— Скажите, — начинаю я, борясь с собственным благоразумием. — Скажите, а господин Фоэрт Кан… здесь? — срывается с моих губ его имя, которое, кажется, не произношу так давно.
Нервно сжимаю в пальцах ридикюль и жду. Жду ответа, напрягаясь всем телом.
Законник наконец-то отвлекается и смотрит на меня исподлобья с каким-то укором.
— Леди, вам тут не справочное бюро, и ваши личные интересы меня не волнуют. У господина Кана тоже отпуск, приходите через неделю, а может, и через две.
Я раскрываю губы, потом смыкаю, испытывая полную растерянность. Я не ожидала услышать это. Хочу немедленно задать следующий вопрос, но законник перебивает:
— Леди, не мешайте, дайте работать.
— Да, конечно, благодарю, — роняю я слова и медленно отхожу.
Отпуск… Но он ничего не говорил об этом. Ни про какой отпуск. Или не хотел говорить? А что, если у него совместные планы с Паулиной Лансет? Недаром она приезжала с Джолит Кан в его дом.
Грудь наполняется смятением. Всё совпадает, значит, он сейчас с ней, проводит время или решает её проблемы. По одной её просьбе господин законник тут же покидает зал суда, когда процесс даже ещё не окончился. Её дела оказались важнее, чем… мы с Кери.
На ватных ногах выхожу из здания. Я будто в каком-то вязком тумане, который неизбежно утягивает, топит на самое дно. Дышу тяжело, как и двигаюсь. Во рту горечь неразделенных чувств, а в горле ком подкатывающих слёз, которые я так тщательно сдерживала.
Сжимаю ключ от особняка Вигфор в кулаке, чувствуя, как больно врезается в ладонь стальное ребро. Выкинуть, прямо сейчас! Но не шевелюсь, задерживаю дыхание. Пальцы пронимает дрожь, сталь накаляется в руках и жжёт кожу.
“Выкинь же ты его!” — кричу отчаянно внутри.
Прикрываю веки и опускаю плечи.
“Не могу. Не сейчас.”
Выдыхаю, коря себя за эту проклятую слабость.
“Я сделаю это потом. Не сегодня.”
Не оборачиваюсь, иду к экипажу.
Я направилась в усадьбу. Сначала нужно посмотреть, как там обстоят дела, проверить всё, а уже потом с дочкой переезжать. Ещё полдня впереди, и я решаю не терять возможности осмотреть дом.
Усадьба — не стоило даже надеяться на другое — встретила меня холодной пустотой. Самой натуральной. Из комнат вывезли почти всю мебель, не считая пары диванов, настенных часов, массивного стола в столовой и стульев с резными спинками. Одна-единственная кровать осталась в комнате, которая когда-то принадлежала мне. Всё остальное: картины, вазы, сервизы, шкафы, тумбы, антиквариат — вывезли, ничего из этого я не обнаружила. Дедушкины вещи забрал Гастор, и в этом наверняка помогала Магрит Бартон.
Остановилась перед настенным зеркалом в позолоченной раме, смотря на своё отражение в пустой комнате. Вещи — родовая реликвия — должны были остаться здесь, в этом доме. Моя любимая софа в комнате для отдыха, фортепьяно, каминные кресла, в которых мы часами сидели с дедушкой по вечерам. Теперь отец наверняка продаст всё, что смог вывезти из этого дома.
Подхожу к окну и глажу прозрачные занавески в цветочек.
— Это ведь не главное, правда? — пытаюсь улыбнуться, но выходит лживо. На самом деле это сильно меня огорчает, это ведь не просто вещи, моё прошлое, мои воспоминания из детства, которые грели душу — их теперь нет.
Поворачиваюсь спиной к окну.
— Ну что ж, зато у меня есть своя крыша над головой, ведь это хорошо, не так ли?
Обвожу взглядом высокий белый потолок, украшенный позолотой и лепниной. Разворачиваюсь и раскрываю оконную дверь, впуская свежий воздух. Много лет здесь жили чужие люди, но теперь мы будем здесь жить, я и Кери.
…Ещё один день уходит на то, чтобы перевезти вещи. Габора помогла мне немного обустроиться. И когда мы сели пить чай в огромной столовой, она задумчиво вздохнула и с какой-то грустью обвела помещение взглядом.
— Помню те прекрасные времена, и тебя маленькую, Адалин, — вдруг начала она говорить о дальних воспоминания. — Помню твой смех, такой нежный чистый, но когда приезжал господин Гастор, в доме воцарялась гробовая тишина, и воздух будто становился тяжёлым.
— Да, — соглашаюсь я, ставлю на стол чашку в блюдце. — Тогда я начинала вести себя как леди и старалась во всём угодить отцу, чтобы соответствовать его требованиям, — невольно сама погрузилась в прошлое, — он сильно на меня влиял, а в итоге это вылилось в мой бунт… Слишком долго я старалась быть хорошей для него… Габора, — вдруг пришла в голову светлая мысль, — а что, если ты вернёшься сюда?
Женщина повернулась ко мне.
— Я готова тебе так же платить, — продолжила я, обрадовавшись собственной затее. — Пока это будет не такое большое жалование, но дальше, я надеюсь, всё уляжется и…
— О, милая, для меня, конечно, это честь, но мы же с тобой говорили, да и сама видела, у меня уже не тот возраст… И муж болеет часто, я не смогу уделять много внимания этому дому, который остается большой ценностью для меня. Боюсь, у меня не хватит сил.
Я с грустью выдыхаю. Да, время идёт, конечно, жаль, что многое вернуть нельзя но такова жизнь, всё меняется, и ничего не бывает постоянного. Даже те мгновения, проведённые с одним очень самодовольным магом, оказались краткосрочными, впрочем, как и в первый раз.
После чаепития я вновь принялась за дела. День выдался очень насыщенным, и спать я легла поздней ночью, Кери уже давно спала, свернувшись калачиком, а я только закончила наводить порядок на нижнем этаже.
Комната, которую мы заняли, — моя спальня. Не знаю, кто здесь жил все эти пять лет, но никаких следов изменений я не увидела, а значит, возможно, всё это время она пустовала, недаром же к моему приезду она была заперта на ключ, который я нашла в общей связке.
Расчесывая волосы у распахнутого окна, я думаю о том, чтобы позвонить завтра Энн Доран, я не знаю, сколько ей платил Кан, но, возможно, мне удастся с ней договориться насчёт жалованья, всё таки господин адвокат именно её посчитал надёжной, да и Кери она понравилась.
Завтра так и сделаю, теперь у меня слишком много забот, и вовлекать в это дочку, чтобы она уставала, не хочу. А ещё ей нужно найти мага для обучения.
Закусываю губу. Вот с этим будет труднее. Невольная мысль связаться с Эвартом Грантом вспыхивает, но тут же исключаю её. Он друг Фоэрта Кана, а я запретила себе упоминать в мыслях даже его имя. Нужно перестать цепляться за ниточки и учиться заново справляться самой. А ещё мне нужно быть готовой к тому, что Тарсон может действительно заявить права на Кери. Вздрагиваю от этой мысли. Ничего у него не выйдет, он не имеет к Кери никакого отношения, и я докажу это. Он ни на шаг к ней не приблизится! Клянусь!
Отворачиваюсь от окна и прохожу к высокому комоду с круглым зеркалом, кладу расчёску и открываю ящик, беру ленту, чтобы заплести на ночь волосы. Взгляд невольно цепляется за конверт.
