У самого Влада не возникло и крошечного проблеска воспоминаний, даже когда он услышал рассказ Горина. Ему пока не удалось вспомнить, присутствовал он при той трагедии или уехал раньше и почему в итоге, вернувшись на трассу, с которой свернул, почти сразу съехал с дороги и врезался в дерево.
Но оставалась ниточка: в пожаре выжила одна женщина – администратор гостиницы. Чтобы найти ее и поговорить, Влад и отправился в Озерки вместе с Игорем, сказав Юле, что ему нужно пройти плановое медицинское обследование в Москве, из-за которого придется покинуть Шелково на пару дней.
Найти женщину не составило труда: Горин снабдил его именем, адресом и даже номером телефона ее сына, с которым женщина жила. Тот категорически не хотел давать матери трубку, но, когда на его пороге появился хорошо одетый слепой мужчина с охранником, так легко отказать уже не смог. А когда дело дошло до неплохих денег в обмен на короткий разговор, он колебался не дольше пяти секунд.
Правда, Владу это не сильно помогло. Женщина не горела желанием рассказывать о том дне, ссылаясь на пережитый стресс и провалы в памяти.
А потом она, вероятно, разглядела его лицо. И практически впала в истерику, на чем общение закончилось. Причины такой реакции Влад не понимал, мог лишь предположить, что женщина его узнала. А стало быть, видела в тот день.
Вот только почему она так испугалась его? Ответа на этот вопрос Влад не знал до сих пор.
После провального общения с единственной выжившей Влад решил побывать и на месте трагедии. Игорь проводил его и как смог описал, как гостиница – а вернее, то, что от нее осталось, – выглядит сейчас. Оказалось, что здание, хоть и серьезно обгорело, устояло. Влад, естественно, потребовал завести его внутрь, где достал папку с листами белой бумаги и простой карандаш.
Озарение пришло не сразу, но в итоге кончик карандаша все-таки принялся плясать по бумаге, оставляя на ней штрихи, постепенно складывающиеся в очередной «пророческий» рисунок. Впрочем, услышав его скупое описание из уст Игоря, Влад пришел к выводу, что это скорее образ из прошлого.
Его рука изобразила пентаграмму и шесть тел в ней. Сам он никогда не видел, что рисует, даже в собственном воображении, словно рука в такие моменты двигалась по собственной воле. Но Влад предполагал, что образ, являющийся ему с тех пор во снах, очень похож на рисунок. Проанализировав такой сон в первый раз, он пришел к выводу, что это не экстрасенсорное виденье, случающееся с ним время от времени, а обычное воспоминание.
Он был в том подвале, который теперь ему снится, и видел мертвые тела в пентаграмме. Поэтому в его сне нигде нет следов пожара: Влад был там до того, как он начался. А запах гари – это уже новое воспоминание из недавней поездки.
Одно оставалось категорически непонятным: почему, стягивая капюшон с головы незнакомца, он каждый раз видит самого себя. Слепого себя.
Стоя под прохладными жесткими струями воды, Влад мысленно перебирал имеющиеся у него в руках кусочки головоломки, но пока они не желали складываться в единую картину. Слишком многое отсутствовало. Как незнакомой женщине удалось уговорить его отвезти себя в ту гостиницу? Что с ней в итоге произошло? Мог ли вид мертвых тел произвести на Влада такое шокирующее впечатление, что это стало причиной амнезии, через которую не смог пробиться даже гипноз? Если он стал свидетелем преступления и смог уехать, почему не вызвал полицию? А если вызвал, почему никто не пришел к нему с вопросами, когда он очнулся от комы? Что стало настоящей причиной его аварии? Совпадение ли, что в Шелково, куда привели его рисунки, ему повстречалась сестра той женщины, что села к нему в машине на трассе? И что в этом городе происходят убийства, в которых маньяк оставляет труп внутри пентаграммы? Как все это связано с Юлей и предсказанием Ночного Смотрителя, посулившего ему смерть семнадцатого марта?
Вопросов было слишком много, а времени оставалось все меньше. Январь подходил к концу, а это означало, что маньяк-убийца, помешанный на городских легендах, скоро нанесет еще один удар. Удастся ли его остановить? Владу было несложно сосчитать, что семнадцатого марта должно произойти шестое убийство. Значит ли это, что он и станет шестой жертвой, если не уедет из города раньше или маньяка не поймают на пятом убийстве? В этом ли его «миссия»: остановить убийцу раньше, чем тот доберется до него?
Ведь должна быть причина, по которой рисунки привели его в Шелково как раз перед первым преступлением! Ему хотелось в это верить.
Глава 2
30 января 2017 года, 18.40
– Значит, вот тут пиши: «С моих слов записано верно», ставь дату и подпись.
– Вот тута?
– Тута, ага, – сквозь зубы процедил Соболев, глядя на парня перед собой с некоторой брезгливостью.
Тот был очень медленным и соображал крайне туго. Вероятно, вообще до сих пор не понял, что по пьяной глупости зарезал приятеля – или, скорее, собутыльника, – и теперь капитально так присядет на несколько лет. На глуповатом лице, испорченном ранним увлечением алкоголем, застыла какая-то почти детская растерянность, хотя судя по документам, новоявленному убийце было уже двадцать три. Впрочем, мозгов у него, скорее всего, и к тридцати не прибавится. Откуда?
И парень-то, по сути, был не виноват в том, что таким уродился. Вероятнее всего, жертва пьяного зачатия и такого же воспитания. Капитан Соболев за свою карьеру повидал немало ему подобных. Да и жертва, собственно, ничем от него не отличалась. Они вполне могли и местами поменяться, просто фишка в этот раз так легла: тому повезло меньше, чем этому.
Занимаясь такими делами, Соболев ловил себя на разных темных мыслях о том, что некоторым людям лучше просто не появляться на свет. Приходилось заставлять себя не углубляться в эти размышления.
Простую фразу парень, конечно, написал с четырьмя ошибками, а над подписью и вовсе долго пыхтел, как будто не знал, как именно она должна выглядеть. Когда его наконец увели, Соболев тяжко вздохнул и растер лицо руками, после чего его усталый взгляд зацепился за доску, на которой они собирали краткую информацию по основному текущему расследованию – серии убийств по мотивам местных городских легенд.
Если бы кто-то его сейчас спросил, он не смог бы ответить, с какими убийствами лучше иметь дело: подобными бытовыми, которые расследуются за полдня, но при этом случаются с завидной регулярностью, убивая в тебе самом веру в человечество, или с сериями изощренных маньяков. Такие могут попасться всего-то пару раз за карьеру, но их можно так никогда и не раскрыть.
Приглушенно скрипнувшая дверь заставила Соболева встрепенуться. В кабинет вошел Петр Григорьевич Разин, с которым они делили и рабочее пространство, и некоторые дела. Коллега был старше на тринадцать лет, а потому по большей части равнодушен к происходящему и невозмутим. Впрочем, дело могло быть не в более внушительном стаже, а в особенностях характера.
– Ну что, Андрей, закончил? – поинтересовался Петр Григорьевич, пряча какие-то документы в их общий сейф. – Может, по домам?
