Арслана я уже видел – с месяц назад. Он приходил к нам в офис вместе с каким-то типом в бежевом, до пола пальто. Еще при первом знакомстве меня поразил этот взгляд металлических глаз. Они смотрели на тебя даже не как на жертву, а как на вяленную рыбу. Бррр.
Сегодня меня ждали возле офиса. Я сразу обратил внимание на черный внедорожник, припаркованный на тротуаре. Не успев подойти к своей машине, остановился и поздоровался с Арсланом, который неспеша слез с водительского сидения, вышел из машины и преградил мне дорогу.
– Здравствуй брат, поговорить надо.
Не найдя предлога отказаться, я открыл заднюю дверь и сел за водителем. Впереди, на пассажирском сидении, сидел еще кто-то, что-то пробурчавший в ответ на мое приветствие. Ибрагим, как выяснилось…
Возвращаясь в настоящее, я покрутил настройку радио, разыскивая музыку поспокойнее и как-бы ненароком спросил:
– Ты, что ли, у меня жить собираешься? Там бардак, не убрано.
– Слушай, вот эту вот ляй-ляй конференцию не надо, – презрительно поморщился он. – Весь план действовать готов. У нее бутик, платья продает. Люди видели – она по тротуарам гоняет, когда пробка на дороге. Завтра утром дорогу перекроем, пару машин – все встанет. Она по тротуару погонит. Сто процентов. Я знакомых гоблинов там дальше поставлю, чтобы наклейки на лобовое стекло клеили… Никого не пропустят. Она будет назад сдавать, тебе на ногу наедет. Милиции, скажи, не надо, давай чай-кофе попьем. Понял?
– А что я ей скажу – почему я у нее в районе на тротуаре хожу?
– Слушай, это твоя проблема. Что хочешь скажи.
Ночь прошла спокойно, хотя, конечно, присутствие чужого человека в квартире раздражало.
Ибрагим весь вечер кому-то звонил, наверное, договаривался с «гоблинами». Отвлекался лишь когда звонили мне – тогда он переставал говорить и внимательно слушал, что я отвечаю.
Наскоро, без всяких разговоров выпив чай, в семь тридцать мы были уже на точке. Запарковали машину в ближайшем дворе и вышли на широкий тротуар, идущий параллельно проезжей части.
Вскоре, мимо нас проехали две лады, грязно-бежевого цвета, одна, притормозив, коротко просигналила. Ибрагим приветственно поднял руку и махнул ей вперед.
– Там дальше сейчас аварию сделают. А вот и парни, – он глазами показал мне направление вперед по тротуару, и я действительно увидел группу молодежи, человек в семь, перегораживающих тротуар, метров в двухстах от нас.
– Как она выглядит? Как я ее узнаю?
– Вот с этого двора лексус серебряный выедет, это она будет.
– Она хоть красивая?
– Крашенная, как бл***. Для тебя она самая красивая в мире теперь. По-другому не думай даже.
Через пять минут шоссе плотно встало, самый левый ряд еще двигался кое-как, но две другие полосы стояли убедительно. Машины, время от времени раздраженно сигналя, пытались втиснуться в рабочую полосу.
– Вот она, – Ибрагим кивком показал на выезжавший со двора лексус. – Пошли вперед, ты чуть сзади меня иди. Метров двадцать.
Автомобиль лихо миновав нас, через короткое время был остановлен гоблинами.
Мы, между тем, уверенно приближались к клумбе на газоне, препятствующей быстрому возвращению машины на трассу. Неожиданно, переговоры впереди закончились. Лексус, дав быстрый задний ход, огибая мешавшую клумбу, и слегка развернувшись, наехал Ибрагиму на ногу. Последовал возмущенный крик и удар ладонью по стеклу автомобиля. Не обращая на это никакого внимания, машина обогнула тумбу слева и, проехав метров пятнадцать, застряла в стоящем потоке.
Я подбежал к Ибрагиму, громко матерящемуся на весь город.
– Наехала?
– Мать ее на перекрестке зачала! – орал он. – Что мне теперь, ментам на нее заявление писать?!
Глава 2
Алина.
Вечер прошел отвратительно. Мне нужно было заехать к папе – просил привезти документы для каких-то своих дел. Но… как всегда, закрутилась после работы и времени не рассчитала. Поэтому Филатова не дождалась и уехала с Гариком и его друзьями кататься без меня.
– Ничего страшного… – сердито бормотала, выруливая на подъездной путь отцовского офиса. – Ты, дорогуша, тоже чего-нибудь у меня попросишь... Что-нибудь тебе понадобится, вот увидишь… А фигушки для тебя уже готовые – тут лежат, в карманчике. Долг платежом красен.
Отец выглядел как обычно – молодцом. Разве что немного веса опять поднабрал. За этим делом нужен глаз да глаз – свесить пузо легко, а пойди его потом убери!
– Ты, Виктор Евгеньевич, опять жир коллекционировать начал? – я поцеловала его в щеку.
– Здравствуй, Аля, – улыбнулся отец. – Это так, пару килограммов… Само рассосется… – он похлопал себя по животу. – А ты, я вижу, опять голову покрасила? Синий больше не моден?
– Небесный, – улыбнулась я в ответ. – Это вчера. Сегодняшний тренд это блонд. Мир перед нами устоять не может и не хочет.
– Ты бы поменьше волосы красила, Алин. Будут как у тети Полины, через один, и ломкие. Вот живой пример перед тобой, учись на чужих ошибках.
– Пап, теть Полю даже как пример приводить не надо, это неудачный пример неудачного примера. Она даже волосы себе неправильно испортила.
Сестра отца была частым героем событий в семье.
– Дядя Олишер тебе приглашение через меня передал, – словно кстати, на семейной ноте, вспомнил вдруг отец. – На его яхте….
Договорить ему я не дала.
– Никуда я на его яхте не поеду. Пусть сам с Маратиком катается.
Маратика я знала с детства. Прямо к одной воспитательнице нас водили и уже тогда он мне надоел! Дядя Олишер, отец Марата и товарищ отца, всегда строил на меня матримониальные планы. И он тоже мне еще в детстве надоел со своей свадьбой. Тогда это звучало просто как надоевшая шутка, но теперь шутки закончились. Эту тему нужно было закрыть раз и навсегда.
– Пап, ну какой он жених? О чем мы с ним говорить будем, если я и так все про него знаю? Я помню, как он в детском саду обкакался и вытерся своей кепкой.
– Аля, ты вечно преувеличиваешь. Придумываешь глупости. Подумай лучше, какая семья у них замечательная – дядя Олишер сколько для нас сделал... Тетя Роза… Любят тебя как родную.
– Виктор Евгеньевич, при всей любви к ним, нет шансов что я Алина Гусева, стану в замужестве Гусейн-заде. Меня Филатова и так достала уже своими приколами. Я не хочу ни Марата, ни Гусейн-заде. Точка.
– Ты глупости говоришь. Как ребенок, честное слово! Двадцать три года, а ум как у школьницы.
Слово за словом, и мы поругались.
Выпалила на прощанье, чтобы перестал подкладывать мне этого Марата обосранного – пускай на своих шалавах женится, с которыми он тусуется все время!
