А еще я боялась того, что могу увидеть, как только открою их. Ужас охватил меня, при одной только мысли, снова оказаться в той комнате, на пару со Смирновым. Я не смогу забыть этого никогда. Мое тело до сих пор помнит поток безжалостных ударов, которыми оно было беспощадно подвергнуто. Помню мерзкий голос, который то и дело кричал мне заткнуться. Помню, как из последних сил молила его остановиться. А дальше пустота. Я упала в забытье, когда этот подонок терзал мое тело.
Как после того, что со мной произошло, я до сих пор дышу, а тело способно хоть что-то чувствовать? Как, я буду дальше жить? Да, и жизнь ли теперь это? Как я попала сюда? Множества вопросов причиняли еще большую головную боль. Я боюсь открыть глаза, в которых проступила влага, и столкнуться с этой неизвестностью, с реальностью к которой не совершенно готова.
В помещении, где я нахожусь тепло, светло и воздухе витает резкий запах лекарств. Слева от головы, слышу писк приборов. Это больница. Понимание, где нахожусь стало причиной, по которой сделала глубокие вдох-выдох. Я сжала сухие потрескавшиеся губы и через силу все же открыла глаза. Да, я действительно в палате, подтверждение было перед глазами. От белых стен и яркого солнечного света, что разливался по комнате слева от окна, резало глаза. Я прищурилась и через щелки глаз оглядела незнакомое помещение. Возле окна небольшой светлый диван, кровать на которой лежу, расположена посередине палаты, напротив на стене телевизор. И цветы. Они были повсюду. Я насчитала пять роскошных букетов, что стояли в высоких белых вазах на полу. Их слабый аромат я вдыхала вместе с запахами медикаментов.
Пытаюсь сдвинуть тело, которое почти онемело от долгого пребывания в неподвижном положении, и резкая порция боли атаковала грудь и плечо. Только сейчас понимаю, что моя грудь очень тесно стянута, и дышать практически невозможно. Каждый глоток воздуха дается с особой тяжестью, хочу разорвать корсет, который стиснул словно тисками, и не дает вдохнуть полной грудью. Продолжая буквально хватать воздух мелкими глотами, я повернулась вправо. И от очередной боли теперь уже в виске, а затем и в ребрах, поморщилась и зашипела. Сделала попытку поднять руку, но не смогла — слишком тяжело и больно. Вся рука от плеча до локтя в гипсе, запястье крепко обтянуто бинтами. Тут же пришло воспоминание о том, что эта рука, была пристегнула к кровати наручником.
Я закрыла глаза и попыталась успокоить слезы, что уже закрались в уголках глаз, от страшных воспоминаний. Сейчас хотелось только одного — чтобы раны и травмы, которыми осыпано мое тело, заглушили ту боль, что сидела глубоко внутри, в самом сердце. Боль, что ядовитой змеей жалит снова и снова, напоминая о том, что произошло.
Больше часа прошло с тех пор, как я распахнула глаза, и, стараясь ни о чем не думать, просто смотрела в потолок. Я и дальше бы следила за солнечным зайчиком, что бегал от одного угла к другому, но мое одиночество прервали. Дверь распахнулась и вошла девушка в белом халате. Внимательно следила за медсестрой, которая не сразу заметила, что я очнулась. А когда это произошло, на серьезном и сосредоточенной лице засияла искренняя улыбка. Девушка представилась Маргаритой и взволнованно начала задавать миллион вопросов — о том, как давно я пришла в себя, как себя чувствую и кучу других. Но я лишь отвернулась, и тихо пробормотала, что все в порядке. Я не хочу ни о чем и ни с кем разговаривать, потому как, все вопросы так или иначе будут касаться причины, почему я здесь. А именно эти воспоминания рвались в мои мысли и не давали покоя, воспоминания, которые я желала навсегда стереть из своей памяти. Гораздо проще не думать ни о чем, а просто смотреть в потолок, в стены. Да куда угодно, только бы находиться в тишине и не слышать никаких вопросов.
Маргарита, поняла, что я не настроена на разговор и вскоре покинула палату. Еще через некоторое время пришел врач и осмотрел меня. Начиная задавать вопросы касаемо моего самочувствия, он убедил, что это важно, в первую очередь, для меня. И мне пришлось заставить себя ответить на все вопросы, краткими «да» и «нет».
Если в первый день, как только пришла в себя, после врача меня больше никто не беспокоил, то на второй — Маргарита, как с цепи сорвалась. Уколы, таблетки, осмотры, снимки, и куча других всевозможных анализов — вымотали меня. Маргарита, оказалась милой девушкой и очень разговорчивой. Когда медсестра рассказывала свои смешные истории, связанные с работой, пару раз ей даже удалось заставить меня улыбнуться. Хоть и не готова была вести с ней беседы, но пытливая медсестра продолжала задавать много вопросов. Только я по-прежнему молчала и была благодарна, что Маргарита не настаивает и не лезет в душу. Поэтому, не услышав ни одного ответа на свои вопросы, медсестра с удовольствием рассказывала о себе. За этими монологами, я не замечала, как летят минуты, но отметила, что ко мне до сих пор никто не пришел. Именно Маргарита стала единственным близким человеком, с кем мне было спокойно в этот день. Милая медсестра отвлекала от страшных мыслей, что в тишине заполняли мысли. Я не ждала Влада, Ксению или бабулю. Последняя, вряд ли смогла бы выдержать новость о произошедшем со мной и получила бы сердечный приступ. Ближе к вечеру уснула, растратив все силы на прохождение всевозможных процедур и не дождавшись темноты.
— Просыпайся засоня! — сквозь сон, ранним утром, услышала ласковый голос Маргариты.
Разлепив глаза, рецепторы распознали запах кипяченого молока, а через мгновение, на моих коленях появился прикроватный столик с молочным супом. Я неохотно поднялась.
— Не хочу, — хриплю, протирая глаза.
— Я тебе дам — не хочу. Кушай! Иначе сама кормить буду. Вчера ни обед ни ужин не доела. Сейчас пока суп не исчезнет из твоей тарелки — не отстану. А то и на один болючий укол больше поставлю, — уже улыбаясь, отсчитала меня бойкая медсестра, продолжая ставить на столик бутерброд с сыром и маслом, компот.
Тяжело вздохнув, все же взяла ложку и принялась завтракать. Суп и правда оказался вкусным, как когда-то в детском саду. Тогда-то я и ела его в последний раз. И когда тарелка осталась пустой, я даже подумывала попросить добавку. Но не стала. Не хотелось лишний раз говорить с ней. Ведь стоит только открыть рот и Маргарита снова начнет задавать вопросы, веря в то, что это мое желание поболтать с ней.
После принятия лекарств и уколов, когда уже медсестра собралась уходить, я все же осмелилась и задала вопрос, который мучил меня вот уже второе сутки:
— Рита, — замешкалась я.
— М? — повернулась медсестра, коснувшись ручки двери.
— Ко мне кто-нибудь приходил? — робко спрашиваю и опускаю взгляд на свою руку, что очень крепко сжимает одеяло. Я хочу знать, но одновременно с этим, боюсь услышать ее ответ.
— Нет, — сразу же ответила девушка, — вернее последние три дня — нет, а так все время рядом с тобой был молодой человек. Ну знаешь, такой симпатичный, высокий брюнет. — Она подмигнула.
— Спасибо, — поджала губы и слегка дернула головой.
— Чуть позже занесу таблетки, забыла их захватить, не скучай. — Маргарита улыбнулась и вышла из палаты.
