
— Ты рехнулся? — гаркнул он на Рубина.
Драцена тоже хотела высказаться, но осеклась. Надрывный женский вопль снова прокатился по двору.
— Ой, да заткните вы ее уже кто-нибудь! — прокричал Рубин.
Только теперь Олеандр осознал, что у крыльца собрался рой собратьев. Один из мужчин прижал сирену к груди. И она уткнулась лицом в его тунику, дрожа и тихонько всхлипывая.
