– Давайте, Варвара, пройдёмте на кресло, – улыбается мне, и в улыбке мне чудится что-то родное и близкое.
Всё-таки я очень соскучилась по дому и родителям. Может быть, уехать к ним?
Словно в тумане, я выполняю все просьбы, и вскоре тёплые руки Марты Игоревны касаются меня. Надавливают, мнут, выискивают то, что меня тревожит. И находят.
К счастью или к сожалению? Не понимаю, что чувствую, когда Марта Игоревна выносит вердикт.
Всё-таки беременна, бьётся в голове мысль. Марта Игоревна называет срок, сообщает о нормальном течении беременности. Я отупело слушаю, кивая, а гинеколог касается моей руки и, улыбнувшись, говорит:
– Всё будет хорошо.
И это то, что мне нужно было услышать. То, что придаёт сил.
На работу я возвращаюсь, свыкнувшись с мыслью, что меня всё-таки ждёт пополнение. У меня будет ребёнок, надо же. У нас будет ребёнок!
Позвонить сейчас Диме? Нет, по телефону такие новости не сообщают. Значит, вечером. Мы встретимся, и я всё-всё ему расскажу, даже если он будет не рад. Или всё-таки будет? Мысли путаются, и я хватаюсь за работу, чтобы не гонять их в голове до бесконечности.
До вечера я доживаю на внутренних резервах, а когда приходит время отправиться домой, дверь моего кабинета стремительно распахивается, и в него влетает взъерошенная Галя и замирает в проёме.
Её глаза такие огромные, что вот-вот вывалятся из орбит. Она смотрит на меня ошарашенно, глотает открытым ртом воздух и тараторит на одной истерической ноте:
– Ты видела?! Видела? – она машет в воздухе телефоном, и у меня кружится голова от её мельтешни. – Что она такое говорит?
– Ты о чём, Галя?
– Жена Поклонского! Она интервью дала. Она о тебе гадости говорит, – Галя смотрит на меня с тревогой. – Куда ты вляпалась, подруга?
Господи, помоги.
– Ты куда вляпалась, подруга? – повторяет Галя, и я ни разу не видела её в такой истерике.
Только и могу, что ошарашенно открывать и закрывать рот, а перед глазами летают чёрные мушки.
Галя крепче сжимает в руке телефон, оглядывается через плечо и, кому-то кивнув, быстренько захлопывает дверь и ещё даже на замок закрывает. Внешние звуки тонут в тишине, но её нарушает стук каблучков Гали. Она идёт к моему столу, молчит, и я благодарна ей за эти мгновения тишины.
И за то, что рядом сейчас, благодарна тоже.
– Там весь офис уже на ушах. Никто домой не едет, все обсуждают, – сообщает, задыхаясь, и плюхает на стол телефон. К розовому чехлу приделаны заячьи уши, и одно из них смешно шевелится.
Серьёзно? Я думаю о силиконовых ушах?
– Весь офис? – часто моргаю, а Галя смыкает губы в напряжённую линию.
– Варя, я ничего не понимаю. Но у нас проблемы.
– У нас? – удивляюсь.
– Конечно, – фыркает. – Ты думала, я тебя наедине с этим оставлю? Не дождёшься.
Я уже говорила, что Галя потрясающая?
– Вот, – Галя дёргает меня за плечо, привлекая внимание.
Неловко ткнув дрожащим пальцем в экран, она пытается попасть в нужную ссылку, но я крепко цепляюсь в её предплечье.
– Галя, ты уверена, что это обо мне речь?
Я хватаюсь за крошечную надежду, но Галя окидывает меня возмущённым взглядом:
– Своим глазам и ушам я ещё верю. Интервью дала жена Поклонского. А ты – Варвара Краснова. Уж в этом я не сомневаюсь.
– Я тоже, – мой голос звучит глухо, а внутри скребётся что-то очень мерзкое.
Меня откидывает в тот день, когда я получила проклятые фотографии, сломавшие мою жизнь на две половинки. Прошло чуть больше месяца, и я больше не понимаю, кто я и что делать дальше.
– Варя, ты меня слышишь? – Галя наклоняется над моим столом, и шикарный бюст едва не выпрыгивает из углубившегося декольте. – Ты должна посмотреть, понимаешь? Иначе так и не поймёшь, откуда ажиотаж.
– Ажиотаж? – отупело повторяю, превратившись в идиотку, которая двух слов связать не может.
– В офисе, Варя, ажиотаж, – вздыхает Галя, готовая вот-вот разрыдаться. – Кто ещё не видел, тем уже донесли. Гады, я была о них лучшего мнения.
– Я люблю тебя, Галя, – говорю невпопад и получаю в ответ тёплый взгляд с нотками недоумения.
– Хочешь, поженимся? – нервно хихикает. – Уедем за бугор, попросим политического убежища. Может быть, хоть там люди не так жестоки?
Меня душат слёзы из-за её грустной шутки, и я сжимаю под столом кулаки. Врезавшиеся в ладони ногти и боль за этим следующая отрезвляет.
Галя всё-таки справляется с дрожью в пальцах, и на экране появляется видео. С первыми кадрами глотаю наполнившую рот слюну, а глаза болят от напряжения.
Главное – не думать о беременности. Нельзя! Только не сейчас, иначе свихнусь.
– Варя, держись, пожалуйста, – Галя шмыгает носом, моя добрая девочка, и указывает подбородком на экран.
А на нём…
Это Юля – её я узнаю сразу. Красивая, слегка бледная, в белоснежном брючном костюме. Я не понимаю, где она находится, но сидящая напротив неё журналистка улыбается, представляет гостью и задаёт первые вопросы.
О благотворительности, планах на будущее, прошлом. И личной жизни, в которой главенствует Поклонский.
Дима… мой чужой мужчина.
Из-за шума в ушах часть слов пролетает мимо. Я, как завороженная, смотрю на Юлю, а она всё говорит и говорит о том, какая чудесная была у них с Димой семья. Да что там! Она и сейчас такова, в этом нет сомнений.
Журналистка кивает и задаёт очередной вопрос. Что-то о предстоящей годовщине их с Поклонским брака, и Юля расплывается в улыбке.
– Знаете, с Дмитрием Николаевичем непросто. Он трудоголик до мозга костей, вспыльчив, но мы с ним познакомились сразу после школы и, уверена, вместе встретим старость.
– А как же слухи о разводе? – вставляет шпильку журналистка. – Врут жёлтые издания?
Взгляд Юли подёрнут дымкой, она улыбается и взмахивает тонкой рукой.
– Это не более чем слухи, – смеётся, а у меня желудок в узел сворачивается.
Юля снова растекается мыслью по древу о прекрасной, но трудной жизни рядом с Поклонским. «О, эти долгие годы, столько прожито, столько пережито», – немного жеманничает, элегантным жестом поправляя причёску.
Она совсем не похожа на больную, думается мне. Она же сейчас в больнице с сотрясением, да? Так говорил Дима… Но, может быть, интервью было записано раньше, просто только сейчас его пустили в эфир.
– А что касается слухов о его новой связи? – не унимается коварная журналистка, похожая в этот момент на пиранью.
– Вы о Варваре Красновой? – с лёгким вызовом спрашивает Юля, а журналистка тушуется и поспешно кивает.
