Друзья и медперсонал уговорили меня прервать свое дежурство в палате, чтобы съездить домой, принять душ и переодеться. Третий день она не приходит в сознание. Врачи ничего внятного не говорят и твердят одно и тоже: нужно ждать, что раздражало. Я задавался вопросом: никто ничего не может сделать, и я в том числе!? Проходят дни, и я понимаю, что еще чуть-чуть и не выдержу, сорвусь. И только желание, чтобы она была в поле моего зрения и заверения врачей, что ее жизни ничего не угрожает, помогает сдерживаться и просто ждать. Надеясь, что пройдет минута, и она обязательно откроет свои глаза.
Позже, на исходе третьих суток, во втором часе ночи, я сидел рядом с ней и не мог сдвинуться с места. Мысленно прошу ее открыть глаза. Она должна это сделать, но по-прежнему ее тело лежит неподвижно, а веки не двигаются.
Только сейчас, глядя на самого родного и близкого человека, понял, насколько сильно скучаю по Саше. Раньше я не придавал важности мелочам, которыми была наполнена жизнь с ней. Да, я был счастлив, что она находилась рядом и переехала ко мне. Но именно сейчас, до ломоты в костях, я мечтал прикасаться к ее коже, ощущать ее мягкость и вдыхать невероятный аромат ее кожи.
От запаха больницы и лекарств уже тошнит. Видеть ее слабой, неподвижной в палате — невыносимо. Я скучаю по румянцу на ее щеках, который заливает их, когда она безудержно смеется звонким, искренним смехом и просит меня остановиться и не щекотать ее. Я улыбнулся, вспомнив, какое милое у нее выражение лица, когда она капризничает и надувает губы, споря со мной по всяким пустякам, а я в свою очередь пытаюсь ее переубедить и большинстве случаев, мне это удавалось. Кажется, забыл уже, как звучит ее приятный голос! Скучаю безумно по блеску глаз, в которых столько любви и тепла. Как же всего этого не хватает! Я поклялся, что как только она распахнет свои глаза, то продлю все эти мгновения на более долгий срок, с удовольствием наслаждаясь каждой секундой.
Сейчас же, могу позволить себе только едва касаться ее руки, и долгими часами наблюдать за ее веками в надежде, что они вот-вот распахнутся, и Саша посмотрит на меня.
Но этого не происходит. Ее бледное, измученное тело лежит неподвижно, а губы не издают ни звука, отчего тишина в палате становится мучительной.
Я тяжело вздохнул, опустив голову. Что, если она никогда не придет в сознание?
Держусь за ее маленькую руку, гладя ладонь большим пальцем, и тихо шепчу, чтобы слышала только она:
— Малыш, прошу, вернись ко мне.
На протяжении, кажется, бесконечного количества минут, сжав зубы и набросив подушку на голову, пытаюсь заглушить трель звонка. Кого принесло в такую рань? Решив, что нежданный визитер все же покинет порог моей квартиры, перевернулся на другой бок. Видит же, что дверь никто не открывает, значит логичным будет то, что хозяина нет дома. Но кто-то за дверь слишком уверен в обратном.
— Черт возьми, иду! — вскрикиваю осипшим голосом, спустя пару минут настойчивого звонка.
С трудом оторвав голову от подушки, сажусь на диван. Голова кружится, во рту засуха — я никогда так сильно не страдал с похмелья. С трудом превозмогая мигрень и тошноту, а также пытаясь достигнуть равновесия, встаю на ноги, и, шатаясь, направляюсь в прихожую. Комната вращается, насмехаясь на до мной, и потолок с поломом так и норовят поменяться местами. Остановившись на мгновение, зажмуриваю глаза и, отпинывая бутылки и прочий хлам, что валяется под ногами, наконец, открываю дверь.
— Какого хрена ты здесь делаешь и почему твой телефон недоступен? — раздраженно кричит мне Андрей, вместо приветствия, как только дверь распахнулась, и он влетел в квартиру.
От шума, причиной которого был друг, я схватился за голову, и боль сильнее прежней напомнила о себе. Я припоминал, как в порыве ярости накануне, разбил телефон о стену. Обведя квартиру взглядом, нахожу, что все перевернуто вверх дном. Вот уже второй день я не выхожу из квартиры, а заливал свое горе алкоголем. Пью и крушу все, что в этой квартире напоминает о счастливых днях, проведенных здесь вместе с Сашей. Я хотел побыть один, а друг нарушил мои планы.
— Иди на хер, — пробормотал, и, развернувшись, направился в гостиную.
Как будто мне есть дело до разъяренного друга. Снова пришел с нотацией, темой которой будет «не раскисай, держись, с ней будет все в порядке» и все в таком духе. НА ХЕР. Всех. И тебя дружище, тоже.
Я не успел и сделать пару шагов в сторону дивана, на который снова планировал завалиться спать, как был настигнут другом, который резко развернул меня и с силой прижал к стене:
— Нет, мы еще не договорили, — прошипел он и вот уже его кулак летел в мое лицо, — сукин сын, не ожидал от тебя такого!
Несмотря на похмелье, я успел увернуться от удара, но тот слегка задел щеку. Отчего я сразу почти протрезвел. Да какого черта с ним происходит?!
Притащился ко мне в квартиру в такую рань, да еще и кидается, словно дикая собака? Вскинув руки, резко оттолкнул его от себя, отчего тот не удержался на ногах и рухнул задницей на пол.
— Какого черта ты на меня кидаешься!? — заорал я, готовый снова отразить его атаку, если та последует.
— Потому, что ты хуже той гниды, что сделал это с Сашей! Бухаешь здесь, когда она одна, там, в больнице! — прищурился друг, ядовито продолжая, — Что, решил заднюю дать? Не нужна теперь стала? — нападал Андрей, вставая с пола и готовясь вновь броситься на меня.
Только договорить ему не позволил. В мгновение настиг его, схватил за шиворот, и заревел:
— Не смей не то, чтобы говорить об этом, а даже думать! Иначе я выбью это дерьмо из тебя! — я был зол на его слова, которые от так легкомысленно бросал мне, они не имели оснований и были ложью! Как он мог додуматься до этого? — Думаешь, мне легко видеть ее такой? Там, в больнице, глядя на ее тело, на котором эта сволочь и живого места не оставил?! — отпустив Андрея, я развернулся и нервными шагами начал ходить по комнате, — Там, в палате, не отходить от нее ни на шаг и просто ждать, когда она откроет свои глаза? Когда хоть шевельнет пальцем? Но этого не происходит, мать твою! Понял? Она просто лежит! И что ты предлагаешь мне делать? А?
— Влад, — попытался прервать меня друг, но я не дал.
— Заткнись! Пока я не сделал этого сам! — гневно сверлю взглядом друга, — Врачи не говорят ничего внятного! Черт возьми, из-за этой гребаной работы я чуть не потерял ее! Все это разом навалилось на меня, и ты не имеешь никакого права учить меня, как с этим всем справляться! С этим дерьмом, которое случилось по моей вине! — Я сжал голову руками, которые от напряжения и злости тряслись, выдавая всю боль и отчаяние, что было внутри, — Да, я сорвался, не выдержали нервы просто. И ни ты, ни кто другой не имеете права указывать мне, как справляться со всем этим. — уже тише выпалил.
— Она пришла в сознание, — прозвенели слова Андрея в тишине квартиры.
Глава 34
Я проснулась, но не смогла сразу же открыть глаза, сил этого сделать — просто не было. Веки стали, будто свинцовыми и никакие сила не была способна поднять их.
