Мирослава, смотря на свой узелок, лежащий на коленях, отчаянно зашептала: главное, чтобы Ладислав не заметил её истинной внешности из-за её испуга. Но купец, осыпая ругательствами княжеских дружинников, убирал бересту обратно и не узрел изменений в Мирославе. Когда же Ладислав посмотрел на свою спутницу, чтобы продолжить беседу, он увидел сгорбленную старуху, что, молясь, глядела в пол. «Небось из-за ворожбы благодарной за помощь матушки витязи не поняли, что моя береста ненастоящая. Не буду старицу отвлекать, она и так мне помогла. Да хранят её Боги», – подумал Ладислав, отвернулся от Мирославы и устремил взор на улицу.
* * *
В селе Червич Мирослава покинула купца Ладислава – она сердечно поблагодарила его за данные в дорогу припасы, предложение перезимовать в его доме и работать в купеческой лавке, и отправилась дальше.
Мирослава, сгорбившись, как и подобает странствующей старице, медленно брела по селу и, когда дом Ладислава остался позади, а улица повернула, ворожея, наконец, перестала волхвовать и, остановившись в узком переулке, устало облокотилась о забор.
Стоял погожий осенний день: редкое в последнее время солнце золотило улочку, припорошённую мягким снегом. Холодный воздух был уже по-зимнему свеж, и на заборах, как и на ветвях деревьев, мерцал иней. Мирослава плотнее запахнула подбитый мехом плащ, подаренный Ладиславом, и устало закрыла глаза. Сил не осталось совсем, грудь сдавило. Мирославе казалось, будто бы она состарилась по-настоящему, даже дышать было тяжело. Но путь предстоял ещё долгий: надо было добраться до Верыни, откуда ещё три дня пути до Еловой, а там – по лесу неизвестно сколько. Может, надо было подойти к отцу, вызволить его из дружины волхвованием и вместе вернуться в Еловую? Сил хватило бы. Нет, так думать нельзя. Мирославе надо исполнить волю Богини и стать Великой Волхвой… Как дойти по глухой Тайге до терема? Можно же заблудиться и сгинуть… Вдруг терема не существует, вдруг то видение – всего лишь сон? Мирослава вздрогнула от мыслей и открыла глаза: напротив неё на заборе сидел большой Чёрный Ворон, окружённый серебристым сиянием. Птица внимательно смотрела на ворожею, наклонив голову набок.
– Я устала, – прошептала Мирослава Чёрному Ворону. – Я прежде так много не ворожила… Мне надо отдохнуть. Кажется, я и вправду сделалась старицей…
Ворон, скрипуче каркнув, кивнул Мирославе, и волхва ощутила, как тело стало мягким, словно пёрышко, и усталость будто бы прошла. Ворон взлетел с забора и закружил вокруг Мирославы: ворожея видела, как сквозь чёрные крылья птицы льются солнечные лучи, рассыпаясь зайчиками. Их золотой свет сливался с серебряным кружевом Песни и с чёрным – ворожбы Ворона – и окутывал Мирославу мягким спокойствием.
Мирослава протянула руку Ворону – и мир, озарив ослепительным светом, растаял во тьме.
* * *
Во тьме не было ничего. Ни мук, ни печали, ни горести. Иногда вспыхивали видения – далёкие и ненастоящие, – но тут же гасли под покровом бархатного мрака. Боли не было тоже.
– Хочешь услышать сказку? – шелестела Тьма.
– Какую сказку? – спросил Светозар, который тоже был Тьмой.
– О великом господине Бессмертном, что миром нынче правит от имени Чернобога, и о смерти его? – мягкий голос Тьмы оживал – становился чётче и громче.
– Разве миром правит Бессмертный? – нехотя удивился Светозар.
Тьма усмехнулась, и перед взором явилась прекрасная сияющая дева – русалка сидела рядом, её чёрные глаза на белом лице смотрели с озорством: она была рада заинтересовать того, кто прежде не отвечал ни ей, ни сёстрам.
– Да-а, – протянула утопленница, и Светозар ощутил над собой тяжесть толщи чёрной воды. – Кощей правит миром, будучи в плену. Но скоро, совсем скоро его освободят, и будет он править, восседая на троне Солнцеграда, как наместник Мора, – навь улыбнулась беззубой улыбкой и захохотала. Её волосы расплывались по воде, будто водоросли.
От русалочьего смеха вода леденела.
– Погоди, ты сказала, что господин – Бессмертный? – Светозару хотелось отвлечься от холода, сковывающего тело.
– Да, – кивнула русалка, довольная тем, что ей внимает Светозар. Дева, игриво поведя плечами, подвинулась к сварогину ближе. – Кощей Бессмертный. Когда был человеком, его звали Драгослав.
Слова русалки не отозвались в душе Светозара – казались далёкими и призрачными. Но сварогин продолжил беседу – чтобы вновь не пасть во тьму. Чтобы хоть с кем-то говорить: раньше он не внимал русалочьим сказкам, но теперь… Если уготовано существовать во мраке вечность, с его созданиями надо подружиться.
– Но ты хотела рассказать о его смерти, – напомнил Светозар русалке. – Как же может быть у Бессмертного смерть?
– Ай да молодец! – хихикнула утопленница и села ещё ближе. – А мои сёстры говорили, что ты молчаливый, им не отвечаешь… – Русалка положила ледяную ладонь на лоб Светозара и убрала водоросли с лица сварогина, прикованного ко дну Чёрного Озера. Посмотрела в его янтарные глаза. – А ты красив, – прошелестела. – Жаль, что мёртв, – немного задумалась, наклонилась ближе. – Хотя я тоже мёртвая. Посмертное бытие не страшно, верно? – наклонила голову набок.
– Верно, – согласился Светозар. – Так скажи мне, как же может быть у Бессмертного смерть?
– Смерть есть у каждого из нас, разве ты не знаешь? – удивилась русалка. – Даже у меня и у тебя. Мы с ней уже встретились, но наша смерть не позвала нам ни Птиц – проводников Ирия, ни Жель и Карну – посланниц Мора. Мы остались в Среднем Мире: мы не пошли по Белой Дороге Жизни и не вошли в сияющие Врата. Но Смерть Бессмертного спрятал сам Мор! – восторженно прошипела русалка и вновь погладила Светозара по голове.
– Разве смерть можно спрятать? – удивился Светозар.
– За очень высокую плату – можно, – ещё тише просипела русалка. – Понимаешь, смерть – это Врата. Как на полянах леса, где пересекаются тропы. Мы с тобой наказаны – нам пройти во Врата не позволили, вот и блуждаем здесь, как духи. Когда же прячут ключ от Врат – саму Душу, – плата за вечность в среднем мире высока – сама Душа. Если добраться до Смерти Бессмертного – его Душа погибнет навсегда. Она никогда не отправится ни к Мору, ни к Светочу в Ирий. И не пойдёт дальше по великому Пути Жизни. Её вечность прервётся, понимаешь?
Светозар кивнул.
– И где же Смерть Бессмертного? – спросил.
Русалка опустилась совсем близко: её дыхание опаляло льдом. Дева наклонилась к уху Светозара и прошелестела:
– На конце Иглы, меча Перуна.
– А где Игла?
– Оплетена скорлупой Слов навий так, что её не достать. Хранит Иглу чёрная птица, запертая в сундуке, что плетён корнями Дуба Мора, который стережёт оборотень. Дуб находится в Нижнем Мире, на Той Стороне, за Девятым небом – крайним небом, окружающим Явь. За Девятое небо ведёт Колодец Мёртвого Града, в зев которого можно попасть ещё и из Царствия Морского. – Русалка отстранилась и посмотрела на Светозара. – Да-а, – прошелестела, видя удивление в глазах сварогина. – За Девятое небо можно попасть не только с лютого Севера, но и из-под воды – из владений Полоза и княжества Ния. Ты теперь среди нас, и это знать должен – где пролегают пути мёртвых, ведущие к Мору. Ещё немного времени пройдёт, и все тайны Той Стороны тебе известны станут. Ты будешь знать о каждом камешке Нижнего Мира, даже не видя его. Ведь теперь ты, как всякий служитель Мора, обязан защищать Смерть Наместника Мора как свою собственную.
