– Что вам понадобилось прямо сейчас?
– Выглядит несколько странным, – протянул виконт, – вы уверенны святой отец, что церковь одобрит ваши ритуалы? Или многое изменилось в метрополии, а до нас просто не дошли новости о последних нововведениях?
– Невеждам не понять. Туда посмотрите, – и он указал пальцами на несколько артефактов прямоугольной формы, в виде черных коробочек, окружающих начерченный мелом круг по периметру. – Святые дары. Это часть моей работы. Не болтайте о том, в чем не разбираетесь.
– Наверное, лично ходите биться с неназываемым?
– Не болтайте, повторяю вам, глупости. Что вам понадобилось?
– Ваш совет, как это не странно.
– Мой вам совет – не болтайте глупостей и займитесь делом. Устраивает?
– Ладно, начнем с начала. Мне, право, неудобно что я ворвался к вам без приглашения. Прошу понять моё вторжение только необходимостью личной беседы.
– Хорошо, – немного остыл и церковник. – Что вас привело ко мне?
– Нам нужен разговор с вами и совет. Но то, что прозвучит, должно находиться под защитой тайны исповеди. Услышите это вы, а предназначено это… ему, – виконт кивнул наверх.
– Я могу принять исповедь только от одного лица.
– А я настаиваю, чтобы вы выслушали двоих, – голос виконта стал грубее.
Церковник вышел, наконец, из мелового круга, предварительно пролив вино на камни и тем самым смыв линию.
– Хорошо, давайте присядем там, – он показал в сторону лавки и стоящего у стены сундука с выпирающим из-под крышки хламом. Засунув скарб обратно в сундук, уселся на него сам и, предоставив другим скамью, скрестил руки на животе, всем видом показывая, что готов слушать.
– Мы с вами к несчастью, знакомы давно, – начал виконт. – И я бы многое отдал, чтобы это знакомство никогда не состоялось, но на небе свои планы относительно нас. То, что вы сказали мне при нашей последней встречи, вызвало некоторые сомнения у меня, но теперь, стоит поговорить об этом снова.
Монах покачал подбородком, обдумывая и соглашаясь.
– Мадам Мелиса ожидает процесса, но, прежде чем мы к нему приступим, я хотел бы поделиться с вами тем, что знаю. Ошибки теперь недопустимы.
И своими словами, не очень углубляясь в подробности, виконт описал известные ему события.
Церковник слушал, выпятив глаза и тревожно засунув одну руку в карман сутаны.
Потом, подобрав с пола черные коробочки расставил из вокруг Ники и, достав из-за пазухи кучу верёвок, висевших у него на шее, выбрал ту, что заканчивалась маленьким круглым стёклышкам. Вставил его себе в глаз, как монокль, и принялся пристально разглядывать Нику.
– Не похожа. Согласен, – буркнул он после паузы. – Может и не ведьма.
– Я не ведьма, – поклялась Ника со всей искренностью, на которую была способна.
– Это очень плохо, – прокомментировал монах.
– То, что я не ведьма? – не поняла Ника.
–Нет, то что они научились приводить чужие тела так легко. Но по крайней мере, мы точно знаем про Мелиссу и ничего не мешает избавиться от неё самым проверенным способом.
– Вы про костёр? – переполошилась Ника. – Но это же моё, а не её тело! Это… это не честно! Помогите мне святой отец, умоляю, помогите мне вернуть моё тело, хоть как-нибудь!
– Ты просишь то, что невозможно, дитя.
Ника в отчаянии закрыла рот руками.
– Ну довольно, – рассердился монах. – Есть вещи более важные и менее важные.
– Она права, – вступился виконт. – Это для неё важно.
– Что стоит жизнь одного человека по сравнению с жизнью мира? – риторически произнес монах, – А тут даже не жизнь, а просто мешок мяса, более красивой формы.
– Этот мешок мяса, как вы изволили выразиться – мой! – не выдержала Ника.
– Все эти мешки принадлежат ему, – поднял подбородок к верху церковник. – Даны нам временно и не нам оспаривать его решения!
– А ей, значит, можно оспаривать его решения, вмешиваясь в мою жизнь?
– Тут ты тоже права, – согласился монах. – Возможно, я соглашусь с тобой. Расскажи мне поподробней, как происходило ваше с ней общение.
Ника обстоятельно повторила ему свою историю. Особенно его заинтересовала вся операция с эссенцией пустоты и кровью.
– Они очень, очень зависят от нашей крови, – задумчиво пробормотал он, потирая переносицу.
– А что такое оборот на крови? – поинтересовалась у него Ника.
– Забудь, что ты это говорила, а я сделаю вид, что забыл, что слышал это, – отрезал монах.
– Мне кажется пришло время присоединить мадам Мелиссу к нашему разговору, – вмешался виконт.
– Да, – кивнул церковник, – послушать её будет весьма любопытно.
Ночь, проведённая мадам в подземелье, весьма плачевно сказалась на её лощёном виде. Платье испачкалось, в волосах кое-где застряла прелая солома, а под глазами темнели мешки.
– Вам этого не простят, – яростно прошипела она, сверкая на всех ненавидящими глазами.
– Я в этом более чем уверен, мадам, – согласился виконт. – И маркграф тоже. Надеюсь, вам будет приятно узнать, что он отдал приказ о созыве ополчения.
– У вас нет сил противостоять двору!
– Нет, – согласился виконт, – но есть ли у двора силы противостоять церкви?
Мадам начала было говорить, но внезапно переменила решение и, гордо отвернувшись, замолчала.
– Не будете ли вы так любезны, мадам Мелисса, чтобы вернуть этой бедной девушке её тело?
– Не буду! – оскалилась мадам. – Что вы со мной сделаете, сожжёте? Плевать! Я еще заставлю вас пожалеть об этом!
– Я знаю, вы не боитесь огня и думаете вернуться сюда в другом теле. Но для этого, вам придется покинуть сначала это. Я думаю, посадить вас на цепь и кормить насильно, допустим десять лет. Потом мы вернёмся к этому разговору. Божие жернова молят медленно, вот и нам не следует спешить.
– Убедитесь, что она не сможет принести себе вреда, – скомандовал виконт страже. – И в подвал её, в цепь. Смените подвал, кстати, вдруг она в том что-нибудь уже припрятала.
Мадам истерически взвыла, стараясь вырваться из рук стражи, но её довольно быстро скрутили и, согнув, повели прочь.
Бедное моё тело, подумала Ника. Она физически чувствовала, как неудобно спине сейчас!
– Не расстраивайся, – вдруг погладил её по руке виконт. – Мы постараемся сберечь твоё тело. И если хочешь, я тебя развеселю. Посажу их в один подвал с Ольфом – думаю им будет что сказать друг другу.
– Меня это совсем не веселит, – грустно сообщила Ника. – Мне его даже немного жалко, несмотря на то, что он такой подонок.
