– Почему вы не послали его по почте?
– Потому что боялась: вдруг кто-нибудь знает, что этот
список у меня. Если когда-нибудь следы привели бы ко мне, мой муж, доказав, что
я передала список человеку, с которым он борется за контроль над компанией,
использовал бы это, чтобы настроить против меня суд.
– Что же вы сделали?
– Я намеревалась послать его в какой-нибудь мотель, не
говоря о цели, а затем позвонить ему туда и сказать, что я положила список ему
в машину. Мне хотелось, чтобы это было сделано в тайне и чтобы Конвэй мог бы
понять только то, что я была очень близка к Гиффорду и потому очень его боюсь.
Я хотела скрыть все следы так тщательно, чтобы он никогда не узнал, кто ему
звонил. Я пыталась организовать с ним встречу дважды. Сегодня вечером он должен
был, уйдя от слежки, подъехать к общественному телефону в аптеке, что всего
лишь в нескольких ярдах от меня. Я должна была позвонить ему туда в шесть
пятнадцать.
– И вы позвонили?
– Да, но он не ответил.
– Вы говорите мне правду?
– Я говорю вам правду.
– И вы не ловили его по телефону и не говорили, чтобы он
ехал в отель «Рэдферн» и спросил там почту на имя Джеральда Босвелла?
Она отрицательно покачала головой:
– Я ничего не знаю об отеле «Рэдферн». Слышала о нем, но
даже не знаю, где он находится.
– Извините меня, но я должен быть уверен, что вы говорите
мне правду.
– Я говорю правду и не собираюсь перед вами отчитываться. Я
не приглашала вас сюда, чтобы вы меня допрашивали. Я ничем не обязана мистеру
Конвэю, как, собственно, и вам.
– Но, возможно, вы обязаны себе самой?
– Что вы имеете в виду?
– К вашему сведению, в отеле «Рэдферн» сегодня вечером была
убита женщина. И Конвэй незадолго до убийства как раз побывал в этом номере:
его туда направил тот, кто звонил в аптеку, чтобы дать ему последние указания.
– Ну конечно же! – воскликнула она.
– Что такое?
– Я потеряла его. Кто-то позвонил ему буквально за несколько
минут до моего звонка. Я сперва позвонила за минуту или две до шести
пятнадцати, решила проверить линию. Потом позвонила ему точно в шесть
пятнадцать, и не было никакого ответа. Я продолжала звонить, и в конце концов
мне ответил мужской голос. Я спросила, был ли мистер Конвэй, а он сказал, что
он аптекарь и что здесь, кроме него, никого нет. Еще он сказал, что пару минут
назад тут был мужчина, но он ушел.
Мейсон достал пачку сигарет, предложил ей.
– Спасибо, у меня есть, – сказала она.
Мейсон подался вперед, чтобы дать ей прикурить, но она
отстранилась от него.
– Я уже достаточно большая девочка, – сказала она, взяла
спички, прикурила и бросила спички обратно на стол.
Мейсон щелкнул зажигалкой и тоже прикурил.
– Ну? – спросил он.
– Телефон прослушивался у него. Не у меня. Я звонила с
почты. Видите, что произошло. Я забеспокоилась, что он не дождался меня. Мне не
хотелось, чтобы кто-нибудь знал, что я поддерживаю с ним связь. Кто-то
подслушал наш разговор. Как насчет его секретарши? Что вы о ней знаете?
– Очень мало.
– Ладно, но вы должны расследовать это. Кто-то пронюхал про
тот телефонный звонок и направил Конвэя в отель «Рэдферн». Я собиралась
условиться с ним о встрече в кафе – это полтора квартала от аптеки, – но прежде
хотела убедиться, что за ним нет «хвоста».
– У вас сейчас с собой список тех акционеров или?..
– Да, с собой.
– Могу я спросить, как вы заполучили его?
С минуту она задумчиво курила, затем быстрым, гибким
движением вскочила с кресла и сказала:
– Мистер Мейсон, я собираюсь довериться вам.
Адвокат промолчал.
Она подошла к книжному шкафу, достала альбом с фотографиями.
– Когда женщина выходит замуж, ей хочется видеть мужчину
таким, каким она его себе представляет. Ей нужна надежность. Ей хочется иметь
свой дом. Она хочет поддерживать отношения на постоянной основе.
Мейсон понимающе кивнул.
– Мне следовало бы больше узнать Фаррелла, прежде чем
выходить за него замуж. Он плейбой. Ему не нужен дом, ему не нужна одна
женщина, и он ненадежен. Он азартный игрок: для него это спорт.
Мейсон молчал.
Миссис Фаррелл открыла альбом, вытащила несколько фотографий
размером восемь на десять и протянула их Мейсону. Адвокату на одной из них
бросилась в глаза обнаженная женщина, но через мгновение, присмотревшись, он
разглядел, что на ней однотонное светлое бикини. Он смотрел на чувственную
фигуру, затем внезапно обратил внимание на лицо женщины. Поднес снимок ближе к
свету.
Миссис Фаррелл коротко рассмеялась:
– Боюсь, что все мужчины одинаковы. Она не голая, она
одетая!
– Вижу! – сухо заметил Мейсон.
– Вы увидели это только со второго раза.
Мейсон кивнул:
– Да, со второго.
На фотографии была изображена девушка, блондинка, с точеной
фигуркой. Похоже, это была та самая девушка, которую Мейсон видел сегодня
вечером мертвой в отеле «Рэдферн».
– Мне кажется, миссис Фаррелл, вы как-то связаны с этой
девушкой на фотографии.
Она рассмеялась:
– Боюсь, она скорее связана с моим мужем.
Мейсон в немом вопросе поднял брови.
Миссис Фаррелл протянула Мейсону вырезку из популярного
журнала. Там была изображена женщина с правильными формами, тоже в бикини.
Поверх рекламы большими черными буквами было написано: «ЕЙ ЭТО НРАВИТСЯ». И
более мелким шрифтом: «И она полюбит вас, если вы купите ей это бикини,
замечательное бикини, интимный подарок, только для настоящих женщин».
Реклама превозносила достоинства столь оригинального
купального костюма.
– Да, – сухо сказал Мейсон, – я видел эти объявления.
– Очевидно, мой муж забронировал номер по почте и уговорил
эту молодую девушку поселиться в нем.
Мейсон задумчиво продолжал рассматривать снимок.
– Это сфотографировано с натуры?
– Да.
Мейсон вновь задумчиво посмотрел на него.
– К вашему сведению, мистер Мейсон, либо номер сняли по
случаю, либо… Ну хорошо, я буду милосердной и скажу, что это совпадение… Вам
она показалась настолько привлекательной, что вы сражены наповал?
