– И что ты предлагаешь? – вскричал, не выдержав, Кудеяр, и присутствующие невольно вздрогнули. – Где мне добыть меч Перуна? Где найти чудесного помощника или пятиглавого дракона? – Кудеяр, тяжело дыша, гневно взирал на Яромира. – Если бы не Боги, Веслав бы погиб на Блажене, – добавил царь тихо. – И нам не одолеть той силы, что грядёт.
* * *
Утро разбудило Мирославу криком ворона: за маленьким окном клети, что располагалась почти в подвале одного из теремов царского двора, прислужница увидела чёрную птицу. Ворон взмахнул крыльями, и тьма застила мир, разлившись по небу и воздуху.
«Время пришло», – каркнул Ворон и растаял во тьме.
Когда Мирослава, облачившись в платье прислужницы, покинула свою комнатку, в нижних этажах терема уже кипела жизнь, но на волхву, как обычно, не обращали внимания. Мирославе никто и никогда не давал работ, кроме царицы Любавы, которая редко обременяла волхву велениями принести травяного отвара или сладостей: чаще царица просто говорила с Мирославой. Для остальных, даже для царя Кудеяра, юной прислужницы будто и не было – волхвовская сила Мирославы крепла с каждым днём, и нынче ворожба уже не отбирала сил. Страшила же Мирославу только Топь – волхва боялась того, что однажды в кадке для умывания или в черпаке с водой она увидит безобразный лик, который потребует с неё плату.
Отогнав печальные думы и обойдя колодец во дворе царского терема как можно дальше, Мирослава отправилась на женскую половину теремного дворца, в покои царицы.
Несмотря на то что стояло летнее утро, небо затянули чёрные тучи, и очертания теремов и деревьев царского двора таяли в густых сумерках; теремные палаты освещали свечи, и чернильные тени, будто нави, дрожали по углам.
– Я как раз хотела послать за тобой, – улыбнулась Любава, когда прислужница затворила за Мирославой двери хором. – Проходи, посиди со мной. – Любава махнула рукой на кресло, что стояло напротив неё, и Мирослава, согласно кивнув, опустилась напротив царицы.
Любава была печальна и испугана: на немного опухшем, но по-прежнему красивом лице будущей матери застыло беспокойство.
– Кудеяр не говорит мне, что случилось, но я чувствую – произошло нечто страшное, – сказала Любава то, что томило её всё утро с тех пор, как царь получил послание. – Кудеяр боится меня пугать, он не понимает, что неведение куда страшнее.
– Может, царь-батюшка прав, – мягко ответила Мирослава. – Порой правда оказывается ужасной.
– Но ведь правда всё равно станет известной! – возмутилась царица. – А страшная правда – тем более. – Любава немного помолчала, глядя на волхву, и тихо спросила: – Тебе не ведомо, что произошло?
– Мне не ведомо, – призналась Мирослава. Ворон не открыл ей случившегося, однако волхва чувствовала – неспроста Страж Неяви явился с утра, да и чёрные, не грозовые, тучи будто ночь наслали. – Коли бы знала, вам бы рассказала. – Мирослава положила на сердце руку.
– А ты можешь… – царица запнулась, внимательно смотря на Мирославу, и тихо договорила: – Узнать?
– Могу, – кротко кивнула волхва. Мирослава чувствовала – если она обратится к Ворону, он ей ответит – время пришло.
– Тогда нашепчи слова да узнай, что за беда явилась к нам. – Любава умоляюще смотрела на Мирославу.
Волхва кивнула царице, закрыла глаза и зашептала: Любава видела, как едва заметный узор мерцанием окружил Мирославу, тихая и мелодичная Песнь которой холодом лилась по покоям. Любава обхватила себя руками – волхвование Мирославы внушало невольную тревогу и леденило душу.
За закрытыми веками Мирослава видела кружево серебряной Песни, лившейся во тьме; волхва подхватила Песнь и устремилась за ней. Серебряный узор вспыхнул ярче и, обратившись Вороном, полетел впереди. Взмахи крыльев могучей птицы открывали взору море – три корабля плыли к Солнцеграду, ведя за собой несметное воинство, скрытое в тумане.
Ворон подлетел к кораблю ближе, и Мирослава увидела того, кто повелевал навьями, – высокого сварогина без смерти. Его очами смотрела тьма, а вместо души зияла первозданная пустота. Волхва невольно вздрогнула от исходившего от Бессмертного холода, когда на неё, невидимую, он обратил взор чёрных очей. «Время пришло», – сказал он тихо, и Мирослава открыла глаза.
Напротив сидела Любава и обеспокоенно смотрела на неё.
– Что? Что тебе открылось? – нетерпеливо спросила царица, когда прислужница перестала ворожить.
– Бессмертный – истинный царь Сваргореи – вернулся в Явь, – прямо ответила Мирослава, и Любава схватилась за сердце. – Он повелевает мёртвой армией, которая изгнала колосаев. И его корабли плывут сюда, дабы царь занял трон, что принадлежит ему по праву.
От слов Мирославы Любава побелела, но юная волхва царицу не жалела – время её служения царской чете подошло к концу.
Мирослава встала и хмуро посмотрела на Любаву, что всё ещё испуганно взирала на неё.
– Ваше величество, вам придётся покориться Драгославу Великому, – тихо говорила Мирослава, но так, что Любаве показалось, будто её голос заполнил собой всю светлицу – царица не могла противиться велению. – Если не хотите отправиться в Неявь, – закончила Мирослава, и Любава обмерла.
– Да как ты смеешь, чернавка! – раздался позади возмущённый голос, и Мирослава обернулась: волхвуя, она не заметила, как в покои царицы вошёл царь. – Не сносить тебе головы, бесстыжая! – воскликнул Кудеяр и подбежал к жене, которая всё ещё смотрела на Мирославу стеклянным взором.
Но юная волхва угроз царя не страшилась: утопить её в Таёжной речке грозились ещё в детстве, когда сверстники потешались над ней. Прошло время, и она теперь сильная волхва – может переворожить и царя.
– И вам, царь-батюшка, придётся покориться истинному царю всего Света, – спокойно сказала Мирослава, смотря на то, как Кудеяр пытается привести в чувство жену.
– Что ты с ней сделала? – гневно закричал на Мирославу царь, которому Любава так и не ответила.
– Сказала правду, – пожала плечами Мирослава.
– Мор бы тебя побрал! – прорычал сквозь зубы Кудеяр, исподлобья глядя на Мирославу. Кудеяр опустился на колени перед почти бесчувственной Любавой. – Стража! – прокричал царь, и в покои тут же вбежали витязи. – Взять её! – указал рукой на Мирославу.
Но воины не успели сделать и шага: ледяная Песнь, сорвавшаяся с уст Мирославы, обратилась вороном и окружила людей тьмой.
– Взять её! – кричал Кудеяр, тщетно пытаясь отогнать мрак, но ворожба только больше застилала глаза.
Когда тьма рассеялась, Мирославы в покоях не было.
– Догнать её! – приказал Кудеяр растерянным витязям, и мужи, поклонившись, покинули хоромы.
Любава, будто очнувшись ото сна, посмотрела во взволнованные глаза мужа, что продолжал обнимать её.
– Нам надобно покориться Бессмертному, – тихо прошептала царица, испуганно глядя на Кудеяра. – Иначе мы все умрём.
