— Кери, быстрее, — беру дочку за руку и увлекаю за собой обратно вниз по лестнице.
— Что случилось, мам? — волнуется дочка.
— Нам нужно уходить. Прямо сейчас.
Мы выходим через внутреннюю дверь, что ведёт в сад. Дверь я запираю на замок, и с Кери мы почти бежим по дорожке, пересекаем мост. Главное, углубиться в сад, чтобы нас не смогли найти, а там выйти в рощу и на проезжую дорогу, поймать экипаж. Я не знаю, кто эти люди, пусть и представители органов законоправства, но без Фоэрта я не буду никого принимать.
Страх сковывает сердце, а что, если они пришли за Кери? Но почему так? Безо всякого предупреждения?
Мы выбегаем к озеру, распугивая диких уток, что сидели на берегу.
— Леди Ридвон! — догоняет позади оклик, он, как удар булыжника о спину, подстегивает одновременно бежать и оцепенеть от страха. — Леди Ридвон, немедленно остановитесь!
Законники уже пробежали мост, страх сковывает, так что я задерживаюсь и хватаю Кери на руки. Мне не убежать от них.
— Мама, — обхватывает мою шею руками.
— Всё хорошо, малышка, не волнуйся, — понимаю, что своей реакцией только пугаю ребёнка.
Сердце надрывно колотится в груди.
— Кто вы? — требую ответа, когда законники выбегают к озеру и, перейдя на шаг, приближаются к нам.
Мужчины настороженно переглядываются, я чувствую от них опасность, их взгляды не несут ничего доброго. Они пришли за нами, за Кери, чувствую это нутром, и от этого холодеет в груди до онемения губ.
— Почему вы пытаетесь сбежать, леди? — задает вопрос один из законников, тот, что старше, и достает из пиджака удостоверение, показывающее, что он и есть законоправник.
— Мы не ждали никого… Вы пришли без предупреждения, — защищаюсь.
Законник хмурится, его лицо сурово, черты резкие, но есть что-то липкое и холодное во взгляде, то, что отталкивает. Недружелюбие.
— Вы обязаны пройти за нами, — твёрдо произносит недоброжелатель.
— Я никуда не поеду! — отчаянно протестую.
— Вам придётся, иначе мы вынуждены будем применить силу.
— А с какой стати и по какому праву?
— По праву, что вы не внесли свою дочь в документацию. Вы в столице находитесь уже больше месяца, и недавно нам поступила жалоба, что ваша дочь опасна для общества. Вы нарушили закон, леди.
— Я не опасна! — возражает Кери.
Я успокаивающе глажу её по спинке.
— Кто вам это сказал, что у неё магия? — требую разъяснений.
— Это неважно, госпожа, советую вам пройти с нами немедленно. И разобраться в этом вопросе.
Позади раздаётся шелест и хруст сухих веток. Я оборачиваюсь, за деревьями, там, где проходит дорога, останавливается такого же синего цвета, как костюмы законников, автомобиль. Сглатывая подступивший ком, понимая, что попала в ловушку.
— Я смогу в участок сделать звонок? — поворачиваюсь и спрашиваю законоправника.
— Мы предоставим вам эту возможность, не волнуйтесь.
Чувствую себя загнанной в ловушку. Я бы могла ринуться прочь и попытаться сбежать, но на руках Кери, к тому же её магия могла повести себя совершенно непредсказуемо и усугубить ситуацию. Почему они пришли именно сегодня, когда всё решается? Почему?!
— Идёмте, леди.
— А как же дом? Я его не закрыла, — делаю последнюю попытку потянуть время.
— Просьба не беспокоиться, там остались несколько наших охранников, это на случай вашей безопасности.
Безопасности? От чего? Ничего не понимаю.
— Мама, мне не нлавятся эти дяди, — шепчет малышка.
— Мне тоже, милая, сейчас мы приедем в отдел и позвоним господину Кану, он приедет за нами. Обещаю. Не бойся.
На трясущихся ногах прохожу к автомобилю, опасность колет холодной иглой живот, но что я могу сделать против двоих мужчин? К тому же, может, действительно не стоит волноваться и пугать ещё больше дочку?
С этими мыслями погружаюсь в салон, не выпуская с рук Кери, мужчины садятся на передние места, и автомобиль трогается с места.
Мы едем по дороге, среди растущих по сторонам клёнов, выезжаем на главную дорогу, ведущую в столицу, и только здесь я немного расслабляюсь. И всё-таки они могли выслать мне повестку.
Я дёргаюсь, когда автомобиль поворачивает в противоположную сторону от центральных улиц.
— Куда мы едем?
— Не волнуйтесь, леди, — чуть поворачивает голову мужчина. — Мы направляемся в правильную сторону и скоро будем на месте, ожидайте.
Я сглатываю и сильнее прижимаю Кери к себе, липкий холодный пот покрывает всю кожу тела. Мне это всё больше не нравится. А что, если это… похищение?! Мне становится дурно от этой мысли, ужас отнимает дар речи и мешает думать, и чем дальше мы уезжаем от центра города, тем острее паникую. Тошнота подкатывает к горлу.
Дома проносятся серыми пятнами, я стараюсь не пугать Кери своим беспокойным видом, но моё волнение передается ей, так что ее плечи начинают дрожать. Она понимает, что мы в беде.
Боже, что же делать? Если я бы была одна, я что-нибудь придумала бы, даже хоть бы выпрыгнула из машины на ходу, но с Кери… Остаётся только ждать, куда нас привезут и что потребуют. И всё-таки я не выдерживаю, когда автомобиль сворачивает на какую-то заброшенную пыльную дорогу и направляется в сторону старых серых строений с высокими каменными оградами с железными прутьями.
— Остановите машину, немедленно! — требую я.
— Советую вам замолчать, леди, — срывается на рык — теперь уже ясно — похититель, — и оставить свои вопросы при себе, иначе только сделаете себе хуже, — угроза словно осколок стекла вонзается в сердце, заставляя умолкнуть.
Колёса авто шуршат по гравию, мы въезжаем в какой-то разрушенный мрачный двор, через ржавые сломанные железные ворота, что поскрипывают на хлипких петлях, впереди кирпичное здание, окна разбиты, и закопчённые чёрной сажей кирпичи осыпались, создавая прямо в стенах чёрные дыры. Я читаю вывеску, которая раскачивается на ветру на одном крючке.
“Мебельная фабрика Ж. Ки…”
Прочитать всё невозможно — краска слезла, и половина букв стёрта.
Сердце начинает колотиться где-то в горле, я не могу шевелиться, когда машина останавливается, похитители или преступники, я уже не знаю, выходят на улицу, громко хлопая дверьми.
Кери молчит, она бледнеет от испуга.
— Не бойся, Кери, я не дам тебя в обиду, — успокаиваю её. — Слышишь, не дам, что бы ни случилось.
— А как же ты, мамочка? — поднимает на меня тревожный взгляд.
Я не успеваю ответить, тень ложится на нас через стекло, нам открывают дверцу, вынуждая выйти наружу. Ничего не остаётся, как послушно выйти из автомобиля.
