Я опустила глаза и отшатнулась, поняв, что стою почти на клумбе.
— Извините... Так... Вы мне поможете? Поможете уехать отсюда?
— Отсюда не уехать. Сама ж, поди, всё знаешь.
— Должен же быть способ...
— Может и должен. Да только нет его, — равнодушно ответила старуха, оборвав последние ниточки, за которые я цеплялась.
К глазам снова подступали слезы. Я беззвучно сотрясалась, давя их в себе и не позволяя разреветься.
— Ну как же... Ведь я же... Я должна вернуться...
Бабка вдруг вскинула голову, с прищуром посмотрела на меня и подошла, не сводя глаз с моего лица. Подойдя вплотную, нагнулась и зрачки её расширились, почти полностью поглотив зеленую радужку.
— Иди-ка ты, Дарëна, домой. А подружка твоя позже придет.
Даша переступила с ноги на ногу, а Нюра сказала строже:
— Иди, говорю. Не трону я твою Женьку.
Как только девушка покинула двор, старуха махнула мне рукой.
— Зайди в избу. Чую, разговор у нас будет долгий.
Внутри зашевелилась тревога. Сердце отбивало в груди сумасшедший ритм, но противиться женщине я не посмела.
— Садись, — скомандовала она и указала мне костлявым пальцем на лавку у стола.
Я села. Она поставила передо мной чашку с каким-то мутным напитком и, видя мою нерешительность, с раздражением буркнула:
— Не бойся, не отрава. Пей.
Напиток, который внешне напоминал скорее воду из лужи, на вкус был приятным, похожим на кофе. Нюра уселась напротив меня и сказала хмуро:
— Ты не местная.
— Да... Я не из вашей деревни.
— Не из нашей. И не из нашего мира. В твоем дома каменные, высокие, и железные телеги на четырёх колесах сами ездят, — выждав паузу, продолжила. — Как сюда попала, знаешь?
— Только предполагаю...
Я рассказала ей все, как на духу. Про печатную машинку, удар головой о стол и чудесное перемещение во двор Дарëны. Рассказала о своём даре слышать и понимать животных. Старуха слушала мои слова так, будто ничего необычного в них не было. Когда я закончила, она спокойно кивнула.
— Стало быть, ты не хотела сюда попасть?
— Нет. Конечно, нет.
— Дай сюда, — она забрала у меня из рук пустую чашку и принялась рассматривать узоры на дне, нарисованные чем-то вроде кофейной гущи. Нахмурилась сильнее. Наклонилась, всмотрелась пристальнее и вздрогнула. Впервые за недолгое знакомство я разглядела на её лице испуг.
— Домой тебе надо, милая. И поскорее.
Бабка поднялась на ноги, открыла сундук в углу, из него вытащила сундучок поменьше и, откинув крышку, достала оттуда мешочек.
— Что? Что вы увидели? — спросила я еле слышно. Стук моего перепуганного сердца сейчас и то звучал громче.
— Гибель. Смерть страшную, кровавую. Уходи, пока не поздно.
Успокоила, называется. Так себе психолог, я вам скажу.
— Я... Умру?
Она ещё порылась в своей сокровищнице, достала из неё сверток. Подошла ко мне, сунула мне все это в дрожащие руки и сказала твердо:
— Коли сделаешь так, как я скажу, вернешься домой целой и невредимой. А если нет...
— Я всё сделаю! Всё всё!
— Это, — она подняла сверток. — Карта. По ней дойдешь до Зеленого холма. Там живёт колдун, Добромир. Скажешь, что от меня, карту покажешь, а уж он тебя домой переправит.
— А вы не можете?
— Чтобы такие дела совершать, трава нужна особая. Здесь такая не растет. Это, — потрепала пальцами мешочек перед моим лицом. — Чтобы через лес пройти. Насыпь семян на ладошку, бросай себе под ноги и иди. Лес сам перед тобою расступится. Где мельница, знаешь?
— Знаю.
— Ночью, перед рассветом туда придешь, к самому лесу, и все сделаешь. Да смотри, до первых петухов успей. Не успеешь, останешься здесь — один у меня такой мешочек остался. Тогда и сама погибнешь и других за собой потянешь. Бойня будет страшная, кровавая. А ты в самом центре её окажешься.
— Мамочки... — тихо шепнула я, неживая.
— Да смотри, никому ни слова. С собой никого не бери и о том, что сказала тебе — молчи. Иначе всех погубишь.
— Х-хорошо. Я поняла.
— Ступай, милая.
Я поднялась из-за стола, переставляла одну за одной ватные ноги и продвигалась к выходу.
— Подожди, — остановила меня Нюра, выудила из сундучка бутылëк и протянула мне. — Вот ещё, держи. На всякий случай. Снадобье специальное. Любому язык развяжет. Две капли добавь в напиток и спрашивай. Только не переборщи, а то всякое может случиться.
— Спасибо вам.
Старуха долго смотрела мне вслед, пока за изгибом дороги не скрылся её дом и двор с цветами. Прийти в себя не получалось очень долго. Я шла по дороге, крепко сжимая в руках данные мне бабой Нюрой вещи, и пыталась переварить все, что услышала. Мне было страшно. Очень. Так, что зубы сводило.
Но самое главное, что теперь у меня в руках был ключ к спасению. Осталось только выполнить все безукоризненно. И молчать. Пусть Дарëна хоть пытает меня, ни слова не скажу. Ради её же блага. Блага её семьи, всей деревни и моего собственного. В темном тоннеле, по которому я пробиралась все эти дни, наконец, забрежжил лучик света.
— Я выберусь. Вернусь домой. Должна вернуться.
Расправив плечи, я твёрже зашагала вперёд. Должна вернуться. И вернусь. Во что бы то ни стало.
Глава 8. «Побег»
Сложно сказать, сколько времени я провела в доме у старухи. Мне казалось, не больше получаса, но послеполуденные тени говорили, что гораздо дольше
До дома Дарëны я тоже дошла не быстро. Во-первых, до него было далеко. А во-вторых, даже будучи вдохновленной надеждой выбраться отсюда, все равно ощущала одеревеневшие от паники мышцы, а в голове крупной надписью мигали слова бабы Нюры: «Гибель». Тряхнула головой, выбрасывая из неё дурные мысли, но они упрямо возвращались обратно в черепушку. «Бойня будет страшная, кровавая. А ты в самом центре её окажешься» — тут же проплыли перед глазами картинки из школьных учебников о Второй мировой войне. Дрожь пробежала по спине.
