Оптимизм растворялся в отчаянии, прорываясь наружу солеными слезами. Второй раз за день. Не помню, когда в последний раз я столько плакала.
Дарëна держала меня за руки, крепко сжимая кисти, и наблюдала мой приступ уныния. Я зажмурилась, прогоняя последние капли из глаз.
— Знаешь что, — неожиданно строго, решительно сказала Дарëна. — Ты выберешься отсюда. И вернёшься домой. К маме. К Андрею. И я буду не я, если тебе не помогу.
Она снова обняла меня, погружая в тепло и спокойствие, которое от неё исходило. Я не сдержалась, обхватила обеими руками её худенькую фигурку и благодарно всхлипывала, ощущая, как мне щекочут нос волнистые волосы девушки. Калейдоскоп из чувств смешался сейчас во мне. Страх и сомнение перепутались с удивлением и благодарностью. И последнее чувство было, пожалуй, сильнее.
В этом пока непонятном для меня месте, помимо непролазных лесов, говорящих животных и моего необъяснимого сюда попадания, было странным и ещё кое-что. Его жители. Изоляция, по-видимому, искоренила в них подозрительность и недоверие, страх перед чужаками. Если все правда и жители не выезжали отсюда, потому что не могли, следовательно, и посторонние извне попасть сюда тоже не сумели бы. Значит не было чужаков. Некого бояться. А живя сообща, одной большой семьёй, они научились уважению и радушию, мирному сосуществованию. Научились заботиться друг о друге, любить и помогать даже незнакомцу.
Вот и Дарëна. Знает меня чуть больше суток, а уже готова кинуться на помощь, даже не подозревая, чем эта помощь может ей обернуться. Признаться, я и сама не подозревала... Она и её семья готовы были дать мне жилье, хотя впервые видели. В моем мире такое едва ли было возможным.
И хоть мне было неловко за то, что я так легко принимаю предложенную поддержку, иного выхода у меня не было. Но помощь пришла, откуда не ждали.
Глава 6. «Кукушки»
По моим подсчетам, я провела в деревне около недели. Успела ещё сильнее привязаться к Дарëне, её семье, дому. Местные жители здоровались со мной, принимая за свою.
Каждое утро вместе с рыжей мы выгоняли корову, кормили животных, которые упорно молчали, только скашивая глаза в мою сторону. Случалось, я помогала Ульяне с приготовлением пищи. Она научила меня готовить в дровяной печи, даже однажды пекли пироги с капустой. Глядя на меня, интерес проявляла и Дарëна. Мать, ворча, все же допускала дочь до готовки, хоть и продолжала пристально следить за её действиями. Когда Ульяна отвлекалась, я старалась научить рыжую тому, что знала сама.
Даша зашила порванное мною платье. И халат. Платье в итоге было мне подарено, как и кожаные мокасины к нему в тон.
Я постепенно привыкала. Перестала бояться. Научилась принимать каждый день, словно он был подарком. Иногда даже проскальзывала мысль, что можно было бы и правда остаться здесь насовсем. Этакая утопия. Райский уголок, где живут добрые люди, лишённые таких пороков, как зависть, подлость, предательство. По словам моей новой подруги, ничего такого за всю свою жизнь она не припомнит. Мелкие ссоры, дрязги, но не более. Было бы сложно поверить в это, если бы я не видела весь этот мир своими глазами.
— Жееень! — Дарëна бежала ко мне со всех ног и кричала аж с начала улицы. — Женька!
— Да что случилось то?! — я поставила ведро на землю и обеспокоенно смотрела на приближающуюся девушку.
— Кукушки!
— Какие кукушки?
— Праздник кукушки! На площади, вечером. Идём?
Глаза рыжей снова источали волны света и радости.
— Идем, — ответила я. Даже если я нахожусь здесь не по своей воле, это совершенно не значит, что нельзя веселиться.
Девушка прыгала на месте от радости, как ребенок. Сколько же в ней энергии и этой самой непосредственности.
— Только надо подготовиться... И воды принести... И подоить Ладку... И овощи ещё...
По мере перечисления неотложных дел, энтузиазм Дарëны снижался. Я усмехнулась, подняла ведро, до краев полное колодезной воды.
— С одним из пунктов, считай, расправились.
— Поняла! — радостно вскрикнула она. — С тебя Ладка, с меня все остальное. Увидимся, когда закончим.
— Эй! — крикнула я ей вслед, но дверь в дом за шустрой рыжулей уже захлопнулась. — Как её доить то?!
— Как как. Ведро подставь, да за сиськи дергай, — мекнул козел. Я повернула голову. Он смотрел на меня с таким видом, будто каждый уважающий себя человек непременно должен был владеть этим умением.
— Где ведро? — спросила его, пересилив раздражение на этот выпад.
— В сенях. Сполосни только.
Слушая указания рогатого, я подготовила тару, набрала в ведро теплой воды, протерла коровье вымя и, нервно пошевелив в воздухе пальцами, приготовилась выполнить возложенную на меня миссию. Двумя руками схватилась за соски.
— Холодно вообще-то, — сказал кто-то.
Я огляделась. В коровнике только я и Лада. Всмотрелась в глаз с пушистыми изогнутыми ресницами, которым она была повернула ко мне, и спросила заговорческим шепотом:
— Ты тоже говорящая что ли?!
— Что значит «тоже»?! — пробасила рогатая. — Уж не глупее козла.
— Я бы попросил... — донеслось с улицы.
— Помолчи, патлатый! — она снова повернула голову ко мне, взглянула исподлобья. — Чего встала? Будем болтать или дело делать?
— Ага, — растерянно ответила я и уселась лицом напротив коровьего вымени. Погрела руки друг о друга и снова потянулась.
— Ну... Долго будешь гладить?
— Да не глажу я... Прицеливаюсь...
— Быстрее целься. А то кефир один останется.
— Да всё уже. Всё...
Взяла одной рукой, немного надавила, потянула вниз.
— Что ты боишься его?! Как будто не вымя трогаешь, а гнездо осиное.
— Да уж лучше б гнездо, — буркнула я себе под нос и сильнее сжала кулак.
— Нежнее! Ну!
— Прости... Вот так?
— Так слишком нежно. Сейчас вместо молока сладкий кисель польется. Нормально возьмись.
