Не понимаю, когда все успело так измениться? Мои мысли, желания, мечты… Разрушиться, превратившись в высокую гору. А на ее верхушке громоздится неопределенность. Она сидит, как толстый царёк, посмеиваясь надо мной – сломленным, раздавленным новыми чувствами, неуверенным. Кормлю Сильвию и бреду в душ, на ходу поднимая игрушки Настюши, валяющиеся в коридоре. Я переживаю за Веру… Кручу в руках телефон, не решаясь написать или позвонить – все равно ведь нагрубит или фыркнет.
Отец заходит в мой кабинет, чтобы самолично проверить опоздал я или нет? Скользит оценивающим взглядом по моим строгим льняным брюкам и светло-голубой сорочке, сосредоточив его на итальянских туфлях из мягкой бежевой кожи.
– Хорошо, – наконец, протягивает он. – Очень хорошо.
– Пап, ты как будто меня на утренник одеваешь. Ей-богу, я взрослый мужчина и вырос из возраста, когда нужно проверять мой внешний вид.
– Да ладно, сынок. Не обижайся, – растягивает отец губы в улыбке. – Я просто радуюсь, что ты взялся за ум. И отчет мне ваш с Макаром понравился.
– Это не отчет, а бизнес-план. Ты хотел, чтобы я заключил несколько крупных сделок? Так вот – одна уже на подходе. Нам давно нужно было поменять поставщика термореактивного сырья для производства.
– Молодец, Артем, – кивает отец, бросая взгляд на циферблат наручных часов. – Скоро Верочка приедет. Я позвал Джозефа, Макара и Диму Ремизова. Хочу помочь твоей жене, как ты на это смотришь? Нехорошо, что она работает в этом дурацком супермаркете.
– А Ремизова зачем? – недовольно хмурюсь. Отец прекрасно знает, что Дмитрий Николаевич – известный бабник и сердцеед, однако все равно зовет его. Зачем? Вот в чем вопрос… Позлить меня или предложить Вере еще одну кандидатуру в мужья?
– Диме тоже нужен переводчик, Тема. Верочка могла бы и на него работать. Сидеть дома, варить борщи и…
– Папа, когда Вера выйдет замуж за Макара или Джозефа, это перестанет быть нашей заботой.
– Пожалуй, к этой рубашке не хватает слюнявчика, – хмурится отец.
– Это ты сейчас к чему?
– До встречи на конференции, взрослый мужчина, – саркастически замечает он.
Двери захлопываются, отрезая от меня суетливый шум офисного коридора. Вставляю капсулу в кофемашину, замечая за спиной шевеление – из смежной двери, объединяющей наши с Макаром кабинеты, появляется Уланов. Топчется в дверях, демонстрируя показную нерешительность. Поверить не могу, что ночью Вера имела в виду его… Такого просто быть не может.
– Все слышал? – протягиваю недовольно.
– Ну да. А что отец хотел? Ты прямо объяснил свою позицию в отношении этой девчонки.
– Макар, а кто тебя просил передавать Вере мои слова? – отпиваю обжигающий глоток, с трудом выдерживая его взгляд – в нем плещутся искры ревности и соперничества. – Это не по-мужски, ты так не считаешь?
– Прости, Артем… Как-то само собой получилось, — Макар добавляет в стальной голос мягкости и виновато отирает лоб. Она из меня их словно клещами вытащила. Сам не понял, как все ей выложил. Так что ты скажешь сейчас? Она не нужна тебе? Ты же всю дорогу считал ее…
– А что говорить? Смешная, глупая, фриковатая, дурацкая…
– Ты до сих пор так думаешь? – Макар не дает мне закончить фразу.
– Нет. Конечно, нет. Мне хочется вырвать себе язык и помыть его с мылом. Мне стыдно, Макар… Потому что Вера – хороший человек и, совершенно точно не заслуживает этих слов.
– И все? – недоумевает он. Расслабляется, почти приваливаясь к дверному косяку. – То есть ты мне не соперник?
Не знаю, что ответить. Ничего не понимаю, ни в чем не уверен… Знаете, о чем я думаю больше всего? Чего отчаянно боюсь? Как бы не ранить Настю, подарив надежду обрести папу, а потом разбив ее, как хрупкий сосуд. Интересно, Макар хотя бы раз задумывался об этом? Как дочь Веры примет его? Полюбит ли он чужого ребёнка? Мне нечего сказать… И я не на исповеди, в конце концов.
– Нет, Макар, не соперник. Вера меня терпеть не может. Твои соперники сидят сейчас в зале переговоров – Джозеф и Ремизов.
– Черт! И этот павлин приперся, – тягостно выдыхает Макар. – Идем, Истомин?
Молча киваю и возвращаю чашку на блюдце. Следую за Улановым в коридор и запираю дверь. Вхожу в светлый просторный зал переговоров, издали замечая бледную как смерть жену… Чашка в ее руке подрагивает, а бескровные губы что-то монотонно объясняют моему папе.
– Вера, ты как себя чувствуешь? – беззастенчиво спрашиваю я, подойдя ближе.
– А что случилось? – взволнованно произносит отец, переводя взгляд с Веры на меня.
– Да ничего… Ей ночью немного нездоровилось. Вера, давай я тебя домой отвезу? А Настеньку я заберу из садика, ты мне только объясни, куда ехать?
Мне плевать на окружающих: их перешептывания и липкие взгляды, недоуменный – Макара, любопытный – папы… Не помню, чтобы когда-то было настолько плевать… Я даже на приветствия Джо и Димы не ответил.
– Артем, все хорошо. Я пришла получить работу, – цедит Вера, высверливая во мне дыру взглядом. – Если позволишь, я займу место рядом со своим парнем.
Вера демонстративно поднимается с места и дефилирует к столу, за которым сидит Макар… Ее провожают как минимум две пары заинтересованных мужских глаз…
Вера.
Пожалуй, единственным человеком в зале, сумевшим сохранить непринужденный вид, является Вячеслав Олегович. Он даже бровью не ведет, когда мажор подскакивает ко мне со странными предложениями. Верите, у меня глаза на лоб лезут от его вопроса в лоб: «Как ты себя чувствуешь, Вера?». Минутой раньше обзывал грязными словами, а сейчас вдруг проявляет беспокойство. Лживое, неискреннее волнение… Напускное… Первое, что мне хочется сделать: набрать в рот побольше слюны и смачно плюнуть обидчику в лицо. Но я усилием воли сдерживаю рвущихся на волю волков – обиду, ненависть, злость. Прячу их в клетке благоразумия и воспитанности и запираю до поры до времени на замок…
– Артем, я пришла получить работу. Если позволишь, я сяду со своим парнем.
На нас косятся все присутствующие в зале. Но больше всех мажор… Высверливает во мне дыру взглядом, умело сдерживая истинные чувства. Господи, я запуталась… Порой он кажется мне нормальным парнем, способным что-то чувствовать. Но как только я начинаю верить его поступкам, словам и… взглядам, все переворачивается вверх дном. Вот как сегодня! Зачем он подошел ко мне сейчас? Если я смешная и фриковатая Каланча? Не побоялся мнения окружающих, наплевал на моих ухажеров?
– Давайте начинать, – бесцветно произносит Вячеслав Олегович. – Верочка, я хочу представить своим партнерам тебя. Вера… она… Замечательная молодая женщина, трудолюбивая, умная, целеустремлённая. Красивая.
– Ну зачем вы… Спасибо вам, Вячеслав Олегович.
– Пап, зачем ты смущаешь Веру? – протягивает мажор.
Ну-ну… Вот и лезут наружу истинные чувства. Зачем тогда подходил при всех? Напоминаю себе старуху Шапокляк – брюзжащую и противную.
