Капитан перевел взгляд на капрала и перешел на японский язык:
– Ударь его! Посильнее! Но не оглушай! – быстро уточнил Томео, заметив, что капрал начал снимать с плеча пистолет-пулемет. – Потом принеси еще воды…
Капрал и солдаты начали бить пленного ногами. Закрывая лицо руками, Райан взвыл:
– Хватит, прошу вас! Хватит! Я буду отвечать!
Подождав, пока на голову пленника снова не обрушилось ведро ледяной воды, японский офицер коротко спросил:
– Итак? Сколько вас?
– Нас двое. Я и командир экипажа… Арчи… У нас авария, мы совершили вынужденную посадку – здесь, недалеко…
– Где ваш командир?
– Я не знаю, приятель! Видишь ли, я замерз и плохо себя чувствовал. И когда Арчи ушел за дровами, немного расслабился… Чертовски холодно! – Райан начал понемногу приходить в себя. – Однако, приятель, я американский военнослужащий! А твои солдаты бьют меня! У тебя будут неприятности, приятель! Япония подписала Акт о капитуляции, разве ты не знаешь? Чертовски большие неприятности! Я не понимаю…
Закончить Райан не успел. Капитан Томео соскользнул с помоста и нанес ему сильный удар рукояткой пистолета чуть левее макушки. Расчет на оглушение был верен: тело пытающегося подняться с пола американца словно сломалось внутри и мягко осело на пол. Айны, сидящие возле очага, переглянулись, но промолчали.
– Вытащите его наружу и бросьте в снег! Когда американец очухается, не трогайте его и только сообщите мне, – распорядился офицер. – Капрал! Возьмите одного солдата и отправляйтесь с Охотником за вторым американцем. Соблюдайте осторожность, при необходимости устройте засаду. Постарайтесь взять его живым, но при сопротивлении разрешаю уничтожить противника! Прежде чем уехать, пришлите ко мне еще двух солдат: я хочу сильно напугать этого тикусёмо (сукиного сына)! Я громко прикажу солдатам расстрелять его, но они должны стрелять выше его головы! Хорошенько втолкуйте эту мысль нашим ахо (придуркам), капрал, – чтобы они ни в коем случае не вздумали на самом деле убить американца! Выполняйте!
Выпроводив капрала, капитан Томео встал, затянул на поясе ремень, застегнул на кителе верхнюю пуговицу. Помял щеки с отросшей за несколько недель редкой щетиной. Подумав, надел поверх кепи стальную каску, завязал под подбородком сетчатую ленту. Хмыкнул: каска в японской армии надевается только во время боя, но откуда американцу знать это!
– Он очнулся, господин капитан! – отрапортовал заглянувший в хижину солдат.
– Хорошо. Свяжите ему руки спереди и привяжите веревкой между двух деревьев так, чтобы он не смог дергаться или упасть на снег. По моей команде выстрелите поверх его головы, как и приказал вам капрал. Вы все хорошо поняли? Выполнять!
Снаружи послышался шум возни и протестующие возгласы американца. Выждав пару минут, офицер вышел из хижины и встал, широко расставив ноги. Пленного привязывали «на растяжку» между двух деревьев на края полянки. Заметив капитана, американец громко закричал:
– Послушай, приятель! Ты делаешь большую ошибку! Американцы не прощают тех, кто поднимает на них руку! Не убивай меня! Сохранив мне жизнь, ты сохранишь и свою! Клянусь, я замолвлю за тебя словечко – нашим или русским военным властям!
Дождавшись, когда пленный замолчал, Томео, заговорил:
– Ты солгал мне! Ты прилетел на Карафуто в составе десантной команды, чтобы в сотрудничестве с русскими разыскать и уничтожить остаточные группы японских военнослужащих! И ты лжешь насчет капитуляции моей страны! Император, наш Верховный главнокомандующий, никогда не унизит себя и нацию пораженческой капитуляцией! Ты оскорбил моего императора. Сейчас ты умрешь!
– Но это неправда! Ну, в смысле десанта! Тут нет никакого американского десанта! – заторопился Райан. – Наш гидросамолет должен был доставить груз на вышедший в море крейсер. Мы летели на север вдоль побережья Сахалина, чтобы обойти снежную бурю. И совершили вынужденную посадку из-за повреждения самолета! Мой командир подтвердит каждое мое слово – ты можешь спросить у него, приятель!
К этому времени Райан почти очухался от алкогольных паров и начал быстро соображать. Именно поэтому он вторично ничего не сказал о капитуляции Японии, предположив, что оставшийся в глубоком русском тылу и несколько одичавший японский офицер просто не знает об этом.
Пока он говорил, солдаты продолжали растягивать его поднятые кверху руки между деревьями. Закончив, они отошли на десяток шагов и сняли с плеча винтовки.
– Эй, погодите! Так не делают! Я военнопленный, и на меня распространяются правила Женевской конвенции! – закричал Райан. – Офицер! Прекратите эту комедию! Это не смешно! Клянусь, у вас будут из-за меня большие неприятности!
– У меня есть сведения, что ваша десантная команда, американец, намеревалась уничтожить меня и моих солдат. Я не могу отпустить тебя и не имею возможности сдать тебя по принадлежности, вышестоящему начальству или в комендатуру. Так что извини, американец! – Капитан Томео повернулся к солдатам и, перейдя на японский язык, громко скомандовал: – Заряжай! Целься! Помните о том, что я вам сказал! Внимание: огонь!
Сдвоенный грохот двух винтовочных выстрелов расколол тишину. Несколько снежных шапок сорвались с ветвей высоких елей и мягко свалились вниз. Отчаянно дергавшийся на растянутых веревках Райан рванулся назад и повис на веревках…
Томео в бешенстве поглядел на солдат так, что они поспешно отступили.
– Это не мы, господин капитан! Мы стреляли выше! Он просто потерял сознание!
* * *
Лефтер, все еще не веря своим глазам, рванул левый рукав и поглядел на часы: с момента его ухода за хворостом прошло чуть больше трех часов. Он отсутствовал долго, конечно. Может быть, непозволительно долго – но все же вряд ли за это время Райан мог проспаться после чудовищной дозы крепкого бренди! Он ведь отобрал у него почти пустую фляжку!
Он снова вскочил на ноги, обнаружив, что вместе с Райаном со стоянки исчезли и два тяжелых рюкзака. Куда могло деться снаряжение? Райан ведь был совершенно пьян – он был просто не в состоянии унести оба рюкзака!
Тем не менее от костра к берегу уходила цепочка полузанесенных непрекращающейся метелью следов. Следов одного человека! А параллельно следам – широкая борозда от волочения чего-то тяжелого.
Он просто спятил, решил Лефтер, направляясь по следам и все еще надеясь, что где-нибудь за сугробом обнаружит безмятежно храпящего напарника. Увы…
Он не был следопытом, однако следующая находка не оставляла никаких надежд: невдалеке он обнаружил следы множества собачьих лап, пересекаемые двойной полосой санных полозьев. Нарты? Собачья упряжка? Значит, какой-то местный житель за время его отсутствия наткнулся на стоянку летчиков и увез Райана!
Лефтер вернулся к костру и принялся напряженно размышлять.
Следы нарт уходили вдоль берега на юг. Догнать пешком аборигена на собачьей упряжке – об этом можно было и не мечтать! Идти по следам? Допустим, с десяток миль он может пройти – до точки, где нужно будет поворачивать на запад, в сторону русского аэродрома. И что ему, Лефтеру, делать на этой самой точке? Идти к русским или продолжать преследование аборигена?
