— Господин напряжён и хочет расслабится, — мурлычет и льнёт к моему боку, гладит шею.
Перехватываю запястье наглой девицы, когда пальцы касаются кожи. Поворачиваю к ней голову, с усмешкой на губах наблюдаю за её предсказуемыми манипуляциями. Отрываю от себя, почти не грубо, руку, вцепившуюся в пиджак.
— Я занят, красотка, — говорю уже без улыбки в её обиженно поджатые губки. Отталкиваю застывшую куклой девку и продолжаю путь.
Выхожу к лестнице и поднимаюсь на второй этаж, прохожу под аркой двери. Попадаю в другой зал, где тут же мне преграждает путь охранник.
— Вы кто? Пропуск, — требует.
Скучающе выдыхаю и достаю бумажник, показываю свой «пропуск». Охранник лупится в удостоверение, хмурит брови, недоумевает. Захлопываю документ.
— С дороги ушёл, — бросаю предупреждение.
Охранник мнётся, нервничает, враз покрывается потом так, что блестит широкий лоб, но всё же отступает и тут же за моей спиной скрывается в арке, в которую я только что вошёл.
Я снова смотрю на наручные часы.
— Итак, у меня примерно десять минут, — удовлетворенно усмехаюсь, поднимаю взгляд и смотрю вглубь зала.
Глава 12
Их четверо. Мужчины в чёрных смокингах окружают игральный стол и увлечены игрой.
Двое уже обратили на меня внимание.
— Вы не прислали мне приглашение, — с дерзостью кидаю претензию.
Ещё двое резко обернулись. Итак, что мы имеем? С любопытством вскидываю бровь, бросаю взгляд на распитые бутылки дорогого вина, усмехаюсь, так и не получив ответа.
— Ладно, не напрягайтесь так, это шутка была, — прохожу ближе, поднимаю руку, расстегиваю наручные часы и кладу на соседний столик.
— Ты кто такой? Кто пустил? — вдруг оживает один из исполнителей.
— Празднуете что-то? — задаю встречный вопрос, поворачиваюсь, разминая шею, чувствуя, как магия начинает течь по позвоночнику, смягчая каменные мышцы, как сила приливает к телу.
— Кто такой?
Делаю шаг.
— А ну быстро отвечай! — дёргается худощавый тип, явно запаниковав.
— Расслабься, — успокаиваю, расстегиваю пуговицу рукава, в то время как остальные трое с удивлённой настороженностью наблюдают за моим движением, не понимая, что я намереваюсь сделать.
— Псих какой-то? Кто его пустил? — снова паникует хлыщ.
— Нельзя быть настолько недружелюбным, — цокаю языком, медленно приближаясь.
— Постойте, — сощуривает взгляд лысоватый тип, — так это же… — глаза наливаются злобой. — Ты, я тебя знаю! — тычет в меня пальцем. — Зачем пришёл? Что нужно? — смело, плешивый, видимо, самый главный из них.
— Не думал, что настолько известен, раз моё личико угадывают, это мне чертовски льстит, — ухмыляюсь, но внутренний зверь моего нетерпения уже готов к атаке.
— Проваливай отсюда! Пошёл вон!
Удивлённо вскидываю бровь.
— А что так? Страшно? — усмехаюсь шире, оголяя зубы в хищном оскале. Останавливаюсь, сжимаю пальцы в кулак, его тут же обволакивает пламя.
— Проваливай, пока руки и ноги целы, пёс! — цедит злобно лысый, тогда как другой берёт его за плечо, пытаясь остановить, пялясь на магию, что начинает набирать силу.
Но уже поздно. Смотрю на него пристально раскалённым магией взглядом. Смелости у главаря в разы убавляется, он пятится.
— Не люблю хамство, — говорю, прекращая церемониться. — Терпеть его не могу.
Горячий наплыв магии жидким кипящим свинцом течёт в мои руки, высвобождаю её за пределы своего тела, образуя меч, рукоять которого вливается мне в ладонь так же, как если бы это была твёрдая сталь.
Преступники в ужасе округляют глаза и отступают. Но вот эти два, лысый и его подпевала, кажутся отчаянными ублюдками. Или идиотами.
— Думали, спрячетесь в этой поганой дыре, и я вас не найду? — обхожу стороной, размахивая магическим клинком, пуская искры в полумраке, останавливаюсь и беру свободной рукой документы со стола.
— Как интересно, — качаю головой. — Акт купли-продажи… детей, — читаю и поворачиваю голову, в тот самый миг, когда лысый с рёвом бросается на меня. Быстро вскидываю клинок, рассекая воздух, задерживаю в миллиметре от толстой шеи. Ошеломление на лице бандита сменяется гримасой гнева, но какие бы эмоции его ни охватывали, он не рискует шевелиться, потея от пылающего жаром лезвия.
— Ты много о себе возомнил, нас четверо, думаешь со всеми справиться?
— Уверен, что справлюсь, — отвечаю, держа его на лезвии, — кстати, я думаю, вас гораздо больше. Где остальные?
Краем глаза улавливаю, как в зал кто-то входит, отвлекаюсь всего на секунду.
— Да неужто?! — срывается с моего языка радостно-удивлённый возглас.
Прямо в дверях застыл — надо же! — Раймон Бартон собственной персоной. Парень смотрит на меня, потом на клинок, снова на меня — и назад на бандитов. Округляет глаза, кажется, сопоставив в голове весьма печальную картину, бросает поднос, который почему-то был в его руках, и бежит прочь. Дёргаюсь за ним, но замираю. Чёрт. Ладно, потом с ним разберусь.
— Ах ты!.. — пользуясь заминкой, кидается подпевала со стороны.
Отстраняю лезвие от лысого, молниеносно разворачиваюсь и широким взмахом полосую правую щёку преступника. Взрыв рёва оглушает. Он прижимает руки к лицу и орёт ещё громче.
— Я предупреждал. Сдавайтесь лучше и марш по одному на выход.
— Сдаваться цепному псу, — огрызается и резким движением выхватывает из смокинга оружие. Стальное дуло направлено на меня.
Громкий выстрел оглушает. Моя реакция оказывается быстрее, пуля врезается в огненную сталь вскинутого мною клинка, защищая от ранения, пуля бьёт по моему телу острой болью, отражается острым скрежетом, пуская сноп искр. Неприятно, надо сказать, на миг даже в глазах темнеет, но поблажки себе не даю. Прокручиваю в кисти рукоять клинка, бросаюсь вперёд и наотмашь полосую кисти преступника, не отсекаю, оставляю только ожог. Запах пороха смешивается с гарью палёной кожи. Бугай разжимает пальцы, выпуская оружие, хватается за свою руку, в то время как рукав дымится и тлеет на его плече, сгоревшая ткань открывает жуткую глубокую рану до самой кости.
Поднимаю взгляд на застывших заговорщиков, в ужасе таращивщихся на меня.
— Ну, кто на очереди? Ты? — киваю на крайнего блондина.
Белобрысый отрицательно мотает головой.
— Так-то лучше, — опускаю клинок, который начинает таять в моей руке, и усмехаюсь.
До слуха доносятся тревожные голоса. Сжимаю кулаки и оборачиваюсь. Так и знал, без свидетелей не обошлось. На шум сбежалась толпа любопытствующих, но никто не осмеливается войти в зал.
