– Ну и ладно, – легко согласился Женька, – это не важно. Поговорить у вас времени не было, поэтому вы договариваетесь с Анной, чтобы она пришла к вам после того, как Эльвира Альбертовна уснет. Там вы ей рассказываете историю про бриллианты и предлагаете поделиться. Судя по тому, что происходит дальше, девушка все же согласилась. Она пошла в свою каюту, но вместо гениального плана достать из ручки тихо бриллианты и уйти, она находит труп своей благодетельницы. Девушка бежит обратно к вам в каюту и рассказывает об ужасе, что ей пришлось пережить. Вы же, Джон, продолжаете гореть надеждой и даже в столь страшное время думаете о бриллиантах. Вы уговариваете Анну пойти обратно и открутить набалдашник на ручке кортика. Мне кажется, что я даже слышу ваш диалог. «Почему я?» – спрашивает вас Анна. А вы ей отвечаете, что, если кто-нибудь ее увидит, она всегда может закричать и сказать, что только пришла. Любовь делает нас глухими, слепыми и глупыми. Потому как девушка Аннушка возвращается в свою комнату за бриллиантами. Но там ее ждет разочарование, она не заметила в первый раз, когда нашла Эльвиру Альбертовну, но набалдашника на кортике не было. Внутри же оказался всего один бриллиант, который она попыталась достать своей японской заколкой в виде спицы. Именно поэтому, когда я забежал туда, она была лохматой, а платье было испачкано кровью. Я думал, что девушка пыталась вытереть руки от крови, но она просто положила единственный оставшийся в ручке бриллиант в карман и испачкала платье. Закричала же она потому, что услышала шаги возле их каюты, это Якову не спалось, и он прогуливался по палубе. У страха глаза велики, поэтому девушка, боясь, что ее застанут просто возящейся рядом с мертвой покровительницей, закричала что есть мочи.
Женька оглядел слушателей, но все молчали, никто не хотел вставить едкое слово или прокомментировать ситуацию. Все хотели быть как можно дальше от этого ужаса и грязи.
– Я увел девушку Аннушку и сразу начал задавать вопросы, на которые она не отвечала. Теперь-то я понимаю, ей нужно было посоветоваться с вами, и, когда я отвлекся, она прямиком бросилась к вам. Рассказала про единственный бриллиант и про то, что Аврора видела, как она входила к вам в комнату. Я не знаю, понял ли ты про то, что ваша связь раскрыта, но мысли заслонило одно – она украла твои бриллианты, тот протянутый тебе бриллиант, который был в крови Эльвиры Альбертовны, ты, Джон, отшвырнул в ярости и задушил девушку как предателя. Я даже предположу, что ты не хотел это делать.
– Она не говорила, – вдруг сказал он, первый раз прервав молчание, – я не хотел ее душить, но она не говорила. Я хотел, чтобы она сказала, где они, потому что это мои бриллианты, они принадлежат мне. Родители разорились, когда мне было 12 лет, кризис в мгновение съел все наши деньги, но няня, будучи уже старой, не ушла от нас. Она подрабатывала уборщицей у соседей и в магазине, а еще в парикмахерской и подкармливала меня чем могла. А когда было совсем туго, то говорила: «Ничего, Джон, я завещаю тридцать три черных бриллианта тебе, и вот когда ты вырастешь, то полетишь в Москву и заберешь свое наследство». Я был в состоянии аффекта.
– Когда вы поняли, что убили ее, – сказал Женька, ничуть не жалея противного на данный момент иностранца, – то начали искать бриллиант, тот, что вы с яростью вышвырнули. Но не смогли найти, зато его нашел Герман. Так что, Джон, с доказательствами не будет проблем. Убийство Анны на вашей совести, и лучше вам написать чистосердечное, поверьте.
– А кто взял камни? – спросил он, видимо молодой человек не мог ни о чем думать, кроме этого. Камни были его манией, и смерть бедной девушки не шла ни в какое сравнение с ними.
– Камни взял тот, кто убил Эльвиру Альбертовну, – сказал Женька, – но это совсем другая история. Начать ее я хочу с того, что расскажу вам о хозяйке кортика, кем она была. Это очень важная деталь во всей истории.
Женька увидел, как двое матросов по приказу капитана встали возле Джона, но тот и не собирался убегать. Ему было до жути интересно, куда делось его наследство. Да, именно его и ничье другое. Маниакальное желание этого человека обладать тридцатью тремя черными бриллиантами наполнило его жизнь смыслом, и все остальное не имело никакого значения. Даже то, что в ближайшем будущем его ждут суд и тюрьма за убийство.
– Девушка Анна сказала мне, – продолжил Женька, – что Эльвира Альбертовна была одиноким человеком со сложным характером, и это оказалось правдой. Родилась и выросла маленькая Эльвира в Москве и сразу после окончания педагогического училища пошла работать воспитателем в детский дом. Как говорили коллеги, которые работали с ней, она была фанатом своего дела. Дослужилась до директора детского дома, была всеми уважаема и имела кучу почетных званий. Но по телефону я попросил своих коллег обзвонить несколько ее бывших воспитанников, и, знаете, ни один не сказал даже доброго слова о бывшей воспитательнице. Правда ведь, Леонид, не любили ее дети? – спросил Женька добродушно.
Видимо поняв, что отпираться бессмысленно и факт того, что Леонид воспитывался именно в том детском доме, который возглавляла Эльвира Альбертовна, скрыть нет возможности, он, немного поколебавшись, ответил:
– У нас не было хороших воспитателей, и, если честно, мы не любили их всех, – сказал он, нарочито вздохнув.
– Вот соглашусь, – спокойно сказал Женька, – почему-то педагоги, даже в обычных школах очень многие, от власти над детьми теряют голову и чувствуют себя богами. Вот была у меня учительница, терпеть меня не могла, всячески унижала в школе и даже позволяла себе оскорбительные выражения в мою сторону. Но когда я пришел недавно на встречу выпускников, то, узнав о моих успехах на службе, она громко кричала, что всегда верила в меня, а мою одноклассницу, которую раньше кроме как проституткой не называла, облизывала со всех сторон, узнав, что та стала большим начальником в департаменте образования города. С этими учителями сплошная беда. Пока ты беспомощен, они тебя терзают, но когда ты вырастаешь и становишься личностью, оказывается, это они в тебя все и вложили.
Женька говорил так доверительно и так сокрушался по этому поводу, что было видно, как Ленчик расслабился.
– Но ведь у вас с Эльвирой Альбертовной все было не так, да? – вдруг резко сказал Женька. – У вас ведь был прямо ад. Мы разговаривали с вашими одноклассниками. Она стала директором детского дома, и тогда на вас обрушился весь шквал ненависти. Один ваш одноклассник повесился, а девочка сошла с ума. Ваш день начинался с крика этой ненормальной и им заканчивался. Она не просто вас унижала и оскорбляла, но еще и заставляла делать вещи, которые не снились зекам. Ну вроде того, что зубной щеткой промыть все унитазы.
Каждое слово Женьки попадало в сердце бедного Ленчика и отражалось на его лице.
– Вы убежали из детского дома и старались вычеркнуть этот этап жизни из памяти. Но тут случайно вы встретили свою мучительницу, – сказал Женька, – просто насмешка судьбы.
– Кстати, Александра, – он обратился к жене Ленчика, – вы по-прежнему утверждаете, что Эльвира Альбертовна в тот вечер показывала вам кортик?
– Да, конечно, – не задумываясь, сказала женщина. – Леня взял его в руки и ради приличия посмотрел, а я не стала, не люблю оружие.
