Только на подходе к машине, он нагнал меня и сказал:
– Давай я поведу.
– Свою машину я буду водить сам!
– Что, обиделся? Все правильно Арслан сказал – людей подводишь.
– Арслан скажет Алину изнасиловать – тоже правильно? Ты ее родителей знаешь. За столом сидел! – я был взбешен. – Хлеб-соль ел, фотографии смотрел на горшке.
– Слушай, никто не сказал изнасиловать. Сказали тебя на место поставить.
– А если Арслан скажет – ей палец сломать, сломаешь? – зло спросил я.
– Если Арслан скажет, я лучше тебе палец сломаю. Но еще лучше поехали – перекусим что-нибудь. У тебя сегодня голова плохо работает. Тебе покушать надо.
В открытую двадцать четыре часа в сутки шаверму Ибрагим потребовал заехать, как только увидел сверкающую рекламу. Взгляд его оживился, прибавилась бодрость и резкость движений.
– О! Хорошее место, сразу видно вкусно готовят, – с удовольствием сообщил он.
– Ты откуда знаешь? Был тут? – без энтузиазма спросил я.
– Не был, но хорошее место сразу узнаю. Тут воздух другой, хочется зайти.
– Шавермариум, музей пищевой славы, – усмехнулся я. – Ты вообще когда-нибудь в музее был? В настоящем?
– Старый стану – пойду. Пока не могу. Не имею времени, – от толкнул дверь заведения.
Заказав два лаваша с бараниной, Ибрагим очень тщательно отнесся к заполнению лаваша ингредиентами, сразу же забраковав майонез и потребовав хумус. Продавец, явно встретивший родственную душу, колдовал над произведением с особой тщательностью. Рекомендовал одни и браковал другие добавки как не очень свежие, а потому дорогому гостю не подходящими.
Без моего согласия залив это все пряным, отвратительно пахнущим соусом, Ибрагим самодовольно улыбнулся.
– Зря ты желтого налил, я такое не ем, – с недовольством произнес я.
– Ты когда в музей идешь картину смотреть, тоже говоришь – зря желтую краску тут мазал, я такое не люблю? Чтобы так вкусно было, другие люди постепенно учились добавлять чуть такое, потом еще другое – сто лет все лучше и лучше делали. Ты на все готовое пришел – рот открой и удивись. Нет, тебе майонез надо… Я тебе такую картину в этом лаваше нарисовал – руки целовать будешь. Вкусно!
Уселись за высоким столом с огромным зеркалом, прямо у стены. Я не торопился, голова была занята мыслями. Изредка поглядывая в зеркало на сидящего рядом Ибрагима, я пытался нащупать лучший выход из положения, но, честно говоря, видел его слабо.
Потом развернул еду и вгрызся в лаваш. Почти те же самые составляющие салаты, которые я обычно брал себе сам, в новой компании давали вкус неожиданный и восхитительный. Я успел управиться с половиной, когда самодовольный Ибрагим спросил:
– Нравится?
– Да, очень вкусно. Неожиданно резко, но очень хорошо, – я был честен.
– Видишь, лучше, чем в музее, – хорошее настроение вернулось к нему.
– Есть такая пословица, Ибрагим, что имеем не храним, потерявши плачем. Мне нужна Алина обратно.
–Тут ты правильно думаешь, – он кивнул.
– А ты говоришь, палец ей ломать надо... Самому не жалко? – я заглянул ему в глаза.
– Вот ты человек странный. Не видишь – мы тут кушаем. Когда человек кушает – его даже змея не кусает. Я не говорю палец ломать, зачем мне чужие слова говоришь?
– Почему чужие? Общий разговор был.
– Э! – он слегка обиделся и отвернул от меня голову.
– Я в туалет, – сказал я, оставляя недоеденную порцию на столе.
Он пожал плечами в ответ и промолчал.
Зайдя в кабинку, я набрал номер отца и в двух словах скупо обрисовал ситуацию, толком не вводя его в курс дела. Сказал только, что из города ему на месяц нужно уехать – допустим, к тетке, в деревню. От его присутствия здесь толку не было никакого, а вот вреда могло принести много. Мне было бы намного спокойней, если бы меня не могли достать с этой стороны.
Так или иначе, ситуацию предстояло решать мне, а плана, как такового, не было. Так, общие наметки...
Долго мыл руки перед зеркалом, просчитывая будущую беседу. И думал, думал... А когда вернулся в зал, Ибрагим уже покончил с едой и довольный, развернувшись спиной к зеркалу, разглядывал немногочисленных посетителей.
– У меня есть план действий по возвращении Алины. Но мне нужна твоя помощь, Ибрагим.
– Говори, – коротко ответил он.
– План состоит из двух частей. План «а» и план «б», – я был настроен решительно и говорил рублеными фразами. – Мне нужны цветы. Много цветов. Воздушные шарики и два костюма, в которых аниматоры развлекают детей на улице – какие-нибудь зайцы… И чужая машина.
– Давай, объясни, – заинтересовался Ибрагим.
– Встречаем ее после работы – вокруг темно, мы будем в костюмах… весело прыгать, допустим. Я подарю ей цветы, открою лицо и встану на колено. Я ведь по-настоящему себя погано чувствую – думаю, смогу ей передать моё сожаление. Она мне очень нравится, Ибрагим, я видел у нее в глазах интерес ко мне. Не верю, что она оттолкнет кающегося человека. Повинную голову, как говорится, меч не сечет.
– Ну, может быть, – согласился Ибрагим. – Есть шанс, что она на тебя посмотрит, вспомнит чувство и простит. Такое может быть, соглашусь. А может, и наоборот. Вдруг она скажет – иди гуляй, видеть тебя не хочу? Тут ты что будешь делать? – он скептически поднял бровь.
– А вот тут начинается план «б». Мы ее украдём!
– Это явно не твой самый хороший день, – сказал Ибрагим, отворачиваясь. – Тебе отдохнуть надо. У тебя голова сегодня плохо работает. Не работает.
– Хорошо. Давай всем пальцы сломаем, – отрезал я. – У доктора встретимся, пообщаемся.
– Ты надоел с этими пальцами.
– Это работающий план, и в этой ситуации – единственный. Как я его вижу, – с напором произнес я. – Послушай внимательно, должно сработать. Если первая часть валится, мы садим ее в машину и отвозим на дачу, ко мне. Ты уйдешь, чтобы не мешать. Мы там останемся совершенно одни. Будет время и поговорить с глазу на глаз, и привыкнуть друг к другу.
– Уголовка, – он скептически покачал головой.
– Посмотрите, кто говорит, – возмутился я. – Чья бы корова!
– Слушай, прохожие сразу ментовку вызовут, далеко не уедешь.
– Не думаю. Никто не захочет связываться – своя хата с краю. Мы музыку погромче включим, шары надувные выпустим, – для убедительности я помахал руками в воздухе. – Все будут думать это приготовленное поздравление – день рожденья чей-нибудь.
– Я когда с тобой разговариваю, глупею… – с сомнением произнес Ибрагим. – Это заразное наверно. И вот сейчас мне кажется – то, что ты предложил… может сработать.
– Обязательно сработает! – горячо поддержал я. – Как говорят – и овцы сыты, и волки целы.
