Волхва вернулась в теремной дворец затемно, и ей сразу же передали, что её ожидает царь. Волхва испугалась: неужели во время её отлучки что-то случилось среди прислуги? Тогда ей точно головы не сносить, думала ключница, с тяжёлым сердцем поднимаясь за служкой в царские палаты. Не дай Сварог, и волхвованию перестанет обучать, и тогда она не станет великой… И всё из-за того, что ей вновь захотелось внять Песне!
Мирослава, злясь на себя, сжала кулаки, стоя перед резными дверьми царских хором. На всякий случай нашептала больше – дабы стать совсем захудалой старухой, и царь не так бы сильно гневался – образ старицы вызывает жалость, полагала ворожея.
Слуги отворили двери в общую приёмную Драгослава – расписной зал с резными скрынями, искусными скамьями и царским местом в центре – трон стоял подле мощного деревянного стола, украшенного резьбой.
Мирослава нерешительно прошла в хоромы, и слуги затворили за ней двери: царя на троне не было. Волхва в нерешительности остановилась недалеко от дверей – она не представляла, что делать дальше.
– Где ты была? – от резкого ледяного голоса Мирослава вздрогнула и обернулась: за ней у окна стоял царь и хмуро смотрел на неё. От него исходила такая сила негодования, что Мирослава забыла всю свою храбрость.
– Я… я… – шепелявила старческим голосом.
– Довольно прятаться под чужой личиной! – гневался Драгослав. Мирослава робко кивнула, но ворожбу не распутала: волхва впервые видела царя в таком состоянии и боялась самого худшего – в её отсутствие случилось нечто непоправимое, и виновата в том она. Кто у кого и что украл? Была ссора? Вовремя не подали обед? Мирослава потерялась в думах о свалившихся на неё бедах и молча смотрела себе под ноги, боясь пошевелиться.
– Предстань в своём облике! – раздражённо велел царь, и Мирослава подчинилась. Прошептав слова, она поклонилась и робко посмотрела на Бессмертного: на Драгославе был чёрный расшитый серебром кафтан, длинные чёрные волосы царя уложены на пробор. Короны на голове не было – он её почти не носил. Хотя, зачем Бессмертному корона? Кто посмеет сомневаться в его власти?
– Верно – никто, – ответил Драгослав на её думы и подошёл ближе. – Чтобы править, корона не нужна. А тебе надобно не волны морские на Индру обрушивать, а ум закалять. Если хочешь стать великой, никто не должен знать о твоих думах и слабостях.
Мирослава покорно кивнула и, вздохнув, прошептала Слово, скрыв от царя думы.
– Так-то лучше, – кивнул Драгослав и, отвернувшись, медленно прошёл по покоям и опустился на престол. – Не стой, – велел он Мирославе, указывая на обитые бархатом лавки приёмной.
Мирослава кивнула и, подойдя к царскому месту, опустилась на лавку напротив.
– Ты уже многое умеешь, – говорил Драгослав, внимательно глядя на Мирославу – несмотря на то что она закрыла свои думы, он чувствовал её страх. Но она боялась не его, а собственной провинности. – Скоро будет война на Юге, – продолжал царь, и волхва нахмурилась. – Я отправлюсь в Новый Каганат, дабы повести войско дальше. Престол оставлю на Злату – вместе с моей дочерью будет править Кудеяр.
Мирослава, слушая Кощея, растерянно кивала: она не ожидала, что царь решит посвятить её в государственные дела.
– И мне нужно, чтобы ты не сводила с них своего пристального взора, – после недолгого молчания сказал Кощей, смотря Мирославе в глаза.
От услышанного шла кругом голова. Мирослава лишилась дара речи: волхва молча смотрела на царя, который, наклонив голову набок, ждал ответа.
– Вы… я… – пролепетала Мирослава, но Кощей терпеливо ждал, когда волхва сможет хоть что-то сказать. – Вы хотите, чтобы я следила за Наместницей Сваргореи и ведающим князем? – наконец произнесла она, и Драгослав кивнул.
– Верно, – подтвердил Бессмертный, а Мирослава не знала, что и думать, – происходящее походило на сон. Неужели она и вправду будет самой великой волхвой Сваргореи?
– Но как я буду… – Мирослава запнулась под ледяным взглядом Бессмертного.
– Ты будешь незримой тенью, которая докладывает мне обо всём и выполняет всё, что я велю, – закончил Драгослав, и Мирослава вновь кивнула. – Всё, что я велю, ты должна будешь исполнить, – повторил Кощей, не сводя с волхвы ледяного взора.
– Я выполню любое ваше веление. – Мирослава положила на бешено стучащее сердце руку – она не ослышалась, царь доверяет ей настолько, что оставляет за главную! А ещё, видимо, он уверен в её волхвовской силе. Мирослава улыбнулась собственным думам – как, однако, Боги награждают тех, кто отваживается следовать по великому пути своего предназначения.
– Хорошо, – кивнул Кощей, – если надо будет убить, ты выполнишь и это, – проговорил он, откинувшись на спинку трона. В глазах Мирославы промелькнул ужас. – Могущество и величие требуют великой платы, – сказал царь мягко. – И, если ты готова следовать по пути Силы и дальше, ты поклянёшься мне в верности.
Веление Бессмертного страшило Мирославу – волхва прежде не думала о такой плате. Но… Мирослава знала, что если она сейчас откажет царю, то навсегда останется простой ключницей. Драгослав подобное повелел ей, а не своей дочери, и разве не говорило сие о том, что именно Мирославе бессмертный царь всей Сваргореи куда больше доверял? Не говорило ли это о том, что её Слово было сильнее и могло убить? Боги даруют подобные испытания не всем, решила Мирослава и наконец произнесла:
– Клянусь своим золотым духом человека – я выполню любое ваше веление, – волхва вновь положила на сердце руку, и Драгослав удовлетворённо кивнул.
– Я дам тебе Слово, которое поможет тебе в этом, – сказал царь. – Я должен быть уверен в том, что в моё отсутствие никто не посмеет нарушить уклад дворца сумятицей или бунтом.
– Я сделаю всё, что в моих силах, клянусь, – пообещала волхва.
– И не покидай больше самовольно теремной дворец, – поморщился Драгослав. – Такая любовь к праздным прогулкам не под стать великой волхве.
– Но в городе так хорошо внимать Песне, – искренне возразила Мирослава и осеклась, заметив суровый взгляд царя.
– Если ты хочешь стать когда-нибудь той, о ком мечтаешь, учись смирению, – ответил царь, и у Мирославы невольно сжалось сердце: слова Драгослава напоминали речи Никодима… Что нынче со старым волхвом? Миновала ли его война? – Ты хоть раз видела, чтобы Злата или Любава просто так гуляли по городу?
– Нет, – покачала головой Мирослава, отгоняя думы о Никодиме и прошлом.
– И тебе не следует, – сложил руки царь. – Особенно тогда, когда меня не будет – во время моей отлучки ты будешь моими глазами, ушами и устами.
– Я больше не покину царский терем самовольно, – заверила Драгослава Мирослава, и Бессмертный удовлетворённо кивнул – он чувствовал, что волхва говорила правду, и теперь далече царского сада гулять не пойдёт.
– Знаешь, когда долго находишься среди людей, забываешь о том, что сам уже давно перестал быть человеком, – вдруг сказал Драгослав тихо. Мирослава удивлённо посмотрела на него: изменения в настроении Драгослава были слишком резкими. Но… если бы в Еловой знали, кто говорит с ней по душам, никогда бы не поверили! Не поверили бы ни в её царское платье, ни в положение при царском дворе, которому завидовали все. Ни в царское поручение – быть доверенной Бессмертного в его собственном дворце. И то, что прекрасный и сильный Драгослав – самый сильный волхв и воин всего Света – говорит о таком с ней, а не со Златой или с кем-то ещё, невероятно грело душу. А когда Драгослав поднял на свою ученицу взгляд бездонных чёрных глаз, Мирослава едва смогла сдержать улыбку – чувство, которое всякий раз обжигало её, когда Бессмертный смотрел на неё так, как сейчас, не было похоже ни на что, что она испытывала прежде. Недавние страхи перед поручением Драгослава растаяли в туманной неге.
