Но куда и как далеко направлялся этот проклятый туземец? К тому же он прихватил с собой не только Райана, но и все продовольствие и снаряжение. Не только консервы и шоколад, но и примус, небольшой запас бензина для него, ракетницу, теплые спальные мешки – в общем, все…
Удивительно, что он не снял и не увез тепловой щит, сооруженный из разобранной палатки, мрачно подумал Лефтер. Это единственное имущество, оставшееся мне – не считая того, что осталось в карманах. Хвала господу, что я успел взять у Райана зажигалку – оставшись без огня в безжизненном снежном безмолвии, мне только и осталось бы, что пустить себе пулю в лоб, чтобы не мучиться.
Вспомнив о зажигалке, Лефтер тут же почувствовал, что основательно продрог. Прежде чем принять окончательное решение, следовало согреться. Еще лучше – согреться и поесть. Вот только чем набить брюхо? Оба котелка исчезли вместе с Райаном. Разве что попробовать изжарить захваченную им из хижины рыбешку на прутиках? Как хорошо, что он не поленился приволочь с собой вязанку поленьев – одной проблемой теперь все-таки меньше!
Оставленный костер почти потух, и его надо было снова разжигать. Продолжая размышлять о ситуации, Лефтер распустил на вязанке веревку, ножом содрал несколько кусочков коры, настрогал тонких лучинок, подвинул поближе тлеющую корягу. Крутнул колесико зажигалки, и через несколько минут оживший костер уже весело потрескивал и источал животворное тепло.
Словно желая поднять оставшемуся без имущества путнику настроение, судьба преподнесла ему небольшой подарок: устраиваясь у костра поудобнее, Лефтер обнаружил в снегу наполовину опустошенную им банку тушеной свинины с фасолью, оставленную для Райана. Прекрасно, подумал он. Прекрасно: теперь у меня есть не только ужин, но и посудина для приготовления рыбы!
Лефтер поставил жестянку на угли и хозяйственно пересчитал прихваченную из хижины «добычу». Рыбешек было сорок две штуки. Маловато, конечно, да и сама рыбешка мелкая – но делать нечего, нужно довольствоваться тем, что есть.
В ожидании пока консервы разогреются, Лефтер продолжил искать вариант своих дальнейших действий. Выбор был: первый – вернуться к самолету и ждать там, русских или аборигенов – в общем, с моря погоды. Второй вариант – идти по следам собачьей упряжки, на поиски Райана. Третий, он же первоначальный – идти к русскому аэродрому.
Основания для принятия решения – ограниченное количество продовольствия для ожидания. В «груммане» продуктов не было, зато была уйма бензина для отопления, и, соответственно, возможность подать сигнал, если над ним пролетит самолет. «Бросок» за Райаном – малоперспективен в плане того, что неизвестно, как далеко мог увезти его абориген. Ему в условиях постоянного холода рыбы хватит максимум на 2–3 дня марша по снегу. Сумеет ли он дойти за это время до лагеря туземцев? Большой вопрос…
Рыбы хватит, если он направится в сторону русского аэродрома. С учетом самых неблагоприятных обстоятельств, он выйдет к русским через пару дней, не успев обессилеть от холода и голода.
Правда, выйдя к русским, он, скорее всего, попадет в лагерь для военнопленных. Лефтер невесело усмехнулся: как ни крути, а надо было решаться на третий вариант…
Что ж, вздохнул Лефтер. Что ж, сейчас он доест последнюю нормальную еду, немного отдохнет и двинется в путь. Пока на юг, по следам нарт, а через пять-семь миль он начнет забирать западнее, в сторону аэродрома. Через лес – во-первых, теперь у него есть снегоступы, а во-вторых, поклажи гораздо меньше. Дрова с собой он, разумеется, не потащит – это просто глупо. Англичане в таких случаях говорят: идти в Ньюкасл со своим углем…
Орудуя щепкой вместо ложки, Лефтер быстро прикончил свинину с фасолью, тщательно выскреб банку, протер ее снегом. Как смог, обработал острые края – чтобы не порезаться при будущих «чаепитиях». На пробу вскипятил полжестянки воды. Пить талую горячую воду, отдающую металлом и мясом, было не слишком приятно, но он постарался не обращать на это внимания. Горячее питье поможет ему справиться с холодом.
Пора было трогаться в путь. По прикидкам Лефтера, до наступления темноты у него было часа четыре – за это время он на снегоступах пройдет три-пять миль.
Он начал было снимать растянутое полотно палатки. Протянул руку, чтобы освободить верхний край – и замер: совсем рядом с рукой в полотне появилась круглая дырка, а мгновением позже ветер донес до него хлесткий звук выстрела.
Лефтер резко обернулся, огляделся – никого. Стреляли со стороны леса, более точное направление определить было трудно. Лефтер потянулся было за пистолетом – но тут же возле самого уха что-то весьма противно вжикнуло, а чуть позже снова донесся звук выстрела. Черт возьми, это похоже на предупреждение!
Помедлив, он решил проверить свое предположение. Не сводя настороженного взгляда с леса, он потянулся к жестянке – и она тут же покатилась по снегу, пробитая пулей!
Лефтер замер. Теперь он увидел, кто и откуда стрелял! Фигура наполовину пряталась за корявым деревом, хотя особой нужды в этом не было: пистолет на таком расстоянии был бесполезен. Сам же невесть откуда взявшийся противник стрелял отменно!
Подумав, Лефтер повернулся всем корпусом в сторону стрелка и широко развел в сторону руки, демонстрируя отсутствие в них оружия. Его намерения были явно поняты: из-за дерева тут же выступила фигура с винтовкой, нацеленной в сторону Лефтера. Стрелок двинулся к Лефтеру – но почему-то не по прямой, а по широкой дуге, забирая чуть вправо.
Лефтер стоял неподвижно, по-прежнему широко разведя руки.
Приблизившись на расстояние 20–25 футов, стрелок остановился, крикнул что-то гортанным голосом. Лефтер, не опуская рук, пожал плечами: он не понял, что от него хотели.
Стрелок явно был каким-то аборигеном – летчик судил по его одежде из звериных шкур, азиатскому разрезу глаз.
– Я американский летчик! – на всякий случай крикнул он. – Потерпел аварию, мой самолет во-он там! Понимаешь меня?
Абориген что-то крикнул в ответ – так же гортанно и, как показалось Лефтеру, сердито. При этом он жестом приказал летчику опуститься на снег. Помедлив, тот сел, постаравшись опуститься так, чтобы карман с пистолетом оказался с невидимого аборигену бока.
Абориген удовлетворенно кивнул и опять что-то крикнул, обернувшись при этом назад, к лесу. Не успел Лефтер подивиться этому обстоятельству, как из-за деревьев выступили еще две фигуры и поспешно начали приближаться к стоянке. Лефтер подавил вздох: в этих обстоятельствах воспользоваться пистолетом, видимо, не удастся!
На визитерах была солдатская форма – оливково-серые шинели с пристегнутыми к карманам полами. Чтобы не мешали ходить по глубокому снегу, догадался Лефтер. Нетрудно было догадаться и о национальной принадлежности солдат – это были японцы. Возможно, из тех, кто оставил в обнаруженной Лефтером хижине амуницию и оружие.
Неужели они так быстро отреагировали на мой визит в хижину, думал Лефтер, разглядывая приближающихся солдат. У одного в руках была знакомая американцу винтовка «арисака», у другого пистолет-пулемет незнакомой системы, с сильно изогнутым рожковым магазином. На ногах у солдат, как и у аборигена, были снегоступы.
