– Позвоню, – пообещала она.
Конвэй позвал своего секретаря.
– Мисс Кэйн, девушка, которая только что звонила мне,
перезвонит в течение пятнадцати минут. Она просит о встрече со мной, которая
должна состояться в абсолютной тайне. Я хочу, чтобы вы слушали нашу беседу,
застенографировали все, что она скажет, и, если возникнет необходимость, смогли
бы дословно повторить этот разговор.
Ева Кэйн не имела обыкновения проявлять любопытство. Она
подходила к делу со спокойной уверенностью профессионала.
– Вы хотите, чтобы я застенографировала только то, что
скажет она, или всю беседу целиком?
– Всю беседу целиком. Затем расшифруйте стенограмму и, если
понадобится, будьте готовы выступить свидетелем.
– Прекрасно, мистер Конвэй, – ответила Ева Кэйн и вышла из
комнаты.
В течение пятнадцати минут телефон не звонил, и Конвэй начал
нетерпеливо ходить из угла в угол. Внезапно раздался звонок. Рванувшись к
столу, Конвэй схватил трубку:
– Да?
Ева Кэйн сказала спокойным голосом профессионала:
– На линии девушка, мисс Розалинд. Говорит, что вы ждете ее
звонка.
– Вы готовы, мисс Кэйн? – спросил Конвэй.
– Да, мистер Конвэй.
– Дайте ее мне.
– Здравствуйте, мистер Конвэй, – раздался голос Розалинд.
– Розалинд?
– Да. Что вы мне скажете?
– Послушайте, – сказал Конвэй, – я хотел бы поговорить с
вами, но мне необходимо принять некоторые меры предосторожности.
– Предосторожности против чего?
– Против возможных ловушек.
Она горько рассмеялась:
– У вас нет детей, вы не женаты, вам тридцать шесть. Вы ни
перед кем не несете ответственности за свои поступки. И при этом боитесь
ловушек! Так вот, сегодня вечером, ровно в половине шестого, закончится
дежурство частного детектива, который следит за вами. На ночь его сменит
другой. Они не вступают в контакт друг с другом. Иногда детектив, который
дежурит ночью, опаздывает. Можно устроить так, что сегодня вечером он опоздает.
Ровно в пять часов тридцать одну минуту выйдите из офиса, сядьте в машину.
Поезжайте в западном направлении по бульвару Сансет. Поверните на улицу Байт,
затем налево, на Голливудский бульвар. Направляйтесь к улице Ивар. Поверните
направо и дождитесь смены сигнала светофора. Поезжайте, как только светофор
сменит цвет. Посмотрите в зеркало заднего обзора. Все время срезайте углы. Убедитесь,
что вас никто не преследует. Я думаю, вы сможете избавиться от «хвоста».
– А потом? – спросил Конвэй.
– Теперь слушайте внимательно, – сказала она. – Только
твердо убедившись, что за вами никто не следит, направляйтесь к аптеке
«Эмпайр», что на пересечении бульвара Сансет и Лабриа. В аптеке есть три
телефонные будки. Войдите в самую дальнюю от двери, и ровно в пятнадцать минут
седьмого этот телефон зазвонит. Ответьте на звонок. Если вы успешно избавитесь
от преследователей, вам дадут дальнейшие указания, куда идти. Если не
оторветесь от них, телефон не зазвонит.
– Вы превращаете все это в страшную историю «плаща и
кинжала», – раздраженно запротестовал Конвэй. – В конце концов, если у вас есть
какие-то сведения о том, что…
– А это и есть ужасная история «плаща и кинжала», – прервала
она. – Вам нужен список акционеров, которые уже отдали свои голоса не вам?
– Очень, – сказал он.
– Тогда идите и возьмите его, – сказала она и повесила
трубку.
Несколько минут спустя вошла Ева Кэйн, олицетворяя собой
высокопрофессионального секретаря, и подала Конвэю машинописные листки.
– Расшифровка вашей беседы, – сказала она.
– Спасибо, – ответил Джерри.
Она повернулась и направилась к двери, но вдруг остановилась
и, неожиданно развернувшись, подошла к нему.
– Вы не должны этого делать, мистер Конвэй!
Он посмотрел на нее с некоторым удивлением.
– Да, я знаю, – сказала она, – вы никогда не поощряли личных
отношений на службе. – Слова сыпались с такой поспешностью, будто она боялась,
что он собирается остановить ее. – Я всего лишь частичка механизма вашего
управления, такая, какая вам требуется. Но я человек. И знаю, что ждет вас, и
хочу, чтобы вы победили в этой борьбе. И… и я немного разбираюсь в женских
голосах и… – Она с минуту колебалась, затем почти беззвучно сказала что-то,
будто ее голосовые связки работали вхолостую, как двигатель без топлива.
– Я и не знал, что был настолько неприступен, – возразил
Конвэй.
– Да нет же, нет! Поймите меня правильно. Просто вы слишком
рациональны… Я хочу сказать, вы все рассматриваете с точки зрения бизнесмена. Я
знаю, что говорю не то, но, пожалуйста, не совершайте той глупости, на которую
она вас толкает.
– Почему? – спросил он.
– Потому что это ловушка.
– Откуда вы знаете?
– Это же очевидно! Захоти она передать вам какие-то
сведения, она могла бы положить их в конверт, написать на конверте ваше имя,
приклеить марку и опустить в ближайший почтовый ящик.
Конвэй уже думал над этим.
– Эта таинственность, вся чепуха с «плащом и кинжалом»… Да
это просто западня.
– Я не могу упустить шанс добыть сведения, – веско сказал
Конвэй.
– Значит, вы все-таки пойдете?
– Да, я пойду, – упрямо сказал он. – Вы что-то сказали
насчет ее голоса?
Она кивнула.
– Что же?
– Я тренировалась слушать голоса по телефону. Два года я
была оператором на телефонной станции. Что-то в ее голосе… Скажите, вам не
показалось, что вы когда-то уже слышали этот голос?
Конвэй нахмурился:
– Как вы догадались? Действительно, есть что-то знакомое,
скорее в быстроте речи, в паузах между словами, чем в тембре.
Ева Кэйн кивнула.
– Мы ее знаем, – сказала она. – Она из тех, кто бывал у нас
в офисе. Вы говорили с ней. Она как-то меняет свой голос – тембр голоса. Но
скорость речи, паузы между словами не изменились. Она из тех, кого мы оба
знаем, и это только усиливает мои подозрения. Почему она лжет вам? То есть
зачем ей хочется остаться неизвестной?
– Тем не менее я собираюсь пойти, – заявил Конвэй. – Эти
сведения слишком ценны для меня. Я не могу позволить себе не делать ставки в
этой игре.
Неожиданно Ева Кэйн опять превратилась в лишенного
индивидуальности профессионального секретаря.
