– Однажды, одна девочка спросила у волка, думая, что это добрая бабушка. Бабушка, зачем тебе пистолет? А это затем, чтобы прострелить тебе колено, если ты рыпнешься. Так ответил волк. В колено очень больно стрелять, всех родных вспомнишь, так больно будет. Поэтому стой спокойно. Слушай, что я говорю. Могу в локоть тебе выстрелить. Еще больнее будет. Нервы там. Совсем нервный станешь.
– Чего тебе надо?
– Вот, поучить тебя хочу. Ты же когда взрослые говорят, не понимаешь. Я тебе понятную сказку рассказываю.
Арслан шагал в туда-сюда, в паре шагов от меня, но оставляя пистолет сбоку от себя, лишая возможности его выбить или выхватить.
– Кто в этой сказке больше пострадал, бабка или Красная Шапка?
– Ты скажи, – я был не настроен играть в эти игры.
– Конечно, скажу. Для этого ты здесь. Бабка вообще просто так пострадала. Волк в лесу не договорился с Красной Шапкой, а пострадала бабка. Понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Это ты Красная Шапка. Ничего не понимаешь, по лесу бегаешь. А вот бабка сидит, из-за тебя страдает, – Арслан показал пистолетом за угол комнаты.
Посмотрев за угол, я оторопел.
В кресле, забравшись в него с ногами и охватив руками колени, сидела Алина, с повязанными глазами. Плечи ее дергались, словно она беззвучно плакала.
– Стой на месте, – пистолет смотрел мне прямо в лицо. – Один раз дёрнешься, пристрелю. Как собаку пристрелю.
Он улыбался, довольный моим огорошенным видом.
– Что у тебя в сетке?
– Персики, – на автомате, без эмоций ответил я.
– Персики – хорошо. Покушаешь, жизнь сладкой покажется. Тебе надо будет персики. Молодец, что принес. А еще ты не знаешь, что я за урок тебе приготовил. Ты будешь смотреть, как я и мои парни…
Не дожидаясь окончания фразы, но интуитивно понимая, что нельзя дать ему договорить, потому что он весь сосредоточен на произнесении фразы, я без всякого размаха, рывком вокруг оси руки, крутанул сетку с персиковой консервой, и обрушил ее Арслану на голову. Не уловивший начало моего движения Арслан безвольно булькнул, получив килограммом консервов по голове и осыпался на пол, подобно осенней листве.
Открывший от удивления глаза, стоящий рядом помощник на шарнирах, получил горсть гремучей смеси из кармана прямо в лицо. Дико заорав, он последовал на тот же пол, катаясь в безуспешной попытка очистить глаза.
Третий, остававшийся за спиной, успел блокировать сетку с боевой консервой, но не смог остановить серию ударов в лицо и корпус. Пропустив удар в печень, он рухнул на колени, безуспешно пытаясь вдохнуть, но я коленом ударил его в голову, отправив к товарищам отдыхать.
А меня самого жутко щипало в носу и глазах, от адской смеси распыленной в комнате, но это был тот самый минимальный ущерб, на который можно было не обращать внимания в данной ситуации. Все получилось даже намного легче, чем я рассчитывал. Расчёт и везение, вот два незыблемых компонента успеха.
Грохот за спиной заставил меня отпрыгнуть с места и пытаться понять причину шума. Получивший цветочным горшком по голове Арслан ткнул поднявшимся было пистолетом в пол и свалился туда же сам. Стоя над ним, с горящими, прямо-таки сияющими глазами Алина движением скованных наручниками рук показала, как она его грохнула цветком.
– Один-один, – непонятно произнесла она, довольная и похожая на кровожадную тигрицу.
Я быстро оглядел два неподвижных и одно катающиеся по полу тела, пытаясь обнаружить новую угрозу. Не обнаружив таковой, ударом ноги послал последнего в нокаут, тем самым облегчив его страдания. Вытащил из безвольных пальцев Арслана пистолет, засунул его себе за пояс.
После чего схватил за плечи и покрыл поцелуями солёное от слез лицо Алины с размазанной, потёкшей косметикой. Но не менее прекрасное, чем обычно, учитывая яркий, лучами бьющий из ее глаз свет.
– Что ты здесь делаешь? – потихоньку отходя от выброса адреналина, спросил я ее.
– Вот эти твари обещали меня изнасиловать, – сообщила она, и разбежавшись, с видимым удовольствием, пнула безответного Арслана по голове.
– Два-один, – довольная, она опять прижалась ко мне. – Раньше, чем счёт будет сто-один, я отсюда не уйду. Этот сказочник должен разучиться рассказывать сказки! А вот этот, – она опять отринула от меня и пнула одного из лежащих в пах, – должен забыть для чего ему эта штука. Только чтобы в туалет ходить. И всё. Она еще раз врезала лежачему между ног.
– Давай уходить отсюда, – попытался урезонить ее я.
– Давай только хотелки их поганые поотбиваю сначала, – кровожадная Алина, подойдя к каждому из лежачих без сознания тел, тщательно прицелившись, била ногой куда следует, чтобы причинить ущерб.
Я ее не останавливал, прекрасно понимая, что если не дать выход накопившемуся страху, он перерасти в фобию, которая обязательно покалечит душу. Судя по ее одержимости, эти красавцы заслужили свои награды.
– А потом пришли охотники и отбили волку яйца, – рассмеялась Алина и пнула Арслана еще раз. – Учи литературу, сволочь!
Гуляющий по улице Ибрагим недоумённо вытаращился на Алину, которая вышла на улицу под моей рукой.
– Она что тут делает?
– Ее пригласили. Без ее согласия. Пытались надругаться. Твои друзья.
Ибрагим молча шагнул в сторону дома и скрылся за дверью. Его не было пару минут.
Появившись, он уселся за руль и кивком головы пригласил следовать его примеру.
Отъехав метров на сто, он повернул ко мне голову и спросил:
– Чем ты его?
Я показал на продолжающую оставаться в руках сетку с персиковой консервой.
– Персиками. По-моему, он сладкого не любит.
Владимир Васильевич Соловей, то есть дядя Володя, как называла его Алина, слушал мой рассказ внимательно напрягшись и не разу не перебив, позволяя памяти составлять события по наилегчайшему для меня сценарию.
Ничего не записывал, хотя вертел ручку в руках, разминая, по всей видимости, пальцы.
Дослушав этот диковатый рассказ, он согласно кивнул квадратной головой, показав пролысины в серебренной, коротко стриженной прическе.
– Понятно, – произнес он коротко. – Теперь повтори.
– Что повторить? – не понял я.
– То, что ты мне сейчас рассказывал. Всё с самого начала, ничего не пропуская.
– Вы что, уже забыли? – я немного растерялся от его предложения. На вид он производил впечатление человека крепкого, видавшего виды. Но никак не страдающего забывчивостью пенсионера.
– Он у тебя не так уж резво соображает, – обратился он к Алине. – Могла бы выбрать и поумнее.
– Дядь Володя, не обижайте его, – заступилась за меня Алина. – Он классный!
