Жену Кудеяра Любаву нашли с сыном в темнице, куда их отправила Мирослава, – княгиня с Ярополком были живы, но Любава так страдала, что её с сыном забрала Великая Волхва Славера в Свагобор поправить душевное и телесное здравие. Славера взяла с собой и лишившуюся разума Мирославу, несмотря на то что Вель по-прежнему пытался помочь девушке. Мирославу поместили в одинокую келью, где волхва могла спокойно внимать своей песне, молвившей о том, как Мирослава, будучи возлюбленной Бессмертного и его царицей, вновь и вновь спасает Свет.
Злату ни во дворце, ни в Свагоборе не нашли – несмотря на всё содеянное, Веслав готов был простить царевну, ведь её история, рассказанная придворными, была, по его мнению, достойным ей наказанием – если Боги оставили царевну в живых, значит, это является их велением. На Соборе с Веславом согласились нехотя, но, когда поиски Златы не увенчались успехом, многие тому были рады.
К вечеру первого дня у теремного дворца собралась толпа – сварогины жаждали посмотреть на Веслава. Несмотря на то что волхв Далемир отговаривал Веслава выходить к людям, князь явился к собравшимся на Царской площади. Даже без волхвовской силы, что осталась в Неяви, Веслав чувствовал страх и беспокойство в сердцах людей – серые, истощённые войной и запуганные, они смотрели на него с недоверием и опаской.
Веслав не стал говорить, что вернулся, дабы освободить мир от Тьмы. Он рассказал, почему оставил трон и где был. Поведал о смерти Бессмертного и о том, что не претендует на трон – люди сами должны избрать достойного царя, а не того, кто в очередной раз силой захватил престол.
Станимир и военный советник Здебор сочли речь Веслава ужасной, однако на следующий день ко двору пришли первые сторонники правления Веслава. Но, кроме сторонников, нашлись и противники – те, кто решил, что Веслав слишком часто оставлял трон, чтобы вновь назваться царём, – не дай Сварог, снова случится напасть и царь опять столицу покинет.
Веслав на людей не серчал, только велел Мормагону и Годогосту крепче держать порядок в столице, где уже начались волнения – люди даже избрали некого нового царя, имя которого, правда, не называлось.
Василиса крепла, и уже через седмицу могла покидать свои покои. Веслав оберегал жену и говорил ей, что, как только уладит в Солнцеграде беды, они вместе покинут царский терем.
– Что бы ни случилось, даже если восстания в Солнцеграде заставят нас оставить столицу прежде… – начал Веслав, но Василиса приложила палец к его устам.
– Не стоит говорить о том, что ещё не ясно, – улыбалась она, сидя в кресле рядом с мужем. Серебряный свет осеннего дня струился сквозь резные окна хором, разбегался по палатам и, сливаясь с тёплым сиянием свечей, наполнял бытие спокойствием. – Мы с тобой были за Девятым небом и знаем – нет ничего важнее того, что происходит здесь – в Яви. Того, что происходит сейчас.
Веслав тепло улыбнулся жене и, взяв Василису за руки, спросил:
– И чего же твоя душа желает сейчас?
– Я хочу подышать свежим воздухом, – искренне призналась Василиса, и в её зелёных глазах зажёгся огонёк. – Я уже достаточно окрепла и хочу выйти в свет.
Веслав улыбнулся и помог жене встать, надел на Василису шубу, оделся сам, и они покинули терем – Василиса хотела посетить рощу Свагобора, которую украсил первый снег.
– Расскажи мне о своём странствии ещё, – просила она, крепко держа мужа за руку. Они брели по тихим тропинкам, и мягкий снег укрывал засыпающие на зиму деревья.
– Моё странствие похоже на сон, – ответил Веслав, против воли вспомнив о ворожбе Меднославы – он не чувствовал руки царевны Медного Царства так, как нынче чувствует ладонь любимой, да и вся Неявь виделась лишь мороком. Как и Светомир.
– Тогда расскажи мне о нём! – смеясь, потребовала Василиса, и Веслав посмотрел на жену: она улыбалась, как тогда, когда они много лет назад гуляли под звёздами у перелесья Горянки и Василиса просила рассказать ей сказки, которые Веслав учил в Ведомире. Зелёные глаза горели жизнью и теплом.
– Хорошо, – улыбнулся Веслав. – На чём я вчера остановился?
– Ты мне рассказывал о Гадре. – На щеках Василисы проступил румянец.
– Гадра – хранительница Дороги Жизни, наш первый противник в Царстве Мора, – начал свой рассказ Веслав, и Василиса его внимательно слушала.
Они долго бродили по Святобору: Веслав рассказывал Василисе о странствии, и она, внимая мужу, вспоминала о Витенеге и своих снах, которые всё больше походили на тающий на земле первый снег.
Василиса поначалу томилась своими снами и думами о Витенеге, но чем больше проходило времени, тем больше они казались ей просто мороком; перед Веславом же меркло случившееся в Нижнем Мире – воспоминания о Меднославе бледнели с каждым днём, пока не растаяли совсем в наполненных жизнью и светом объятиях жены.
Светозар старался избегать Василисы – не думал сын Леса, что былые чувства всё ещё настолько ярки. Василиса, когда узнала его, была рада видеть, но не более того – всё её внимание было обращено на мужа. Светозар отпустил Дрозда в Царствие Индрика, но покидать теремной дворец не спешил – он не мог оставить Василису и Веслава, пока не будет уверен в их спокойном будущем, хотя едва ли представлял, чем может помочь им нынче.
Веслав хотел отправить на Юг письмо, да только почтовых птиц в Великом Свагоборе не осталось – холода и не жалующий пернатых посыльных Драгослав погубили всех. Кощей держал связь со столицей с помощью ворожбы и Слова, и тайна гибели Бессмертного и Южной войны была по-прежнему покрыта мраком.
Чуть больше седмицы спустя прилетела первая птица с Зелёного острова – Валерад осторожно справлялся у Инагоста и Мирославы о делах и спрашивал о том, куда делись бессмертные хранители острова – так князь называл захвативших Сваргорею навий.
Дав птице день отдыха, Веслав отправил Валераду ответ, в котором рассказывал о всём случившемся, приглашал князя на Великий Собор и просил отправить в Солнцеград птиц, дабы разослать по княжествам вести и – самое главное – отправить птицу в Новый Каганат, чтобы узнать о случившемся там.
Через несколько дней прилетел ответ – целая стая посыльных голубей, коим удалось выжить на Западе, вдали от лютого холода Кощея. Прислал Валерад и бересту, в которой принимал приглашение и говорил, что снаряжает корабли, дабы прибыть на Великий Собор, на котором будут избирать нового царя.
Предстоящий собор, призванный решить судьбу престола Сваргореи, немного успокоил людей на стольных островах, что уже стали поднимать друг против друга мечи.
Миодраг после возвращения Веслава и таинственного исчезновения Златы почти не покидал своей кельи в Великом Свагоборе – Слово Бессмертного, хранившее его жизнь в одряхлевшем теле, пало, как и таинственным образом покинула его сила Велеса – волхвовскую силу бывший волхв Полоза более не чуял.
Превратившись в одряхлевшего старика, Миодраг почти всё время лежал: его взгляд затмила поволока, а дыхание едва угадывалось.
