— Нежанка, обождите ещё чуть, — обратился я к девушке. — Сейчас к вам подойду.
Дочка скорняка громко всхлипнула, но ничего не сказала.
Зато отреагировал варгин. Громадная, чёрная туша уже без всякого страха пред белоратником сидела подле мёртвой Руты и зализывала раны шершавым языком. По всему его виду делалось понятно, что он готов снова ринуться в бой, ежели кто-нибудь ещё объявится на наши головы. Заслышав меня, Кот фыркнул. Дескать, сокрушался, что я о нём вовсе не забочусь.
Я усмехнулся, встретившись с ним взглядами. После поговорим.
Наши переглядывания не остались незамеченными.
— Никак в толк не возьму, как нежить может служить Ловчему, — заметил Гордей.
Ратник полез в небольшую кожаную суму у пояса. Зазвенел склянками.
— Полагаю, потому что он не служит мне, — я пожал плечами.
— Интересная у вас дружба выходит, — на лице парня появилось подобие дружелюбной улыбки.
«Семья уж скорее,» — хотелось сказать мне, но я вовремя прикусил язык. Незачем пред посторонними душу раскрывать.
Кот навострил уши, прислушиваясь к нашему разговору, но головы не повернул.
— Вот, держи, — Гордей извлёк из сумы матовый пузырёк, запечатанный воском. — Не бойся. Это зелье лечит животных любого толка. Не отравлю. Бери же. В уплату долга.
— Благодарю, — я взял предмет.
Судя по качеству стекла он стоил дорого. Само зелье внутри, вероятно, не дешевле.
Лечение белоратника мы завершили, и теперь он осторожно ощупывал схватившиеся порезы.
— Уезжайте из Посада, как можно скорее, — вдруг сказал Гордей. — Городская стража наверняка уже за нашими послала. После такого с тобой много кто потолковать захочет. И животину твою уж точно не оставят.
Я поджал губы. Кивнул, соглашаясь.
— Уйдём сразу. Спасибо.
Белоратник тем временем встал. Размял затёкшее, побитое тело. Поморщился от боли. А после медленно подошёл к трупу Руты. Паренёк наклонился и опустил веки девушки. Закрыл ей глаза, чтобы жирные мухи на них не садились. Вид у него был крайне удручённый. Зелёный ещё. Молодой. Скоро и не такого насмотрится. И не таких встретит. И ещё много раз убедится в том, что не всегда нежить страшнее людей.
— Гордей, — окликнул я. В голове возник вопрос, который отчего-то не давал покоя. — А помнишь, как ты вчера ко мне в «Весилине» подошёл? Я ещё во двор выходил пред этим?
— Ну, да, — белоратник нахмурился.
Вероятно, думал, обвиню его в напрасной неприветливости. Но я вымолвил иное:
— Я тогда человека преследовал в плаще с капюшоном. Мне почудилось, он за мной следил. Я магию почуял тогда. Могу поспорить, от него исходила. Не знаешь случаем, кто это мог быть?
Гордей покачал головой после краткого размышления.
— Не уверен, — он поджал губы. — В Посаде, кроме меня, из сильных магов, только одна девица есть. Но не припомню её вчера в трактире, — брови паренька хмуро сошлись к переносице. — Не повезло тебе, если она за тебя взялась. Ежели это так, она сама тебя найдёт в скором времени. Ежели нет, считай за счастье и позабудь, как страшный сон.
Его излишняя таинственность показалась мне по-ребячески наивной. Но расспрашивать я более не стал. И вправду, если магичка мной заинтересовалась, то сама объявится. Нечего приключений на голову искать заранее. А если это простое совпадение, то тем более и знать мне о ней незачем.
Мы с ратником подняли старого Озара, закинув его руки себе на плечи, и побрели в сторону города. Мужчина был тяжёл и пребывал в состоянии близком к обмороку после всего пережитого, потому шли мы медленно. Кот, который снова перекинулся и стал размером с домашнюю кошку, прихрамывал впереди. Нежана замыкала нашу неспешную процессию.
Уже на подходе к первым домам к нам навстречу бежали стражники.
Как водится, бравые служители порядка объявились к шапочному разбору. Гордей вверил двоим из них скорняка и его дочь и велел доставить Озара к лекарю немедля. Нежанка ушла с ними, на прощание глянув на меня со смесью благодарности и страха, но ни слова проронить не посмела.
Ещё двоим стражникам молодой ратник велел отыскать землянку в овраге и дежурить подле. Чтобы никто туда не входил и не выходил. А сам Гордей собрался идти к «Веселине», дабы отправить трактирщика в камеру до приезда старших чинов Белой Рати.
Но перед этим парень отвёл меня в сторону и так, чтобы никто нас услышать не смог, промолвил:
— Выходите через западные ворота на лесную дорогу. Наши там не поедут.
— Бывай, Гордей, — я похлопал паренька по плечу так, что тот пошатнулся.
Мы не благодарили друг друга за помощь, не прощались и не думали становиться друзьями, прошедшими испытание боем. Но в том и не было нужды. В следующую нашу встречу мы запросто могли оказаться врагами. Это уж как боги решат.
Я поднял на руки Кота и двинулся в сторону западных ворот, дабы поскорее покинуть Дальний Посад.
* * *
Лесная дорога после дождя была скользкой и грязной. Она блестела лужами в глубоких колеях от колёс и следах конских копыт. Тишина здесь стояла такая, что было слышно, как в отдалении весело посвистывает сокол, общаясь со своими птенцами в гнезде. Не говоря о прочих птицах и лесных обитателях.
Когда мы удалились на почтительное расстояние, я сделал короткий привал, чтобы проверить собственные раны и дать Коту то зелье, которым снабдил нас ратник. Варгин принял его неохотно. Боялся. Но всё же ему явно сделалось легче. И когда мы двинулись в путь снова, он уснул прямо у меня на руках, сделавшись и вовсе неотличимым от домашнего котяры.
Я думал, что мы пересечём этот лес, так никого и не встретив. Но спустя час позади нас раздался скрип старых рессор, и нас нагнала повозка, запряжённая крепкой гнедой лошадью. Кот дёрнул ушами и проснулся. Личность возницы удивила моего друга пуще, чем меня самого.
Это был тот самый толстый банник, наряженный в стёганый камзол с дорогой вышивкой. Теперь он более напоминал купца средней руки, а не хозяина публичного дома под крышей бани.
— Друг мой Ловчий! — с широкой улыбкой воскликнул он, натягивая поводья.
Лошадка послушно остановилась. И я смог рассмотреть содержимое повозки: несколько тюков, прикрытых вощёным полотнищем вроде парусины, чтобы отталкивала воду на случай дождя.
— И тебе доброго дня, — я отвесил шуточный поклон. — Подвезёшь?
— Само собой, любезный, — банник подмигнул.
А потом вдруг преобразился, сделавшись той самой красавицей с пышными формами, которая пыталась совратить меня накануне.
В ответ я засмеялся.
— Нет уж, будь собой, окажи милость, — попросил я, забираясь к нему на сиденье.
