Вижу её, распалённую, купающуюся в неге, ухмыляюсь и прижимаюсь губами к горячей, покрытой испариной коже, провожу языком, пробуя её на вкус. Я так неистово брал её, что у меня не возникает сомнений, что вся она полыхает изнутри.
— Если ты думаешь, что это всё, то советую не расслабляться, — обхватываю её ногу и закидываю на своё плечо.
— Фоэрт… ах, — полувозмущение-полустон срывается с выдохом, когда я начинаю брать её с ещё большей страстью и пылом.
— Ты моё искушение, мой соблазн, моя сладкая манящая девочка, которой невозможно насытиться.
Я вижу, как ей это всё нравится, то, как её называю, как беру беспрестанно.
Но на четвёртый раз кровать не выдерживает. Когда Адалин садится на меня сверху, ножка с треском ломается, и мы вдвоем едва не съезжаем по скользкой постели на пол.
— Чёрт, — ругаюсь я, а Адалин начинает безудержно смеяться.
— Я же предупреждала, — хохочет сквозь проступившие слёзы, и этот смех самый заразительный, который я мог слышать.
— О чём? — держу её.
— Это комната моего дедушки.
— Что?
— Я хотела тебе сказать, но ты не дал, — прохолжает хихикать, заворачиваясь в простынь.
Осмысливаю несколько секунд, рассматривая мебель и обстановку с большим вниманием, убеждаясь, что так и есть. И как я не заметил огромного портрета на стене? Так увлечён был своей малышкой. Берусь за брюки.
— Мы её починим… да… завтра же.
— Не переживайте, господин адвокат, эта комната пустует уже больше двадцати лет, а постель я только вчера постелила новую, — продолжает держаться за живот и посмеиваться.
Тру шею, ощущая некоторую растерянность, а потом хватаю Адалин и притягиваю к себе.
— Перестань так смеяться.
— Как? — дразняще ворошит мои волосы снизу шеи.
— Так, что я чувствую себя чертовски счастливым.
Адалин смотрит на меня с потрясающей улыбкой и обвивает мою шею руками.
— Хорошо, не буду, господин адвокат.
— Фоэрт… — поправляю её своим привычным тоном.
Наши взгляды встречаются, взрывая во мне самые потрясающие ощущения, обладание Адалин, желание и что-то большее, глубокое, полное. От того, что она приняла меня таким, какой я есть.
— Я люблю тебя, Фоэрт, — произносит она после недолгого молчания.
— Я знаю, — отвечаю я.
— Это меня пугает, — добавляет, не отрывая от меня взгляда.
— Я защищу от всего, даже от себя, если нужно будет…
Адалин закрывает веки и качает головой.
— Я это знаю, просто… мне страшно, что ты… покинешь нас, как едва не покинул там, на фабрике.
Задерживаю дыхание и скольжу руками по её спине, глажу плечи.
— Не думай, что так просто отделаешься от меня, или забыла, кто я? Я найду тебя везде, куда бы ты от меня ни убежала. Не поддавайся страху, Адалин.
Она усмехается, но это усмешка с грустью.
— Да, — выдавливает из себя, и я вижу, как глаза начинают блестеть слезами. — Да, — повторяет. — Я хочу, чтобы ты был всегда рядом, всегда с нами, Фоэрт Кан, потому что по-другому я не представляю своей жизни, и я буду стараться жить без страха, — обнимает меня крепко, а я обхватываю её затылок.
— Ты скоро убедишься, что это просто.
Держу её в объятиях несколько минут, потом всё таки увлекаю её на кахню, чтобы осуществить вторую часть своего плана.
Адалин получает истинное наслаждение от того, как я орудую на кухне, демонстрируя свои навыки.
— Я не знала, что ты умеешь готовить, — признаётся она.
— Поэтому я не просил готовить мне еду, — нарезаю тонкими слоями томат.
— Да, верно, — она по-детски подпирает ладошкой подбородок и продолжает наблюдать, то и дело приподнимая брови. Я открываю для себя новую её сторону любознательности, и мне нравится эта черта, впрочем, как и все остальные. — А как ты справлялся с уборкой?
— Действительно хочешь это знать?
— Конечно.
— С помощью магии, — высыпаю овощи в раскалённую сковороду, — тёмной магии.
— А так можно?
Я ожидал, что она испугается, но на её лице чистое изумление.
— Ею можно много что делать. По мелочи.
— Что же это за мелочи? — выпрямляется.
— Проходить через пространство. Например, я могу создать портал прямо в этой комнате, и мы может через него выйти прямо в зал моего особняка. Или в другое место.
— А это безопасно? — с недоверием, опять же безо всякого страха спрашивает.
— Безопасно, если в меру, как с едой, — усмехаюсь, приводя подходящий пример. — Хочешь попробовать? — вижу на её лице любопытство с примесью сомнения.
— Только если ты считаешь, что можно.
— Тогда не буду вызывать такси.
Мы ужинаем под открытым вечерним небом, ведь вечера стали совсем тёплыми, давно уже наступило лето.
Адалин протяжно мурлычет, когда пробует блюдо, с таким наслаждением втягивая в пухлое колечко губ макаронину в томате, что это даёт совершенно неожиданный импульс в моих штанах. Чёрт, я всегда буду хотеть её, что бы она ни сделала.
— Изумительно, это просто бесподобно, — смакует она, нанизывая на вилку следующую порцию.
— Джолит тоже нравились мои блюда.
Адалин замирает и откладывает вилку, берясь за наполненный бокал свежевыжатого сока.
— Я тоже до сих пор тоскую по дедушке, — говорит она и вдруг начинает задумчиво улыбаться. — Как много у нас общего с вами, господин маг.
— Фоэрт, — поднимаюсь и угрожающе надвигаясь, хватаю её, как если бы был голодным хищником, сажаю на нагретую закатными лучами каменную ограду и раздвигаю колени, вклиниваюсь между ними.
Я хочу, чтобы мою жизнь наполняла она, её улыбки, её счастливые и полные желания взгляды, тот звонкий смех, который я слышал, стоны, слова признания, и даже её печаль и грусть для меня нечто особенное: наполняют желанием делать для неё больше. Прижимаюсь к её губам и скольжу языком в рот, одновременно заполняя её собой. Пожалуй, это слишком вероломно даже с моим опытом, но я безумно страстно хочу её и не могу утолить эту жажду.
Она выкрикивает моё имя, и мне так нравится, как оно сорвалось с её невероятно вкусных губ, что едва не полыхаю магией от удовольствия. Адалин стонет без передышки, когда я беру её, и взрывается очередной раз, сжимая меня изнутри обвивая ногами бёдра.
А после мы всё-же возвращаемся за немного остывший ужин, который я подогреваю своей магией — теперь мне нечего скрывать от неё.
Приходит время возвращаться, мы убираем всё с садового столика, вдвоём моем посуду, и я всё-таки решаю исполнить своё обещание.
