Светозар кивнул. Русалка немного помолчала и тихо проговорила:
– Топь не жалует, когда к тебе гости приходят. Боится, что оставишь её.
– Мне вновь придётся уснуть?
– Сожалею, – искренне ответила русалка. – Когда Топь поверит твоему желанию быть среди нас, ты станешь свободным.
– Ты можешь освободить меня сейчас? – Светозар попробовал подняться, но цепкие водоросли позволили ему лишь приподнять голову, мёртвым хватом сковав всё тело.
– Нет, – печально ответила русалка, погладив Светозара по щеке. – Ты ведь в плену… – Дева немного помолчала и, наклонившись к Светозару, поцеловала его. – Я ещё приду, – прошелестела навь и растаяла.
Светозар медленно опустился обратно и закрыл глаза. Тьма накрыла тёплой пеленой, как и водоросли… и тёмная рябь вновь мерно плыла.
Глава 4. Идти за Светом во Тьме
Во мраке не было ничего. Ни боли, ни ненависти, ни страха. Бесчувствие пленило, но в то же время сводило с ума. Марья хотела было открыть глаза, но не вышло – вокруг была лишь Тьма. Вновь. Досада и обида оживили русалочье сердце, но чувства быстро растаяли под мягким покровом бархата мрака.
Сквозь Тьму послышалась Песнь. Сначала едва различимо, будто сон, но постепенно музыка становилась всё отчётливее и яснее. Где-то тихо пела птица – её Песнь звенела, словно весенний ручей, искрилась, подобно солнечным лучам, и овевала теплом, как сладкий, пропитанный ароматом цветов, летний ветер. Птичья трель открыла взору благоухающие поля и дремучие леса, бескрайние моря и высокие горы, степные луга и быстрые реки – весь Свет, которого никогда не будет во Тьме, видела Марья. Тот мир, ради которого Светозар отправился во мрак и спас её, мёртвую деву. Воспоминание о Светозаре ослепило болью – Марья предала его, по доброй воле вернувшись к Мору из-за собственного страха. Гибель Светозара была напрасной.
Она не смогла противостоять мраку своей души.
Она подвела весь Лес…
Крик отчаяния вырвался из девичьей груди, и Марья открыла глаза: волки-мавки и русалки волокли её к воде Русалочьего озера, обратно во Тьму. Увидев, что Марья открыла глаза, навьи ещё быстрее потащили её к воде.
– Ну уж нет, сестрица, мы тебя не отпустим! – сиплый хохот летал в холодном воздухе.
Марья пыталась вырваться – не получалось. Чем больше старалась освободиться русалка, тем крепче оплетала её чёрная паутина Тьмы, утаскивая в озеро. Тояга не было. Страх накатил вновь, но Марья, вспомнив о Дрозде, которого уже не слышала, запела песнь.
Русалка не помнила слов Светозаровой Песни – она, перестав сопротивляться, пела о своём. Пела о том, что явила ей Песнь Дрозда, о том, чего никогда не будет во Тьме: о полях и лесах, о солнце и небе, о морях и горах; пела о своём горе и погибшей любви; о человеческой жизни и новом бытии. И с каждым спетым словом мрак отступал, а почти померкший узор слов серебряной Песни разгорался вновь.
– Ты не посмеешь! – завизжали русалки, когда Марье ответил Дрозд, и кружево ворожбы Света вспыхнуло ярко.
Мавки разразились заупокойным воем.
Но Марья продолжала петь даже тогда, когда её голова коснулась ледяной воды озера. Даже тогда, когда мавки, стараясь разорвать оплетающую их ворожбу, набросились на Марью с новой силой. Даже тогда, когда русалки, пытаясь вновь наслать на неё морок, опутали своими чёрными словами… Марья пела. И серебряная Песнь разгорелась ослепительным светом.
Кружево светилось, всё больше сковывая Тьму, руша чёрную паутину ворожбы навий. Дрозд кружил над стаей волков и пел вместе с Марьей. И когда первый проблеск сизого рассвета прорезал мглу, чёрные мавки, пленённые Песнью, не могли пошевелиться.
Марья видела, как волки, превратившись в неясные кучи веток, сели на берегу, сдерживаемые оплётшим их серебряным кружевом ворожбы. За мавками высился тёмный лес, острые вершины которого упирались в светлеющее небо.
Марья не чувствовала слабости, как смертные, – русалка медленно села, поправила разорванный сарафан и плащ и огляделась: серые, похожие на духов, русалки парили над водой и смотрели на неё запавшими глазами.
– Я готова и дальше противостоять Тьме, – сухо сказала Марья, вставая. Дрозд кружил над головой русалки. – Готовы ли вы пойти за Светом?
– Но ты сама видела, что огонь Хорохая нас погубит! – хором ответили русалки, наклонив головы набок.
– Нас погубит не огонь, нас погубит страх, сестрицы, – ответила Марья, отряхнула сарафан и подошла к лежащему на земле тоягу. Подняла его, и Дрозд, чирикнув, опустился на навершие. – Правда, птица? – Марья посмотрела на Дрозда.
Дрозд утвердительно пропел.
– Если мы спасём Лес, он спасёт нас, ибо даже в самой тёмной душе есть искра Света, – заключила Марья. – Светает, сестрицы, – русалка кивнула в сторону сизого восхода. – Я возвращаюсь в Йолк и жду вас там.
– Но как же мы туда попадём? – удивилась одна из русалок. – Йолк хранит ворожба.
– Вас пустит Дреф, учитель Светозара.
– Того сварогина, кто освободил тебя? – спросила другая, крутанувшись вокруг себя.
– Да, – кивнула Марья, и русалки с удивлением переглянулись.
Марья обратила взор на мавок, что, став кучей веток, всё ещё лежали, скованные ворожбой.
– Вы тоже можете помочь, – сказала Марья им и, подойдя к мавкам, смахнула с них ворожбу: серебряные нити осыпались искрами.
Мавки было дёрнулись, но Марья стукнула тоягом оземь, и навьи, заскулив, отодвинулись назад.
– Примите своё обличье, сестрицы, – рассердилась русалка. – Хватит за лесными ветками прятаться.
Мавки, сипя, зашевелились: ветки осыпались, превращаясь в тёмный песок. Песок, кружа, поднимался и уплотнялся, обращаясь тьмой, из которой являлись чёрные создания. Только не волки предстали перед Марьей – тёмные девы в одеянии из коры и веток смотрели на дочь Леса горящими зелёными глазами.
– Сейчас ты победила, – просипела одна из них и шагнула к Марье, отчего с украшенной ветками головы мавки упали сухие листья. – Но в следующий раз мы одолеем тебя, предательница.
– Я не победила, сестрица, – покачала головой Марья. – Я пришла за тобой. Я пришла за всеми вами. – Марья раскрыла руки, показывая и на мавок, стоящих на берегу, и на русалок, парящих над озером. Дрозд вспорхнул с тояга русалки и закружил над её головой. – Вы можете вновь напасть на меня, только я вновь обращусь к Свету. Я пришла за вами, чтобы мы вместе спасли Лес.
– На кой нам это надо? – удивилась другая мавка. – Погибнет Лес – и ладно. Мы-то всё равно мёртвые, – криво усмехнулась, отчего по её серому лицу разбежались морщины. – Какое нам до живых дело?
– И правда, – скрипуче согласилась ещё одна мавка. – Зачем нам это? – Навь, прищурившись, посмотрела на Марью.
– Неужели вам нравится коротать вечность на границе между Явью и Неявью, на границе миров? – удивилась Марья. – Неужели никто из вас не хотел стать свободным? Пройти во Врата?
