– Дурням везет, – пожал плечами Феликс.
Лиар с дружеским порицанием посмотрела на него, давая понять, что он слишком себя недооценивает. Ей очень хотелось показать, как она им восхищается.
– Я заметил на пергаменте подсказку, – пояснил Фел и указал на левый верхний угол листа: – Стрелка вправо и перевернутая на бок восьмерка.
Лиар почувствовала вину за то, что не догадалась сама.
– Я была уверена, что это символ стремления к бесконечности, таким часто рунируют рукописи для сохранности…
– В древней алхимии для обозначения бесконечности использовали знак уробороса, а не восьмерку, – поправил ее Феликс. Облокотившись правой рукой на стол, второй он сделал набросок змееподобного дракона, кусающего свой хвост.
– Ого!
Червь необъяснимой интуитивной тревоги внезапно прогрыз яблоко ее здравомыслия. Лиар удивилась, почему раньше не заметила, что Феликс левша.
– Откуда ты это знаешь?
– Услышал где-то, – неопределенно оправдался Фел. – Фарфала вроде говорила.
«Фарфала» прозвучало, как гром среди ясного неба. Когда еще он называл по фамилии близкую подругу, или даже, как предполагала Лиар, свою девушку? Вдруг они поссорились? Она одернула себя от навязчивых мыслей, мешающих сосредоточиться на деле, от души улыбнулась и проговорила:
– Спасибо! Из тебя вышел бы отличный алхимик!
– Из тебя тоже, – кивнул парень, вновь с неподдельным интересом разглядывая пергаменты. Он время от времени брал в руки ветхие листы и читал обрывки алхимических рукописей, словно что-то искал.
– Увы, для женщины это невозможно, – с досадой вздохнула Лиар, усаживаясь на свой стул, чтобы продолжить расшифровывать инструкцию.
– Ты не обычная женщина. Ты алхимик, – задумчиво протянул парень, не отрываясь от текста. – И, возможно, ты – то, что я искал…
– Что? – сердце Лиар екнуло.
Феликс молча положил перед ее носом пожелтевший от старости лист бумаги с изображением алхимического круга. Он был поделен на двенадцать секторов, каждый из которых содержал свой набор рунических знаков, а внешние грани украшали шипы. Резкость движений Фела показалась Лиар чуждой ему. Девочка еще сильнее насторожилась, хотя и объяснила себе, что это наверняка связано с его странным внешним видом.
– Что это значит, Феликс?
Лиар сразу узнала начерченный алхимический круг – символ фута́ркского обета. Монахи из измерения Футарк когда-то давно разработали для всех неерцев алхимическую клятву, которую невозможно нарушить. Ее использовали для скрепления самых важных договоров – в ыжигали символ на ладонях партнеров, и ни одна из сторон не могла навредить другой. Когда обещания исполнялись, он исчезал. Однако стоило одному из участников договора попытаться нарушить его условия, футаркский обет проявлялся на руке страшным болезненным ожогом, который практически невозможно исцелить. Постепенно ожог разрастался и покрывал все тело неисполнившего клятву, пока тот не умирал в муках.
– Ты не знаешь, что это? – Фел схватил пергамент левой рукой и, развернув изображение к Лиар, уставился на нее глубоким пронзительным взглядом, словно пытался узнать ее мысли.
Лиар еще раз присмотрелась к листу и только сейчас заметила аккуратную повязку на левой ладони Феликса. «Обжегся о зарунированные прутья решетки в арестантской», – вспомнила Лиар его объяснения на занятии Леллеи Шерры. Но это было невозможно. Еще тогда она поняла, что Фел ей солгал – прутья с рунами служили лишь для защиты стен арестантской от воздействия магии. Они не обжигали. Но зачем надо было обманывать? Неподконтрольный страх холодком пробежал по спине Лиар. Она хотела закричать, но кто бы ее услышал посреди ночи, еще и в самом дальнем отделении библиотеки? Она собралась с духом и героически переборола охватывающую ее панику и желание убежать: медленно поднялась со стула, чтобы не вызывать подозрений, и собиралась непринужденно покинуть свой секретный кабинет. Однако Феликс резко преградил ей путь. Встав в небольшом проходе, ведущем на свободу, он облокотился одной рукой на стеллаж.
– А ты смышленая девчонка, – обычно доброжелательное лицо Фела исказилось суровостью зрелого беспощадного воина.
Лиар оцепенела от ужаса. Она почувствовала себя приговоренным к смерти преступником, за которым пришел палач. «Хоть бы это был просто еще один кошмар!» – взмолилась она, не видя выхода из ситуации. Она знала, что не способна использовать достаточно сильную магию, а для алхимии нужно было слишком много времени и сосредоточенности. Сейчас она не могла себе это позволить, ведь перед ней стоял враг и его действия могли быть молниеносны. Едва сдерживая дрожь в голосе и во всем теле, Лиар жалобно пискнула:
– Кто ты? И что тебе нужно?
Хищная ухмылка проявилась на лице Феликса.
Глава 20. Подлый обманщик
Нейран устало поднимался по лестнице, ведущей на седьмой этаж. Всю ночь он упрямо наматывал круги по территории школы, призывал Сируса и будто специально сталкивал его с дикими горогонами, шарившимися у границы Шамадора, очерченной серебрянкой. Он вымещал на них свое раздражение, гнев, пульсирующий чернотой по телу. И с каждой победой Сируса Нейран обретал все бо́льшую уверенность и самоконтроль. Загоняв и себя, и льва, он с удивлением обнаружил, что рассвет уже начался с белого пореза на горизонте антрацитового неба.
Нейран вернулся к Шамадору и обнаружил развалившихся на земле возле стен школы первокурсников, распивающих что-то из темной бутыли. Рявкнув так, что задремавшие мгновенно проснулись, он отчитал всех за неподобающее поведение и отправил к директрисе Опирум. Больше никто по пути не попался, и Нейран счел это благостью – шамадорцы, заметив, что он зачастил посещать архивный отдел библиотеки, наверняка напридумывали бы различные небылицы. Никто, конечно, не посмел бы надоедать ему лично всякими домыслами, но он не желал быть втянутым в сомнительные слухи, ведь его репутация и так висела на волоске.
Он злился, что поддался шантажу маленькой девочки и теперь почти каждое утро сдавал ей кровь для опытов с установкой. Но лучше так, чем допустить разглашение имеющейся у Лиар информации. Однако теперь его тайну узнала еще одна несносная девчонка, которая вполне могла проболтаться. Вернувшись мыслями к ночным событиям, Нейран снова ощутил неизбежность истекающих секунд и жажду убийства, которую он испытал второй раз в жизни. Но теперь от непоправимого его спасла шальная мысль перенаправить энергию в другое русло. Это сработало. Чернота, бушующая в его венах, сочла яростный поцелуй приемлемой заменой крови на руках. Но она же шептала Нейрану не останавливаться.
Волнительный запах ее волос, еще влажных, тепло кожи, мягкие изгибы тела, – все это влекло его, завораживало и требовало прижаться к Айси. И вдруг она ответила, поддалась на зов черноты. В ее поцелуе было столько горячей страсти, что у него потянуло внизу живота. Нейран подозревал, что, избавив ее от ментальной опухоли отсутствия материнской защиты, он взамен оставил ей кое-что пострашнее. И оказался прав: Айсин видела сон с сунтлеоновцами. Однако Нейран и подумать не мог, что дело обстоит намного хуже. Он изо всех сил противостоял искушению и старался прекратить слияние тянувшейся друг к другу черноты. Юноша тяжело вздохнул, спускаясь в архивный отдел библиотеки. Тогда в коридоре он сумел взять свои эмоции под контроль, но теперь, крайне уставший, не был уверен, что этот поступок в будущем ему не аукнется. Ему было стыдно перед Анелией, и он решил сегодня же с ней увидеться.
