– Где ж ты такой отважный взялся? – вздыхаю. – Не буду я тебя убивать. На мне и так слишком много грехов, чтобы ещё в твоей крови пачкаться.
Кажется, Вадик не верит мне: опасливо косится на мои карманы, натянутые из-за сжатых кулаков, обводит тоскливым взглядом подвал, вздыхает.
– О вас раньше говорили… ну, ходили слухи.
– Слухи обо мне ходят всегда, – кривая улыбка появляется на губах. – Это очень удобно, но всё равно не уберегает от таких влюблённых идиотов, как ты. Спаситель обиженной невниманием мужа жены, надо же. Ты что, не видел, что она бухает?
– Видел… я даже просил её лечиться.
– Она тебя послала?
– Ага, но я всё равно собирался за неё бороться.
– Куда ты хотел её отвезти?
– К своей маме, – бросает тихо. – Она в деревне живёт, умеет всякими травами лечить хвори. Я думал, что она поможет Юле.
– Какой же ты очаровательный идиот, – меня душит смех, и я, запрокинув голову, хохочу, и хриплый звук отражается от каменных стен. – Юля и в деревне, надо же. Это лучшее, что я слышал в своей жизни. Самое наивное и чистое. Ты, правда, верил, что она на это согласится?
– Она говорила, что я ей нравлюсь…
Только, видимо, о ребёнке так и не сказала. Продуманная.
– Я хотел её спасти! – с детской обидой говорит Вадик и снова шмыгает носом.
– От меня?
– От неё самой, – вздыхает и трёт кулаками глаза, ещё совсем мальчик, попавший в сети актрисы погорелого театра.
– Ты бы никогда её не спас. Никто не сможет, потому что Юля умеет только разрушать.
На меня наваливается тяжёлой плитой опустошение. События сегодняшнего дня, правда и откровения душат меня. Стены подвала сжимаются вокруг, ломают остатки самоконтроля. Если я пробуду в этом доме ещё хоть немного, я сойду с ума. И это не фигура речи.
Я смотрю на парня, так легко поверившего, что несчастная женщина, рыдающая на заднем сиденье машины, способна стать лучше благодаря его любви. Он натянул стальные латы, опустил забрало, вонзил в воздух копьё и решил её спасти. Увезти в деревню, к своей маме и лечить там её, лечить… смешно и грустно одновременно.
– Дмитрий Николаевич, вы не думайте, я бы вернул вам машину. Отвёз бы Юлю в деревню и вернулся. Сам.
Этот разговор меня прикончит, как и несокрушимая наивность этого, в сущности, ещё ребёнка.
– Я очень устал, Вадик, – говорю, смахивая с лица невидимую паутину. – Поезжай к своей маме, попей её травки.
Он удивлённо моргает, до конца не веря, что во мне осталась капля здравого смысла и, чёрт его дери, благородства. Я такой правильный и милосердный, аж самому тошно. Но я устал от грехов и крови, нажрался этим досыта.
Когда-то я искупался в чужой крови из-за Юли. Сделанного не воротишь, с этим дерьмом на совести придётся жить, но больше я в эту реку не войду.
Мои охранники популярно объясняют Вадику, что с ним будет, если он рискнёт сунуться обратно в город – на болтовню у меня не остаётся моральных сил, и я благодарен ребятам, что взяли на себя эту тяжёлую работу. Я стою на крыльце дома, курю. Дым вылетает тонкой витой струйкой в чёрное небо. Наблюдаю за Вадиком, стоящим вдалеке в окружении трёх крепких парней – это именно те, которые их с Юлей поймали.
Вадик кивает, уверяя, что в городе ему делать нечего. Изредка бросает на меня взгляды, а в них отголоски пережитого в подвале страха и, чёрт возьми, благодарность. Несмотря ни на что он неплохой парень. Просто полетел не на тот свет.
Он знает, что нужно убегать быстро и никогда не возвращаться. Полно свидетелей того, что он угнал мою машину – уже за это ему можно многое примотать. И он не вернётся.
Наверное, всё-таки поедет к маме лечить травками душевные раны.
Возвращается Валера. Он, принявший деятельное участие в комедии, разыгранной для моей непутёвой жены, выходит из машины и идёт ко мне расслабленной походкой, не лишённой кошачьей грации.
– Всё в порядке, – говорит, глядя прямо мне в глаза. – Виктор принял её лично, и от одного его вида она чуть не наложила в штаны.
Виктор по прозвищу Викинг – мой старинный приятель. Хозяин байкерского бара «Бразерс», хваткий бизнесмен и владелец одной из самых лучших частных наркоклиник. Он умеет производить впечатление: наглухо татуированный, с головы до ног в коже и заклёпках, Виктор внушает трепет неискушённым гражданам. У нас с ним в прошлом было много общих дел – до того, как мы все стали приличными людьми, чтущими закон. Но ещё больше общих дел у меня было с Карлом Вороновым – его лучшим другом и самой загадочной личностью «подземного» мира.
Альбинос Карл по прозвищу Чёрный ангел, лишённый сочувствия к плохим людям, наводит ужас на многих одним фактом своего существования. Когда-то давно мы сошлись на дороге смутной и лихой жизни, и если кто-то способен окончательно поставить Юлю на путь исправления и обеспечить её невмешательство в мою новую жизнь, то только эти ребята.*
Я благодарен им за помощь и буду в вечном долгу. Хотя уверен: попросят его оплатить только в самом крайнем случае.
– Валер, давай выпьем?
– Вы уверены?
– Ни в чём я, мать его, не уверен. Кроме того, что очень хочу выпить.
Валера кивает, и вскоре я напиваюсь в сопли. Плачу ли я? Не помню. Помню, что отчаянно хочу набить кому-нибудь морду, но мой верный стражник удерживает меня. Чем больше пью, тем больнее становится. Алкоголь не помогает, не помогают сигареты. Хочу уснуть. Проспать несколько суток кряду, забыв собственное имя и всё то гнилое прошлое, что тянется за мной грязным хвостом.
Я всё-таки усыпаю на заднем сиденье машины. Проснувшись, растираю глаза, жмурюсь на льющий из окон свет.
– Пить, – хриплю, и уже бодрый Валера протягивает мне прохладную бутылку. От ледяной воды сводит зубы, но я жадно пью, пока подкатившая к горлу тошнота не ложится на дно желудка. – Я сильно буянил?
– Я не позволил.
– Молодец.
– Вы звали Варвару, – замечает, будто промежду прочим.
– Я всегда её зову, если мне звездецки плохо.
– Может быть, пора к ней поехать? – Валера бросает на меня испытующий взгляд, но я знаю ответ: Варя меня бросила.
После этого тупого Юлькиного интервью она сбежала, и теперь охранники, к ней приставленные, рвут и мечут, боясь моего гнева.
Она меня бросила, но я не собираюсь это так оставлять. Сейчас, когда голова звенит от выпитого, когда выгляжу, как подзаборный бомж, всё, чего по-настоящему хочу – увидеть её. Увидеть и всё объяснить.
– Для начала отвезите меня в мою квартиру, – выдавливаю из себя и откидываюсь на спинку сиденья.
Мне нужно привести себя в порядок: смыть с себя прошлое, надеть чистую рубашку, прийти в себя и уже с новыми силами искать Варю. Такое дерьмо, каким сейчас являюсь, недостойно того, чтобы коснуться моей девочки даже взглядом.
