– Безумной? – Злата повернулась к Славере.
Волхва кивнула.
– Сила её за версту чувствуется, – шептала Славера. – Велес её редким даром наградил, а она так со своей Силой поступила…
– Как я?
Славера, тяжело вздохнув, закрыла глаза.
– Я не могу объяснить, но Тьма созвучна Мирославе, в то время в тебе куда больше Света.
– Не говорите так! Никогда! – Злата перебила Славеру, и Великая Волхва вновь посмотрела на послушницу. – Лучше скажите то, что всё не решаетесь сказать, – что натворила Мирослава? – в голосе царевны слышались ледяные нотки веления.
– Мирослава убила Кудеяра, который с семьёй пытался сбежать из Солнцеграда, – произнесла Славера.
– Что? – не поверив, переспросила Злата.
Славера кивнула.
– На дневном соборе ведающий князь был мёртв, и Мирослава с Инагостом поведали всем, почему так произошло. Казначей Остроглаз едва не лишился ума.
– А семья Кудеяра? Любава и Ярополк?
– Не знаю, – покачала головой Славера. – Их на соборе не было, а я, признаюсь, уступила страху и не смогла спросить об этом.
Злата закрыла руками лицо – в их смертях виновата не Мирослава. Причина их гибели – только одна – то, что Злата освободила отца. Нет, она освободила не отца – из Нижнего Мира в Свет явилась нечисть.
Славера продолжала говорить, но Злата не слушала Великую Волхву – она внимала тишине мрака.
– Дочка, – знакомый голос отозвался щемящей болью. – Ты забыла…
– Забыла что? – тихо переспросила Злата, не размыкая глаз.
– Что Сваргорея пала, – печально ответила Тьма мягким и живым голосом отца. – Только ты можешь спасти Сваргорею, – голос растворился в чёрной тишине.
– Ты меня совсем не слушаешь, – сокрушённо проскрипел старческий голос, и Злата, вздрогнув, опустила руки и посмотрела на Славеру.
– Простите, Великая Волхва. – Царевна положила на сердце руку, всё ещё думая о словах родного отца, которые, как ей казалось, по-настоящему слышала из Тьмы. Неужели его душа всё ещё там, в плену у Мора? Сварог, кого же она привела в Свет?
– Я говорила тебе, что, вернувшись в теремной дворец, ты можешь всё исправить – только твоя сила равна силе Мирославы, – взгляд матери Славеры налился тьмой, и Злата невольно ужаснулась: волхва предлагала немыслимое. Неужели и сердцем Славеры овладела Тьма? Великие Боги!
– Вы хотите, чтобы я… – Злата запнулась под тяжёлым взглядом старицы. – Что я должна сделать? – царевна не решилась озвучить свою догадку.
– То, что всегда хотела, – вернуть себе законный престол. – Славера подалась вперёд и вновь положила сухие дрожащие руки на ладони Златы. – Только ты сможешь справиться с Тьмой, только ты сможешь спасти оставшихся жителей острова от смерти, Злата.
– Убив Мирославу? – прямо спросила царевна, не убирая рук из старческих ладоней.
Славера кивнула, и Злата, отпрянув, вскочила. Перед ней была не Славера, а старица с ледяным взглядом безжизненных очей. Морок. Очередной морок, который овладел столицей.
Злата, не говоря и слова, выбежала из кельи и, закрыв дверь, прислонилась к стене, тяжело дыша. Узкий коридор освещал блёклый факел со Сварожичем, и призрачный свет Небесного Огня скакал по белёным стенам и деревянным половицам, спотыкаясь о щели и теряясь в дрожащих тенях.
Злата прислушалась: из кельи, где она беседовала со Славерой, не доносилось и звука. Царевна, тяжело дыша, вновь отворила скрипучую дверь – маленькая светлица была пуста.
Морок наслала Мирослава, это Злата чуяла хорошо. Да какой морок, что даже она, выжившая в Мёртвом Городе, не поняла обмана!
Царевна покачала головой: Мирослава звала её. Если волхва осмелилась убить Кудеяра и теперь позарилась на неё, решив свести волхвованием с ума… Ну уж нет – Злата не позволит себя одурачить, думала царевна, закрывая дверь.
Послушница спустилась в свою келью, взяла шерстяной плащ, надела валенки и повязала на голову платок, поверх которого надела чёрный венчик, – погода стояла холодная.
Если Мирослава осмелела настолько, что посылает морок ей, Злате, то самоназванная царица должна ответить за содеянное.
Когда Злата вышла из терема, уже совсем стемнело: высокие ели, окружающие жилые терема, шумели на холодном ветру и под своим покровом таили живую тьму; какая-то послушница зажигала фонари, стоя на высокой лестнице. Злата прошептала Слово и прошла мимо – девочка её не заметила.
Царевна миновала пересохший пруд, в котором до прихода Тьмы обитали благородные кьор, большой терем Великой Волхвы, в арках каменного подклета которого давно не цвели цветы, прошла мимо белокаменного храма Свагобора, врата которого были закрыты, и вышла за стену Свагобора на улицу Богов, что освещали редкие фонари.
На ту самую улицу, по которой они шли с Миодрагом в тот самый день… Что с волхвом сейчас? Жив ли? Или Кощей и его сделал своим преданным слугой?
Злата отогнала безрадостные мысли и решительно направилась в царский терем – Мирославе придётся ответить за содеянное и рассказать о том, где семья Кудеяра.
* * *
На Царской площади, занесённой облетевшими листьями, почти не было людей – волхвовский фонтан давно умолк, а среди колонн ристалища таились во тьме бездушные навьи.
Мертвецы стояли и подле кованой ограды царского терема – навьи скрестили перед Златой копья, не пропуская её во дворец.
– Как вы смеете?! – возмутилась, не отступая Злата. – Вы хоть знаете, кто перед вами? – нахмурилась царевна. – Я – дочь нашего Бессмертного царя! – Злата прикрикнула вместе со Словом, но едва видимое кружево ворожбы осыпалось на каменные ступени.
– Конечно, знаем, – прошелестел один из мертвецов поражённой Злате. – И нам даровано Слово для того, чтобы убить тебя.
* * *
– Давай лучше в обход пойдём, чем дозор на Царской площади нести! – причитал Борислав, идя вместе с Ратибором и Иваном по Царской дороге. В Почётной Страже молодых витязей уже не считали новобранцами и отправляли нести службу наравне с остальными, которых Борислав до сих пор называл «старшими».
Ратибор хмуро посмотрел на испуганного Борислава: его друг был совсем не витязем – ему бы в харчевню, кушанья готовить. На службе Борислав страдал, но оставить дело не мог – он был главным добытчиком в семье, а в нынешнее неспокойное и голодное время жалованье у стражников было многим выше поваров, да и семьям служивых помогали драгоценным зерном, которого за минувшее студёное лето в амбарах почти не прибавилось.
– Зато света тут больше, чем на других улицах, – попытался поддержать товарища Иван, но Борислав лишь отмахнулся.
– Эти твари и света не боятся… – покачал головой Ратибор.
– Не говори так! – шикнул на Ратибора Борислав и, остановившись, шёпотом добавил: – Все же знают, что с Кудеяром произошло.
