Себастьян, как и обещал, продолжил учить меня стрельбе. Строго и требовательно. Несколько дней болели не только кончики пальцев, но и мышцы рук, спины, шеи. Жаловаться я не спешила. После того случая в медпункте, наше общение с ним стало неловким, сдержанным. Холодным даже. Если раньше разговоры строились на взаимных подколах, язвительных выпадах, то сейчас они стали односложными и сухими. Не говоря уже о какой бы то ни было откровенности. Мне казалось, что он всячески сторонится меня, старается не смотреть, не касаться. Даже не приближался ко мне ближе, чем на пару шагов. От перевязок отказался, как бы я не настаивала и не пугала его заражением. Забрал лекарства и сказал, что справится сам. Такие перемены удивляли. Это было тем более странно, что при всем при этом, он через несколько дней вручил мне лук, который сделал сам. Для меня. Лёгкий, специально подстроенный для женской руки. И краги на левую руку, чтобы отскакивающая тетива не била по предплечью. Получаться у меня сразу стало в разы лучше. Но из похвалы мне достался только молчаливый кивок. Тем не менее, этот жест я оценила. Даже если это и была банальная необходимость.
Дни пролетали один за одним. Люди Макара прочесывали территорию, чтобы предупредить нападение на лагерь. Но угрозы не было. В деревнях обстановка становилась хуже, хоть и не слишком критично. Пока. Видимо, Градияр догадывался о бунте и берег силы для обороны.
По мере приближения к дню «Х», все больше нарастало волнение. Улыбки становились натянутыми, а разговоры серьёзными. Страх окутывал каждого липкой, тягучей пеленой. За три дня до назначенной даты, наша четверка, Макар и Добромир собрались в штабе. В очередной раз обсудили подробности, распределили роли. Тимофей уже успел закончить конструировать хитровыдуманную раздвижную лестницу, с помощью которой его отряд должен был прорваться в замок в запада. Макар взял на себя руководство отрядом ратников. Лучники на пригорке подчинялись Себастьяну. Логично.
Закончив обсуждение, мы хотели было удалиться каждый по своим делам, когда Тимофей остановил нас.
— Постойте. Мы ещё кое-что хотим вам сказать... — он протянул руку Дарëне, та улыбнулась и, обняв мельника обеими руками, смущенно устроила голову на его плече. — Завтра мы хотим обвенчаться.
Шок на лицах присутствующих плавно сменялся недоумением.
— Да вы сбрендили?! — выпалил Макар, не подумав. — У нас война, а они тут устроили... Любовь... Нашли время. Думать надо головой!
— А мы и подумали, — ответила Даша уверенно. — Подумали, что, возможно, другого шанса у нас не будет. И времени другого.
Макар тут же замолк и уселся обратно на лавку. Новоиспеченная парочка обвела взглядом сидящих, затем Дарëна, будто обиженно, спросила:
— Вы совсем за нас не рады?
— Рады, конечно! — я первая оправилась от ступора, подскочила на ноги и бросилась топить в объятиях друзей. — Очень рады! Честно!
Дашка выдохнула и улыбнулась. Следом за ней и Тимофей растянул в улыбке пшеничные усы.
— Все правильно. И время самое подходящее, — цапнув рыжую за руку, тараторила я. — Да мы вам такую свадьбу закатим! Во всей Долине такой ещё не было! Ну... Наверно...
Стрекоза улыбнулась шире. К поздравлениям, наконец, присоединились и остальные. Тимофей отвечал на рукопожатия и крепче прижимал к себе невесту. На мои же глаза наворачивались слезы. Слезы радости и страха, надежды и сомнения, слезы от созерцания чистых искренних чувств, зародившихся много лет назад и возросших в этом беспросветном хаосе. Я тихо плакала в стороне и чувствовала всем нутром значимость этого момента для каждого из нас.
Глава 33. «Чужое счастье»
Практически все приготовления были закончены до вечера. Жители новой деревни с радостью приняли приглашение на свадьбу и принимали активное участие в её организации. Всё это было трепетно, романтично и при этом странно. В тех обстоятельствах, в которых мы все находились, праздновать свадьбу было как минимум необычно. Пир во время чумы. Но, как только было объявлено об этом событии, настроение всего лагеря резко переменилось. Никто не заговаривал о черном колдуне и его стае. Не говорили о предстоящей битве и сомнительном её исходе. Улыбки, наконец, приобрели искренность, а боль и тревога отошли на второй план. Своего рода лекарство от стресса и отчаяния.
Даша принялась мастерить из найденных сердобольными жителями кусков ткани подвенечные наряды для себя и Тима. Мельник при содействии Никиты строил мостик, по которому завтра они с Дашей пройдут навстречу семейной жизни. Девушки из деревни вызвались плести венки, а мужчины сколачивали столы для пиршества и вбивали столбики.
Еды у нас было мало и разнообразием она не отличалась. Сил и времени было тоже немного, но каждый выкладывался на полную, получая от своего занятия истинное удовольствие.
Я, кроме работы в госпитале, помогала Добромиру подготовить завтрашний обряд. Его, как самого старшего и мудрого среди всех нас, удостоили чести сопроводить молодых на этом жизненном витке. Старик, разумеется, согласился.
Деревня, как единый организм, задышала, расправила сутулые плечи, сдавленные прежде ответственностью и неизбежным боем. Глаза зажглись бенгальскими огнями, а в душе зарождалось подлинное тепло.
Я вернулась в палатку, когда Даша уже спала. Рядом с ней лежало недошитое праздничное одеяние. Осторожно отодвинула всё это в сторону, бережно укрыла девушку простыней. Её лицо было расслабленным и спокойным. Я улыбнулась и про себя пожелала, чтобы завтрашний день позволил ей в полной мере насладиться этим значимым событием в жизни. Ещё недавно мне казался невозможным такой шаг с её стороны. Сейчас же, видя Дашину решимость и уверенность, я радовалась всем сердцем за неё и её будущего мужа.
Едва открыв глаза утром, сразу увидела сидящую на постели Дарëну, которая дошивала последние штрихи во вчерашней недоделке. Девушка подняла на меня глаза и, видя что я уже не сплю, спросила:
— Нравится? — она расправила широкую мужскую рубаху и робко улыбнулась. На одежде не было абсолютно никаких украшений. Наскоро сшитые куски ткани, простые и незамысловатые. — Времени мало. Да и не из чего сделать что-то лучше... Если бы не всё это...
Дашка заметно волновалась. Свернула свою работу и отложила в сторону.
— Даш, вы будете самой красивой парой. Не важно, насколько нарядной будет ваша одежда.
— Ну да...
— Вы любите друг друга. Это главное. А об остальном и думать не стоит.
— Ну, кое о чем подумать стоит, — сказала рыжая и закусила губу. — И я надеялась, что ты мне в этом поможешь...
Я даже не догадывалась, о чем она хочет меня попросить. Когда же Даша поведала мне еще одну традицию этих мест, отказать ей я не могла и не собиралась.
По местным порядкам, перед венчанием, близкая подруга невесты должна была совершить еще один обряд. Назывался он здесь — «плетение». Суть его до смешного проста. Девушки усаживались в так называемом «месте силы», где волосы невесты расчесывали деревянной расческой, вплетая в них цветы или другие украшения, по сезону. Что-то вроде нашего девичника. Только невеста в это время ещё и должна была плести пояс для будущего мужа. Откровенные разговоры, шутки и прочее приветствовалось. Должны были быть ещё какие-то наговоры, но, поскольку я их не знала, а Даша не интересовалась, решено было обойтись без них.
