Драгослав медленно поднялся и расправил одеяние. Интересно, если он откроет людям свой истинный облик, испугаются ли смертные или ещё больше будут его чтить? Мирослава не испугалась. Но всех ли стоит ровнять по ней? Хотя она, наивная, пыталась уговорить его взять в поход мёртвой и живой воды – зачем оное тому, у кого и смерти-то нет? Сила Кощеева несокрушима, и баловство с заговорёнными водами ему ни к чему.
К царю подошёл Лютослав – огромный воин поклонился Драгославу и спросил, не пора ли трубить в горн, дабы поднимать войска. Бессмертный медленно перевёл взор чёрных очей на сварогина.
– Пусть смертные отдохнут до восхода солнца, – велел царь, – ибо грядущей битве не будет конца.
– За что же мы будем биться, когда вы захватите весь Свет, ваше величество? – поинтересовался Лютослав.
Драгослав усмехнулся. Когда-то родной отец сказал ему, что он слаб и не удержит трон Сваргореи. Интересно, что сказал бы покойный Градимир сейчас? И что сказал бы он тогда, когда его старший сын, которого он так несправедливо отстранил от престола, захватит весь Свет? Драгослав нахмурился, отогнав внезапно одолевшие человеческие думы.
– Не один Свет есть в кроне Краколиста, – хитро прищурившись, произнёс Драгослав, чувствуя несметную ледяную силу, дарованную ему Мором взамен на его смерть.
Лютослав, нахмурившись, смотрел на царя.
– Вы хотите… открыть Врата Светомира? – едва дыша спросил сварогин, и царь кивнул.
– Теперь ты разумеешь, какое величие нас ждёт? – Драгослав рассмеялся, увидев невольный испуг в глазах смертного.
* * *
– Ты вернёшься? Пообещай, поклянись перед Богами, что вернёшься! – плакала Фросья, вцепившись в плащ Мухомы.
Князь мягко обнял дрожащую жену.
– Мне пора, скоро рассвет, – прошептал Мухома и мягко отстранил заплаканную Фросью. – И тебе с Ясной тоже пора – вы в сопровождении витязей, – Мухома кивнул на стоящих поодаль мужей, – должны спрятаться в погребах большого Свагобора Долемира. Как и все женщины, старики и дети. Вас будут хранить ворожба наших волхвов и Птицы Духа южан.
– Но ты так и не ответил… – тихо прошептала княгиня.
Князь внимательно посмотрел в печальные глаза жены: ему очень хотелось успокоить любимую, сказать ей, что обязательно вернётся, но обманывать Фросью он не мог. Князь не чувствовал будущей победы – хоть Мухома и не был волхвом, ему казалось, что впереди – лишь тьма.
– Я сделаю всё, что в моих силах, – наконец произнёс Заяц, и к ним подбежала Ясна.
– Папа, ты куда? – тихонько спросила княжна. – Мама, что с тобой? – нахмурилась девочка, увидев материнские слёзы.
– Да вот соринка в глаз попала, – нелепо усмехнулась Фросья, и Мухома, наклонившись, крепко обнял дочку.
– Слушайся во всём маму, хорошо, моя кудесница? – улыбнулся князь, и Ясна растерянно кивнула. – Помнишь, вчера говорили, что сегодня нужно спуститься в погреб великого Свагобора? – спросил Заяц, и Ясна кивнула. – Вам с мамой нынче нужно идти в Свагобор. Ничего не бойся. – Мухома поцеловал дочку и поднялся.
– А ты? – спросила Ясна, встревоженно глядя на отца.
– Я, как ты помнишь, буду вас защищать. – Мухома натужно улыбнулся хмурой Ясне. – Пора. – Заяц кивнул Фросье, которая с трудом сдерживала слёзы, и, поцеловав жену, покинул большую светлицу княжеского терема.
– Давай оденемся теплее, милая, и пойдём, – обратилась Фросья к Ясне, но княжна не пошевелилась.
– Вы думаете, будто я ничего не понимаю, – нахмурилась Ясна. – Я знаю, что грядёт Тьма, – всхлипывала она, и Фросья обеспокоенно смотрела на дочь. – И мне не нравится, что все пытаются притвориться, будто всё хорошо. – Ясна заплакала, и княгиня, наклонившись, обняла дочь.
– Всем страшно, и потому все стараются не бояться, – тихо ответила Фросья. – Страх – главное оружие Мора. Страху нельзя поддаваться, нужно не замечать его – делать вид, будто всё хорошо, – продолжала Фросья, и Ясна, насупившись, смотрела на мать. – Если все будут говорить о страхе, он покорит нас прежде воинства Мора. Понимаешь теперь, почему мы так себя ведём?
Ясна молча кивнула.
– Государыня, пора, – окликнул Фросью один из витязей, и княгиня, кивнув дочери, поднялась.
– Чтобы я могла лучше притворяться, хочу с собой взять берестяную книгу со сказками, – сказала Ясна, и Фросья кивнула.
– Обязательно возьмём. И не одну. – Фросья утёрла слёзы и, позвав слуг, велела им принести собранные скрыни с провизией, сумки с вещами и тёплые плащи.
* * *
Хорс возвращался из Нижнего Мира, и предрассветный сумрак рассеивался. Тяжёлые чёрные тучи закрывали небо, стремясь к острым вершинам устланных тьмой гор, у подножия которых огонь Хорохая хранил Новый Каганат. Старики, женщины и дети прятались в погреба и подземные убежища, в то время как воины отправлялись к полыхающей огнём границе.
Ясна, стараясь не плакать, держала за руку мать и покорно ступала рядом по грязной улице тёмного Долемира – осенняя слякоть хлюпала под ногами, и холодный ветер срывал с хилых деревцев листья. Вместе с ними шли и Гоенег с Белозёром, и Яра с Любозаром, который был тих. Слуги следом несли вещи; мощные витязи вели людей к Свагобору, чей небесного цвета купол казался слишком ярким на фоне печального Долемира и чёрного неба.
* * *
Армия Нового Каганата построилась перед хранящим границы огнём Хорохая, который должен будет расступиться, дабы пропустить войска, и тут же сомкнуться за ними, не позволив пройти навьям. Позади были Утлуг
[15], Хизр
[16] и весь Новый Каганат.
Хороксай Чакре, восседающий рядом с князьями и ханами во главе войска, закрыл глаза и Птицей Духа вознёсся над огнём – полетел над несметным воинством недремлющих навий, простирающимся по ту сторону Хорохая. Серебряный Ястреб летел сквозь чёрный туман, висевший над уродливыми мертвецами, что пытались ухватить Чакре за серебряные крылья. Ястреб взмыл выше, ближе к наливным клубящимся тучам: Чакре так и не смог разглядеть конец войска Тьмы – навьи терялись в далёкой тайге. В тайге, в которой затаилось нечто, – Чакре не успел понять, что за неясную силу он учуял, как боевой рог приказал ему возвратиться.
Хороксай открыл глаза: руки крепко держали поводья лошади.
– Сколько их? – спросил Тевур, восседающий на лошади рядом. Великий хан наотрез отказался оставаться в тылу вместе с великим князем Мухомой Зайцем, который с Мюридом и Бердебекком повелевал малым войском, что держало внутреннюю оборону Нового Каганата. Тевур, как и Адар, Мулак, Ворон, переживший невзгоды Ратко и Яромир, одним из первых вступит в битву.
– Несметно воинство Тьмы, – покачал головой Чакре.
– Живые среди них есть? – нахмурился хан.
