Если Смирнову нужна об этой женщине хоть какая-то информация, то я ему в этом не помощник.
Парень нагнулся ниже и резко схватил меня за волосы, оскалившись, прошипел:
— Должно быть ты никчемная дочь раз мать от тебя отказалась и ушла, да? — вздрогнула, почувствовав его дыхание так близко, — ты такая же жалкая шлюха, как и твоя гребаная мать!
Как он смеет сравнивать меня с матерью? И судить какая я дочь. Я всегда была примерным ребенком, хорошо училась, помогала дома и не доставляла никаких проблем. Но от матери не слышала ни единого ласкового слова за всю жизнь. Больше оскорблений я не потерплю в свой адрес. Он ничего не знает о моей жизни!
Я нервно усмехнулась:
— И это говорит мне человек, которого бросил отец?! — получай козел, определенно, иду на риск, но не могу остановиться, — Так может это ты настолько паршивый сын, что твой отец предпочел другую семью?
Смирнов не ожидал такого яда в ответ, на секунду на его лице было замешательство. Но осознав, что сказала, он резко изменился в лице, и тяжело задышал.
— Заткнись тварь! — рычал он, дрожа всем телом от ненависти, накручивая локоны волос на кулак, еще секунда и он вырвет клок. Застонав, поморщилась от боли, но продолжила говорить:
— Что? Обидно? — сощурилась, пытаясь повернуться и заглянуть ему в лицо, — Может это в тебе проблема? Ты просто стал не нужен своему отцу, и он ушел к другой женщине. Ему на тебя и твою мать было плевать! — зло продолжаю жалить в ответ, хоть и понимаю, что делаю это напрасно. Смирнов бесится от моих нападок и с каждым моим словом звереет все сильнее. Его глаза налились кровью, щеки и шея стали багровыми от злости, кулак, в котором он держал мои волосы сжимался сильнее, причиняя еще большую боль.
Неожиданный удар по лицу, застал меня врасплох.
— Заткнись, я сказал! Заткнись! — рьяно кричит парень, продолжая наносить удары по лицу и груди. Я закрыла лицо свободной рукой, но парень продолжал бить по голове и телу, в любом месте, до которого мог дотянуться одной рукой, тогда как другой удерживал за волосы. Он не сдерживался, кричал во все горло и бил со всей силы.
— Ненавижу тебя сука! Тебя и твою шлюху мать! Не смей открывать свой поганый рот! Заткнись!
— Остановись, прошу! — взмолилась, но он и не думал меня слушать.
— Он любил меня, нас, поняла?! — кричал он, продолжая наносить удары, — Любил мать и меня! Но если бы твоя потаскуха мать не увела его из семьи, все было бы хорошо!
Я рыдала и стонала от боли, и чем громче мой крик раздавался по комнате, тем сильнее и чаще на тело обрушивался новый поток ударов его кулаков. Смирнов не жалел сил и бил по голове, плечам, любая часть тела, что попадала под его кулаки была жестоко атакована. Тело и голова гудели и ныли от ударов, терпеть больше не было сил. Я попыталась молчать, но сдерживать такие удары было невыносимо.
— Отпусти! — вымученно взвыла в очередной попытке остановить этот кошмар.
— Заткнись, я сказал! — ревел он.
Парень нанес еще удар и снова схватил за волосы. Резким толчком стянул меня за волосы вниз с кровати, пока мое израненное тело с глухим ударом не упало на пол. Я скатилась на пол держась за голову, но пристегнутая рука в наручнике не давала укрыться, теперь уже, от ударов его ботинок.
— Не смей открывать свой поганый рот на мою семью! Не смей! — продолжал он, крича, и с остервенением пинал тело.
Больше не было возможности сдерживать атаку. Рука в наручнике неестественно вывернулась, и глухая боль пронзила плечо. Когда в груди стало настолько больно, что сложно было сделать вздох, неожиданно Смирнов остановился. Во рту проступила кровь и из груди вырвался хриплый кашель. Брызги крови, брызнувшие изо рта, окрасив старый матрац. И в это же мгновение, мучитель снова хватил меня за волосы, и повернув лицом к кровати подтянул тело выше. Парень поставил меня на пол на колени, а тело лицом вниз положил на матрац.
— Сейчас посмотрим, чем же ты так хороша. Наверное, как и твоя мать хорошо работаешь одним местом, — одной рукой он скользнул к ширинке брюк, второй продолжал держать за волосы, не давая дернуть головой. Слабо застонав, понимаю, что он собирается сделать, но возможности и сил в теле не было, чтобы остановить его. Глаза опухли и затекли, каждый сантиметр тела стонал от агонии боли, руки и лицо покрывала кровь.
— Не делай этого, — из последних сил хриплю и выкашливаю кровь, что наполняет рот. И в последний раз, собрав остатки сил в измученном теле, слабо дергаюсь. Хоть и понимаю, к чему все идет, но должна предпринять последнюю попытку предотвратить неизбежное.
— Проси и умоляй, сколько хочешь, может я сжалюсь? — отпустив волосы, он быстро расправился с ширинкой на моих брюках, стянул их вместе с нижним бельем, а затем ногой расставил мои колени шире.
Я попыталась сомкнуть ноги и присесть на пол, но тут же почувствовала резкий удар ногой по ребрам, которые и так были, похоже, повреждены. А потом еще удар и еще. От невыносимой боли, на мгновение отключаюсь и снова прихожу в сознание.
Сколько времени прошло с тех пор, как я пытаюсь вытерпеть эту пытку? Я не знаю, но длятся эти минуты невыносимо долго. Секунда за секундой, мысленно молю Бога о смерти. Я не чувствую рук, голова разрывается на части, в груди не хватало воздуха, внутренности атаковала адская боль.
— Не дергайся шлюха, иначе убью! — закончив пинать, он снова поставил меня в исходную позу и спустил свои штаны. Опустившись сверху, резким толчком вошел в мое тело, отчего надорвано кричу.
— Завали свой рот, либо я заткну его сам, — вбиваясь в тело, прошипел он, и прижал мое лицо к матрасу, только бы не слушать мои мольбы, — вот так, получай сука, — продолжает он с остервенением толкаться в окровавленное, обессилевшее тело и садистки усмехается, наслаждаясь этой безжалостной пыткой.
Больно ли мне? Физической боли нет. Я ничего не чувствую и не слышу голоса этого ублюдка.
Может это ужасно звучит, но в голове моей только один человек.
Влад.
Где-то в глубине души, в самом сердце, мне больно от того, что я больше никогда не увижу его лица. Не увижу искренней улыбки и любви в его теплом взгляде. Обидно до слез, что я ухожу вот так, даже не попрощавшись. Не сказав, что по-прежнему люблю и мне плевать на его измены. Последние минуты жизни, самые тяжкие без него. Хочу в последний раз вдохнуть запах его кожи, коснуться руками его лица и ощутить тепло его объятий.
Постепенно тишина и покой проникают в мою голову, обволакивают тело мягкой пеленой…и больше я не чувствую ничего.
Глава 32
Боже, я открывал одну папку за другой на ноутбуке и не верил своим глазам. Это было похоже на досье. Причем очень подробное. Группа крови, истории болезней, адреса проживания, обучения, фотографии и просто заметки. Тот, кто собирал эту информацию, хорошо потрудился и со стороны казался больным фанатиком Саши. Больше половины того, что мне пришлось прочесть, даже я не знал о своей девочке. За ней наблюдали. И очень долгое время.
