— Уже поздно, — равнодушно беру перо и приступаю к исполнению.
Магрит раскрывает и закрывает рот, ловя лишь воздух, хлопает глазами и не решается произнести больше ни одного слова, достаёт лорнет и начинает читать документы, сильно отодвигая их от себя.
Закончив с бумагами, ставлю печать. Бартон к этому времени возвращает подписанный документ.
— Это ещё не всё, — складываю я документы в папку, видя, как госпожа засобиралась.
Магрит зло жуёт губами, задерживается на стуле. Самая любимая часть моей работы. Откладываю папку и смыкаю пальцы в замок, смотрю на женщину, злорадно усмехаюсь, приступая к весьма щепетильным, относящимся к её сынку вопросам.
— Госпожа Бартон, расскажите мне, чем в свободное время занимается ваш сын Раймонд Бартон?
— Какое это имеет значение? Мой сын никак не относится к этому делу.
— Вы правы, — беру дело этого слюнтяя. — На вашего сына заведено серьёзное дело.
— Что? Что вы такое говорите?! — зло рычит.
— Он состоял в запретной группе, которую недавно поймали. Ваш Раймонд Бартон сбежал с места преступления.
— Да как вы смеете обвинять моего сына!
— Смею очень даже, — кладу на стол копию протокола, — ведь делом по поимке этой банды занимаюсь лично я. Или… — держу паузу и сверлю её взглядом, — …вы ещё не поняли, с кем имеете дело?
Магрит захватывает бумагу и начинает судорожно изучать, лист в её руке подрагивает.
— Раймонд серьёзно влип, честно, — забираю документ обратно, видя, как опускаются плечи женщины, — мне не хотелось бы ему портить репутацию, ведь у него, как я знаю, хорошая перспектива будущего. А это, — машу бумагой, — сильно очернит его имя.
От этих слов Бартон вздрагивает.
— Что вы хотите, господин Кан?
Удовлетворенно откидываюсь на спинку кресла и выдерживаю тягостное для госпожи молчание.
— Я могу заплатить. Сколько вы хотите?
— Денег у меня достаточно, да и честно служу нашему правительству, так что даже не смейте мне такое предлагать, — произношу железным профессиональным тоном.
Маргрит втягивает в себя воздух.
— Подумайте, госпожа. Но, хочу предупредить сразу, не думайте, что я хочу давить на вас и манипулировать, это дело я и так выиграю — поверьте, я навёл много справок о вашей махинации с наследством Ридвон и о том, как вы покупали документы, как подкупали адвокатов, заметали следы. Это всё у меня есть, — кладу ладонь на стопку с паками, наблюдая, как лицо женщины бледнеет, как поджимаются губы в бессильной злости. — Неужели правда сомневались в моей авторитетности? Вы понесёте за все наказание и ещё восполните убытки дочери господина Гастора Ридвона.
— Почему я? — зло сузила глаза. — Это он её выгнал. И я тут не при чём.
— При чём. На всех документах ваша подпись, за Гастором всего лишь слова, которые ничего не значат. К тому же вы оказывали на него сильное давление, но об этом мы будем говорить на суде
Магрит сверкает одичалым взглядом на меня, невозмутимо дёргает подбородком, но не решается возразить, понимая, что каждое последующее слово может обернуться против неё и её сынка.
— Я вас не понимаю, господин Кан, что вам нужно?
— У меня есть одно условие, — продолжаю, — вы прекратите очернять имя Адалин Ридвон и распускать о ней грязную ложь. Если я замечу, что вы нарушили это слово, я пущу дело вашего сына дальше. И тогда у вашей семьи будут серьёзные проблемы. Время у вас есть, чтобы это обдумать. А сейчас можете быть свободны.
Магрит медленно поднимается, но задерживается.
— И всё-таки рано празднуете свою победу, господин Кан, в любой момент всё может измениться, и обернуться против вас, — бросает свысока взгляд, полный скрытой бессильной ненависти, и, отвернувшись, идёт прочь из кабинета.
Кабинет наполняется тишиной, лишь уличный шум залетает в приоткрытое окно. Цепляюсь взглядом за запястье, на котором висит амулет, улыбаюсь и поправляю его.
В Вигфор я возвращаюсь уже поздним вечером. Увидев свет в окнах, чувствую, как в груди разливаютсясь чертовски приятные чувства. Взяв с заднего сиденья коробку с тортом и перевязанный розовой ленточкой букет белых роз, направляюсь ко входу. Войдя в холл, сразу слышу доносящийся из кухни детский смех и голос Адалин. Бесшумно прохожу в столовую.
— Господин Кан! — вскрикивает Кери при моём появлении.
— Кери?! — Адалин, что составляла чистую и натёртую до блеска посуду, испуганно смотрит на дочку.
— Всё нормально, — прохожу вперёд и ставлю на стол коробку. — Кремовый торт с яблочным соком, — пододвигаю коробку к Кери, которая забралась на стул и с восторгом смотрит на неё, довольно-таки большую для её возраста. Но Кери всё равно умудрилась её охватить руками.
— Спасибо, господин Кан! Мама, давай пить чай! — поворачивается к Адалин, на её лице лёгкая растерянность.
Приближаюсь к Ридвон не выпуская из-под своего взгляда.
— А это леди, — достаю из-за спины розы.
— Спасибо, господин Кан, — смотрит не сдерживая восхищения на букет и робко принимает его, — садитесь, пожалуйста, за стол, я приготовлю чай.
— С удовольствием, — бросаю взгляд на Кери, которая прячет улыбку за ладошкой.
Снимаю пиджак, вешаю на спинку стула, подхожу со спины к Адалин, которая ставила розы в воду.
— Я помогу, — говорю, проводя рукой по талии и одновременно втягивая её аромат у виска, забирая вазу из её рук.
Адалин вздрагивает, взмахнув ресницами, смотрит на Кери, которая занята распаковыванием коробки.
— Хор-рошо, господин Кан, спасибо, — лепечет она, пряча смущённо взгляд.
Возвращаюсь к столу, ставлю вазу.
Кери уже сняла крышку, а я помог разрезать торт и разложить по блюдцам. Кто бы мог подумать, что я буду этим заниматься. Что-то изменилось между мной и Адалин, нравилось мне это или нет. Но точно знаю, что не могу позволить себе наброситься на неё, пусть безумно её хочу, я знаю, что для неё ценно, и это каким-то образом становится близко и мне.
Чёрт, я действительно боюсь, что отпугну её. Хотя всего месяц назад даже не думал связывать свою жизнь с кем-то, а сейчас странная несвойственная мысль — проводить дни вместе, как сейчас, — засела мне в голову.
— А к нам плиходил госопдин Глант, — заявляет Кери, прерывая мой зрительный контакт с Адалин.
— Господин Грант любит ходить по гостям, — соглашаюсь я и беру свой кусок торта. — Зачем он приходил? — спрашиваю, хотя знаю, Грант предупредил ещё с утра, что заедет вечером взглянуть на Кери.
— Сплашивал о моём самочувствии и, — отпив из чашки, не поднимая её со стола, продолжает, — и сказал смотлеть, как качается камушек на цепочке, а потом, — разочарованно вздыхает, — потом я, кажется, уснула, — заканчивает свой недолгий рассказ и откусывает кусок торта.
