- Твой брат. Он так и не явился, - зарычал он в ответ, - у тебя пять дней, чтобы вернуть деньги, иначе и твоего брата и тебя, шальная сучка я прикончу.
- У меня нет денег, - хриплю я. Во рту накопилось много крови, и я чувствую, как она струйкой сочится из уголка рта.
- Это не мои проблемы, а твои - достань! - бесится он, - и не вздумай идти в полицию, у меня там связи. Узнаю – долг возрастет вдвое, а с тебя три шкуры спущу.
- Я поняла, - бормочу из последних сил.
- Вот и отлично, - ухмыляется козел, отпускает меня. Стою, еле-еле держась за стену.
- Через пять дней жди меня дома с деньгами, - уже спускаясь по лестнице, говорит он.
Как только слышу, что дверь в подъезде хлопает – они ушли, делаю вдох-выдох, и еще раз. Меня трясет как изнутри, так и снаружи. Дрожащей рукой стираю кровь с лица, которая затекла уже за шиворот куртки. Глазами ищу ключи на полу. Но на моем этаже нет света, и я не вижу, куда они закатились. Опускаюсь на колени и на ощупь пытаюсь найти проклятые ключи. Как только нахожу, не с первого разу, но все же вставляю ключ в замочную скважину, и открыв дверь, забегаю домой. Закрываю дверь на все замки, что есть. Хочется и шкафом подпереть, только бы меня никто больше не трогал. Скорее снимаю куртку, на рукаве и воротнике которой вижу кровь. Морщусь. Затем расстегиваю молнию на джинсах и следом за ботинками стягиваю и их. Они грязные от того, что я валялась и ползала на полу в подъезде. Ужасное зрелище, я не забуду это никогда. Поджимаю губы, сдерживая слезы.
Иду в ванну, и сняв остатки белья, сажусь в нее. Подтягиваю колени и обнимаю их руками. В голове пустота. Будто из меня выбили все мысли, там в подъезде. Минут пятнадцать сижу в тишине, как будто в ступоре, не включая воду. Слышу только, как вода шумит этажом выше.
И только когда горькое рыдание вырывается из груди и слезы катятся градом, понимаю, что произошло. Меня ударил незнакомый громила, да так сильно, что я чуть не потеряла сознания и не лишилась зубов. Возможно, я все еще пребываю в шоке, потому что не чувствую боли и напряжения, что охватило все мое тело. Я плачу не от боли, а от понимания того, что на меня поднял руку неизвестный, и теперь я не чувствую себя в безопасности. Меня никогда в жизни не били. Мне очень страшно.
Я устала вздрагивать всем телом от рыданий. Слез уже не осталось, но я до сих пор не могу успокоиться. Не знаю, сколько я просидела в ванне, но мое тело замерзло и онемело от позы, в которой я пребывала долгое время. Тянусь за душем и включаю воду, делая ее максимально горячей и приемлемой для моего тела. Хочу согреться и смыть с себя события этой ночи. Аккуратно ладонями смываю кровь с лица и шеи. Щека опухла и болит. Челюстью шевелить могу - уже не так больно, терпимо, значит, она не сломана. И хорошо зубы целы. Буду жить.
Перед сном выпиваю два стакана горячего чая с мятой, она успокаивает. Закутавшись в одеяло, ложусь спать. Уснуть удается сразу же.
Глава 4
Лера.
Кому взбрело в голову установить на потолке, в бассейне столько ламп? Люминесцентные лампы, что расположены по всему периметру потолка бассейна, светят настолько ярко, что поднять голову вверх невозможно. Просто полежать в воде на спине или проплыть нереально, они светят прямо в глаза, ослепляя.
Я прихожу в бассейн не только чтобы выжать из себя последние силы и забыть обо всем, но и просто расслабиться не спеша, плавая на спине. Вот и сейчас, расслабив руки, ноги и все тело я лежу с закрытыми глазами на воде, время от времени проплывая пару метров, и снова останавливаюсь. Поскольку уши в воде, я не слышу, что творится на ее поверхности, поэтому не забываю поворачивать голову по сторонам и осматриваться - не плывет ли кто на меня. Бассейн через час закрывается и народу не много в четверг вечером, но постоянно находится тот, кто плывет брасом или баттерфляем – и соответственно врезается в меня. Никакого покоя. Если бы существовала возможность снять весь бассейн только для меня одной - я была бы счастлива, но выбора нет, и приходится терпеть этот гам. Не знаю почему, но как только мои уши уходят под воду, и я слышу гул воды – меня это успокаивает. Я вхожу в состояние, подобное трансу – мысли перестают хаотично блуждать в голове и постепенно исчезают.
Сегодня один из тех дней, когда я хочу отдохнуть от тягости проблем, набраться сил, которых уже не осталось. От неразберихи и напряженности, которыми наполнена моя жизнь, у меня часто болит голова. От боли хочется лезть на стену. Мигрень - моя лучшая подруга, когда решить что-то не удается, и я нахожусь в тупике. Я настолько устала, что еще чуть-чуть и рассыплюсь от стресса.
Сегодня утром мне позвонили из банка. Но не для того чтобы обрадовать положительным решением, а чтобы расстроить - в кредите отказано, причину банк не сказал. Печальная новость, и в принципе, что может быть ужаснее?
После учебы побежала в больницу к папе, а после зашла к Анатолию Степановичу, узнать, возможна ли рассрочка на операцию, если половина суммы будет чуть меньше. Ответ его убил во мне последнюю надежду и был неожиданным – больница запретила рассрочку и для операции нужна вся сумма. Главная причина, по которой рассрочка больше не возможна – это недобросовестные люди, что обещают заплатить после операции и не платят. Больше на подобные риски больница не пойдет.
Я до сих пор помню состояние, в котором пребывала, как только Анатолий Степанович сообщил мне эту новость. Сначала потемнело в глазах, потом легкое головокружение и онемение рук, а потом я отключилась. Когда же очнусь, от запаха нашатыря и до меня снова дошла мысль, что операции не будет, я заплакала. Я никогда не плачу на людях, обычно только когда остаюсь одна. Но в тот момент мне было настолько больно, что не смущали ни врач, ни медсестра, которые пытались успокоить меня. Мне ничего больше не оставалось, как выплакать всю свою горечь и безысходность прямо там в больнице, на глазах у всех. Я никогда никого ни о чем не просила, всегда решала все проблемы сама. Но в те минуты я была в таком отчаянии, что готова была ползать на коленях и умолять разрешить мне рассрочку. И я умоляла врача, в глазах которого были так ненавистные мне, жалость и сострадание. Просила сделать хоть что-нибудь, только бы операция состоялась. Заверяла, что квартиру я уже почти продала и деньги у меня есть. Но врач твердил одно, и тоже: «мне очень жаль» и «я ничего не могу сделать».
Сегодня не пошла на работу, позвонила и сослалась на внезапную температуру и головную боль. До самого вечера я пролежала дома на диване – глазея в потолок. Апатия накрыла меня с головой, мне ничего не хотелось. Да и что теперь я могла сделать?
Сюда, в бассейн, я пришла часа три назад. Мои ладони, пальцы и ступни сморщились от долгого пребывания в воде и я почти не чувствую своего тела. Меня раздражают дети, которые верещат от восторга, и подростки, что ныряя в воду, орут как ненормальные. Шея затекла и думаю самое время вылезти из воды. Плыву и пытаюсь запрыгнуть на бортик. Тело стало настолько тяжелым, что выбраться из воды не так-то просто. Запрыгиваю на бортик с третьей попытки, и, усевшись, свешиваю ноги в воду. За спиной надрывается мальчик. Поворачиваюсь. На вид ему лет пять, и он плачет, дергая руками, мамаша же пытается его успокоить. Оказывается, ему нужны ласты и немедленно. Но его размера нет, пытается объяснить ему мать. Только мальчику все равно, нужно разбиться в лепешку, но достать их.
